мир из фантиков (1/2)

Любовь и влюбленность — совсем не одно и то же.

-Маргарита Нетбайло

</p>

Хобби — неотъемлемая и очень важная вещь в жизни любого человека. Без него просто нельзя существовать нормально. Ведь если этого занятия нет — не сух ли человек?

У некоторых людей может быть одинаковое хобби, например рисование. Однако у всех оно будет совершенно разным. Кто-то занимается изображением природы, некоторые рисуют людей, а кому-то по душе братья наши меньшие. И это парадокс.

Индивидуальность присуща всем, невозможно найти на свете белом одинаковых людей. Ведь не зря же кто-то свыше сотворил мужчину и женщину, чёрное и белое, день и ночь, и способность людей придумывать и изменять всё, что он создал.

А хобби — это то, что займет время на досуге, станет передышкой, занятием для души и сердца. Оно окрашивает наши души в самые красивые и разнообразные цвета, что вообще существуют. И люди, у которых его нет — живы ли они? Сомневаюсь.

— да, бабуль, я уже давно увлекаюсь фотографией.

***</p>

Летние каникулы — это огромный глоток свежего воздуха в однообразной, даже одинаковой жизни. Это время, когда не то что возможно всё что угодно, а просто всё.

Все планы, все долги и недоделки, все желания, которые не могут осуществиться из-за вечной, тяжкой ноши обыкновенной жизни, воспроизводятся именно летом. Оно освобождает от этой головной боли и мороки, протягивая свои огромные и теплые руки к нам, позволяя глушить всё плохое в его запястьях. Это спасение и свобода.

Это цветение одуванчиковых полей, это обжигающие солнечные лучи, которые отражает горячий песок, это прохладный ветерок. Ветер перемен, направлений и новизны.

Это прекрасное время года, в отличие от осени, зимы и весны, не стало держать Хёнджина в Корее, с родителями но в полном одиночестве, со скукой, пожирающей душу как внутри, так и снаружи. Лето, а быть точнее отец, решил что ему стоило бы навестить бабушку с дедушкой.

Прародители захотели провести свою старость в вечном тепле, тем самым лишаясь возможности видеть как растет внук с шести лет. Хван помнил их очертания, да и только, и вспоминать помогали, но совсем чуть-чуть, лишь фотографии. К фото всегда должна прилагаться память, а нет её, значит фото — пустое изображение, какая-то оболочка.

Подростку повезло, он летит один. Несколько месяцев назад ему стукнуло восемнадцать, а значит новый этап жизни и куча возможностей. Да и тут ничто и никто его не держали для того, чтобы он не уезжал на целый три месяца, ведь было некому, кроме родителей, которые не останавливали его.

Ближайший рейс, всего один чемодан, сумка через плечо и Хенджин. Пятнадцать часов полёта, большинство которых парень проведёт во сне ( он специально не спал ночью, потому что не знал, чем занять себя во время полета. Да и вдруг соседи противные попадутся? А если он будет мирно сопеть в углу, вероятность большая, что никто его не тронет..)

Только когда он проснулся за некоторое время до приземления, увидел космических размеров могучее небо с дивными пушистыми облаками. Его голубизна, как тело, а облака — белые, порой серые, почти чёрные одежды, всегда самые разнообразные по форме и количеству.

Этот купол восхищал юношу. Многие его фотографии были посвящены ему, именно ему, он считал небо — самым прекрасным зрелищем в своей жизни.

Безусловно были и другие объекты кадра, и можно их было описать словами ”всё и все”. Впрямь, его снимки хранили на себе от листиков травы до огромных архитектурных сооружений, не считая прохожих и родителей.

У Хвана не плохая память. Но фото позволяют продлить и вдохнуть в воспоминая глоток жизни. Он не хотел забывать кого-то, или что-то. Он знал, что жизнь не так длинна, для того чтобы разбрасываться чем-то ценным, полученным налево и направо.

Примерно через полчаса самолёт сел, и подросток спокойно вздохнул. Всё же это был его первый полёт. Ранее же не было необходимости или возможности полететь хотя бы на семейный отдых, старшие с рождения сына работают для обеспечения их и его хорошей жизни.

Его английский был хорош ( тоже дело рук родителей ), парень без труда вызвал себе такси. Были небольшие пробки, однако машина всё же приехала, и бросив водителю данный матерью адрес, брюнет поехал.

Встретил дед. Старики очень волновались, всё же приезжает внук, да ещё и видятся спустя целых двенадцать лет. Родственники почти не созванивались. На это была какая-то невидимая причина. Может быть они просто забыли друг про друга, а потом хлоп! и вспомнили.

Бедному парню накрыли такую поляну, что его темные глаза чуть на затылок не вылезли. Бабушка улыбалась, плакала, старик хохотал и обнимал Хенджина. Оба всё твердили, как же скучают по своему сыну, как соскучились по его жене и своему внуку.

Почему же тогда не звонили, не присылали фото, почему молчали? Никто не озвучивал ни вопроса, ни ответа. Так оно и есть.

Дед даже достал хорошее французское вино девяностых годов, предложил выпить, но юноша нервно, вежливо отказался, оправдываясь своей нелюбовью к алкоголю. Конечно старший немного поник, но как только вспомнил историю про молодого поросёнка, которого жуть как любила бабушка, вновь загорелся лесным пожаром.

Хван слушал и рассказывал, смеялся и грустил, пил и ел, да и что только не делал в компании старичков. Оказывается что это такие удивительные и волшебные люди, от них веяло ромашковой пыльцой и старыми газетами, которые хочется перечитать от нечего делать.

Этой ночью тоже он не спал, не спал весь их небольшой домик, с цветочным садом, огородом за домом, псом Чифом и домашними свинками. Ночь эта пахла забытым теплом и безопасностью.

***</p>

Под утро все легли, все, из выше перечисленного. Все, кроме брюнета. Прародители выделили ему комнатку, в которой он будет жить этим летом, и Хван уже много чего переделал. Испробовал постель своей спиной, правым боком и попой, разложил каждую вещь из своего чемодана по уголкам, полочкам и шкафчикам, исследовал выделенные старшими ему владения.

Тут были комнатные растение, искусственные лианы на стенах, много всякого хлама в укромных углах и ящиках, который пропах пылью и старостью не самого себя, а его хозяев. Рабочий стол и качающийся деревянный стул, большая скрипучая кровать и плюшевый кролик кремового цвета на подоконнике с погрызаным длинным ухом ( ещё молодой Чиф над этим яростно старался ).

Также брюнет успел вновь испытать свою камеру на спящей бабушке. Приметы существуют, но не для него, а для выдуманных байками пугливых троллей. Её морщинки смотрелись так по-родному прекрасно, в них и прятались первые солнечные лучи от восходящего солнца. А ещё они отливали на салатовую стену своим рыжеватым водопадом, и их парень тоже запечатлел.

На кухне творился хаос из посуды и недоеденных местных блюд, а дедушка уснул прямо в кресле с ложкой в сжатом кулаке. Брюнет аккуратно достал предмет и положил на стол, оставив всё как есть. Слишком идеальное положение всего в этом небольшом доме, чтобы его нарушать. Не считая дедовской ложки.

Хотелось выйти, ведь в помещении было душновато. С открытой форточки же заманчиво втекал прохладный сквозняк, зовя за собой. Хван послушался.

Рассветное солнце резало глаза, к сожалению юноша забыл взять очки. На улице ещё стояла ночная прохлада, она мешалась с теплом нового дня. Хван осмотрелся вокруг.

Между домами в этой деревне было довольно большое расстояние, а всего их было около двадцати пяти построений, к слову чего он не заметил в темноте. В целом деревня не большая. Как рассказывала бабушка, самый последний домик находится на возвышенности, за ним огромное пшённое поле, степь, холодная речушка и лес.

Очень хорошие объекты для снимков — думал юноша. Отчасти целью его приезда было пополнение коллекции фотографий.

Хёнджин оглядел дом, в котором он будет жить этим летом повторно. Справа стоит арка, начинающая бабулин сад, на крыше поскрипывает флюгер. Он взял камеру с собой, когда выходил из дома, и сейчас был намерен сделать фото восходящего солнца.

Когда подросток снимал небо, в кадр иногда попадало солнце. Однако оно только дополняло картину, оно дополняло небо. Наоборот как-то ни разу не получалось.

Проверив объектив фотоаппарата, брюнет подёс предмет к правой части лица, наводя камеру на солнце и редкие перистые облака. Один, второй дубль. Так, а тут помеха. Что-то влезло в кадр, закрывая собой середину солнца.

Хван просмотрел фотографии. На третьей виднелось что-то пушистое, а на четвертое и вовсе это что-то загородило звезду собой. Что это?

Парень оторвал взгляд от аппарата, поднимая голову и рефлексом щурясь. Да, и сейчас это никуда не пропало. Оно было круглым и слегка лохматым. Оно сидело на крыше дома его стариков.

Брюнет крайне осторожно и тихо ступал по траве, стараясь не задевать дедушкины саженцы, глаза его не отрывались от ”чего-то” ни на секунду. Солнце перестало резать, Хёнджин вошёл в тень. У этого появилось тело, руки и ноги, ”это” оказалось чьей-то головой. Мальчик. Он сидел, слегка болтая в стороны левой ногой, жмурился и улыбался. Грудь слегка вздымалась и опадала от дыхания. Кажется, он ничего не видел и не слышал, только чувствовал поток лучей. Он встречал солнце.

Перед тем как спугнуть наглеца, что вот так вот без предупреждения ворвался на территорию стариков, Хван запечатлел этого юношу. Мальчик не двигался. Брюнет продолжал смотреть на него, делая для себя пометки. Его волосы будто выжжены этим солнцем, которым он сейчас и любуется, на теле большая для него футболка, потёртые джинсы.. и он был бос. Парень мог заметить, как его пятки покрылись твёрдой коркой, кажется бегает он без обуви уже не раз, и до этого было много крови..

Почему не хотелось тревожить блондина? А может быть в этой деревне никто и не против, что по крышам их домов бегают мальчики.

Сидящий медленно открыл глаза. Открыл глаза, смотря прямо в солнце. Он не щурился, не моргал, не отводил взгляда. Как такое вообще возможно?

Хван не верил своим глазам. Он заколдованно смотрел на мальчика, двигался, желая убедиться в том, что видел. К несчастью прямо под ногами оказалось ведро, проклятое ведро, оно с грохотом перевернулось. Незнакомец услышал это, дёрнулся, просмотрел в сторону звука. Взгляд его черных как смоль глаз изучали парня всего две секунды, а затем он испуганно вскочил на ноги и перепрыгнув через сарай, скрылся. Камера брюнета оказалась на земле, он выронил её от неожиданности.

Всё ещё недоумевая от происходящего, юноша застыл в полунаклоне. Он смотрел туда, где недавно сидел незнакомец. Теперь там было пусто.

Сморгнув, Хван поднял фотоаппарат, отряхивая его от земли. Достал платок из сумки через плечо, протёр объектив и убрал камеру вместе с платком обратно. Происходящее его очень смутило.

Больше почему-то гулять не хотелось. Хён зашёл обратно в дом. Ничего не поменялось. Дедушка сопел в кресле, бабушка спала, свесив руку с кровати. Ему стоило тоже отоспаться, или хотя бы осмыслить тот случай.

Он сунул сумку под кровать, лёг, та заскрипела пружинами. Кто он? Почему сидел на крыше его дома? Как он смотрел на солнце, не отрывая глаз? Почему убежал, испугался? Это было очень странным столкновением. Мысли путались одна с другой, и все они были об этом мальчике. Странно. Такое чувство, будто он видит его каждый день. Джин засыпал.

***</p>

Брюнет проснулся от шума на кухне. Кажется старики уже проснулись и что-то готовили. Сколько время? Хван пошарился в карманах в поиске смартфона, но не обнаружил его. Нигде. Не в сумке, не в одежде, его не было.. возможно обронил на улице, вот беда. Хотя.. бабушка рассказывала, что тут все друг друга знают, так что воровать не станут. В этом и плюс маленьких поселений.

Благо на стене висели часы. Глаза его округлились, когда увидели время. Почти два часа дня.. он проспал до обеда.

Хенджин вышел из комнаты, шоркая тапочками, которые одолжил у дедушки. Прошел к источнику шума. Да, это определенно прародители. Осторожно подросток заглянул через щель в двери. Дед стоял у плиты, бабушка смеялась, постукивая его по спине. Так выглядит людское счастье? Делить поздний завтрак в обед, будучи старичками? Это вызывало улыбку.

Будто ни в чем не бывало Джин открыл дверь, демонстративно потирая глаза. Он смог привлечь внимание бабушки, потому что та оглянулась, и заулыбалась ещё шире.

— ох, ты встал! доброе утро, Джинни!

— доброе утро вам.. я долго спал?

— мы и сами только встали, — подключился к разговору дедушка, отвлекаясь от омлета.

— иди на террасу, завтрак почти готов, — старушка указала рукой в нужную сторону, всё ещё стуча по спине старика. — а ты следи за едой.

Хван пошёл, по дороге потягивая конечности вверх. Он занял дальний от крыльца стул, разваливаясь на нём как плюшевая игрушка. Солнце уже набрало высоту, стояла приличная жара. Парень снял с себя кофту, в которой уснул, и повесил на спинку стула сзади себя. Стол был круглым из светлой древесины, на нем стояла только вазочка с засохшей ромашкой.

Вскоре перед брюнетом оказалась тарелка с едой, но он не был сильно голоден. Съел половину для приличия, поблагодарил за завтрак и направился в свою комнату за камерой. Он захотел попробовать прогуляться вновь.

Телефон так и не нашёлся. Джин достал сумку из-под кровати, возвращаясь на террасу. За столом уже сидел только дед.

— а где бабуля?

На что старик махнул рукой в сторону ворот. Она стояла там, передавая корзинку с морковью мальчику. Тому самому мальчику. Которого не могло ослепить солнце. Хён застыл. Он без резких движений навёл камеру на незнакомца и старушку, щёлкнув. Это уже машинальное действие, иногда его не получалось контролировать.

Блондин ярко улыбался старшей, принимая овощи в свои тонкие ручонки. Он не замечал Хвана, а Хван пялился на него, как баран на новые ворота. Что с ним? Почему его парализует при одном виде чудного юнца?

Они перестали переговариваться о моркови, и старушка развернулась, попрощавшись с младшим. Тогда незнакомец перевёл взгляд чёрных глаз на деда, помахал ему, и наконец заметил брюнета. Улыбка исчезла с его лица. Осталось только.. любопытство? Блондин изучающе щурился. Смотрел и смотрел, пока не вспомнил, что ему нужно уходить. И ушёл. Убежал. Вновь.

Вновь заставил брюнета недоумевающие хлопать глазами. Бабуля вывела его из транса, что-то спрашивая.

— что с тобой, Джинни?

— что? прости, бабушка, я задумался.. эмм.. — протянул он, почесывая затылок от неловкости. — что это за мальчик?

— ах, этот? это..

Это Феликс, Ли Феликс, Ли Ёнбок, если по корейски. Ему шестнадцать, он родился и живёт тут до сих пор. У него есть младшая сестра, а ещё его знает вся деревня. Его отца не стало, когда ему было девять, поэтому юноша помогает своей матери всем, чем только может. Он славный малый, добрый и открытый, его любят все старики, а дети хотят с ним дружить. Его карманы всегда дополна забиты конфетами или ягодами, которыми он угощает остальных. А ещё этот Феликс любит и напоминает солнце, каждый рассвет его можно видеть на чьей-то крыше. Этот ребенок никогда не вырастет!

Бабушка рассказывала это с теплом и интересом, таким же, какой хотела и смогла вызвать у внука.

— на крыше.. а почему он, ну.. босоногий всегда? его семья бедна?

— я и не знаю, спроси у него сам. о, тебе стоит с ним подружиться, правда-правда! бедный мальчик, совсем друзей нет..

— ба.. есть у меня друзья, что ты. не нужен мне этот Феликс, — врал юноша, опустив глаза в свои ноги. Стыдно. У всех есть, а у него нет. Но он сам виноват, ему и страдать. — я пойду гулять.

— беги, сынок, возьми яблоко с собой, вдруг проголодаешься! — сказал в догонку старик, и внук взял желтоватый фрукт, что лежал на столе.

***</p>

Только двое, камера и Хёнджин, и больше никого, кроме видов, которые они вместе запечатляли. Хотя сейчас парень больше гулял, чем снимал, хотелось сначала освоиться. Люди уже занимались своими делами: кто-то пас коров на лугу, женщины стирали бельё, а мужчины его развешивали, дети резвились, чуть ли не сбивая с ног иностранца. И все, кто на него смотрели, смотрели с любопытством, точно таким же как у того мальчика в глазах. Джин невольно отводил взгляд и шёл дальше.

Деревня кончалась, и камера присоединялась к прогулке всё чаще. Окраина. Возвышенность, как и заведовала бабуля. Последний дом. Хван поднялся, осматривая сооружение. Пожалуй самый красивый домик из всех, с декоративной резьбой на крыше и красивыми цветами вдоль забора. Позади посёлок, что с высоты выглядел ещё меньше. А дальше — гигантское пшенное поле.

Пару фотографий, отлично. Джин вновь осматривает дом, и его взгляд приковывают черные, черные как смоль глаза. Опять. Снова. Здесь и сейчас. Это чудо держит калитку и пялится. Парень смотрит в ответ. Также серьезно настроен, прямо в глаза. Феликс не разрывая эту нить, как хищник, двигается за дом. Тихо. Осторожно. Сбегает. Опять. Снова. Здесь и сейчас. Брюнет срывается, широко вышагивает в сторону мальчика, но тот скрывается за домом, вновь оставляя юношу в недоумении. Он вздыхает, качая головой. Взгляд падает на фотоаппарат.

— долго ты будешь меня приследовать?

Хван чуть не улетел, когда услышал позади себя чужой незнакомый голос. Донельзя низкий голос.. он вздрогнул, и довольно заметно, поэтому постарался сделать вид, что ничего не сделал. Он аккуратно убрал фотоаппарат в сумку (для того чтобы не уронить его от ошеломления снова), и делал это как можно медленнее, страшась предстоящего разговора. Также неловко развернулся, сначала в профиль, потом полностью. Вновь встречаясь с этим мальчиком. Опять смотря в его бездонные глаза.

Не получилось сдержать его взгляда и пяти секунд. Как-то тяжело под этим невидимым давлением.. а ведь он ниже и мельче Хёнджина. Может даже младше. Но его голос.. сколько сигарет, сколько пачек подсолнечных семян нужно для того, чтобы иметь такой бас? А по внешности и не скажешь, что этот сгусток светлых оттенков такой грозный.

Всё же придётся разговаривать. Придётся столкнуться с ним. Но опять: почему Хван так себя ведёт, когда стоит рядом с этой школотой? Ему на вид лет пятнадцать.. неужели брюнет такой отстранённый из-за своей неприспособленности к социуму? Набрав в лёгкие побольше воздуха и сотворив на своём лице безразличную мину, он попытался.

— с чего ты взял, что я слежу за тобой?

Глаза стали ещё больше и чернее, потому что Феликс прищурил их, вымораживая всю смелость из парня.

— мы уже третий раз за день пересекаемся так странно. а ещё я вижу тебя тут впервые, хотя знаю всю деревню. ты шпион?

— получается ты убегал, потому что боялся меня? — невинно моргал брюнет.

— эй, я первый задал вопрос, — он скрестил руки на груди, выпрямляя спину. настроен серьезно.

— никакой я не шпион, тут и шпионить нечего, — обиженно вздохнул второй. — я приехал на лето к тем людям, у которых ты сегодня морковь покупал. они мои бабушка с дедушкой.

Блондин ещё минуту вымерял Джина взглядом. Так постепенно.. кажется, будто прошел месяц. А он все изучал и рассматривал его. И заговорил, наверное потому что понял, что человек перед ним и не похож на шпиона.

— меня зовут Феликс! Фе-ликс, — старательно протягивал он. Хван вопросительно повёл бровью, мол что он делает? — ты не местный. вдруг тебе будет не понятно моё имя.

Какой догадливый. Однако лицо у брюнета выдаёт национальность, так что тут умным сильно быть не нужно.

— ладно.. я Хёнджин. Хён-джин, — передразнил он младшего, но тот не обратил на это внимание. — я из Кореи.

— твой английский хорош! — от призрения и недоверия не осталось и осадка, сейчас Ликс широко улыбался и тянул маленькую руку в знак знакомства. Юноша неловко пожал её.

Повисла пауза. Длинная такая и мучительная. Феликс смотрел на Хенджина, Хенджин жался под наблюдением Феликса. В итоге от неудобства её разорвал старший.

— мне пора, наверное..

— неужели ты приехал сюда только чтобы фотиком щёлкать? даже не познакомился ни с кем? — игнорирует первые слова.

— а зачем? у меня и в Корее друзья есть.. — в подобных удивительных столкновениях двух совершенно не одинаковых людей можно приврать. Приврать можно и не только в подобных столкновениях.

— ха, всего-то в Корее! А тут? Ну? Нет! Значит я стану первым! — надо было видеть, как он гордо дует щёки, смыкая почти прозрачные брови в переносице. — а ещё если будешь фотографировать людей из-под тяжка, никто с тобой не заговорит. кроме меня. — возразил блондин.

Это было самое удивительное столкновение в жизни Хвана Хенджина. Он уже так решил. Решил, и не знал, что делать дальше. Что говорят после такого? А, стоит извиниться за свою привычку.

— прости, это происходит машинально. я пойду, — на этот раз уже твёрдо заявил высокий. Почему его прогулка так и не может завершиться в тех объёмах, которых хочет он?

— тогда жду тебя в семь тут. не опаздывай, иначе сам приду, — пролепетал свою угрозу сгусток солнечных лучей, и исчез за воротами, видно, своего дома.

Что за чертовщина? Когда Феликс появлялся и исчезал за этим, гулять больше не хотелось, совсем наоборот. Сесть и ждать следующей встречи. Будто он вдохновляет его выходить. Будто когда приходит он, наступает день, а уходит — ночь. И ночью люди спят.. Джин сделал снимок старых ворот дома нового друга, на которых красовалось почему-то голубое солнце, нарисованное мелками какого-то ребёнка. Он ушёл домой.

***</p>

— бабушка, расскажи про вашу деревню ещё.

После того как он вернулся домой, никакие мысли не лезли в голову. Даже об этом столкновении. Самом удивительном и случайном в жизни Хвана Хенджина. Парень сидел за столом вместе с старушкой, а дед поехал в город.

Точной целью вопроса брюнета был именно Феликс. Всё что угодно о нём. Он тоже хотел произвести впечатление на него. Такое же, даже лучше, какое произвел младший.

— сколько ему?

— кому?

— я сказал это вслух?.. — пора заканчивать питаться одними мыслями и уходить из реального мира. — извини.

— тебя интересует что-то отдельное? а может кто-то? — старшая подмигнула внуку, смущая его.

— ну если честно, то Фе-ликс, — протянул Хён, как это делал мальчишка.

— хорошо. так вот..

Так вот, Феликс давно уже растёт один. Отец его погиб спасая его самого от воды. Мальчик не умел плавать, но полез в реку. Течение было тогда сильным.. папа успел вытолкнуть сына к берегу, а его самого унесло дальше. И тело не смогли найти. С тех пор юноша боится воды, и максимум бегает посидеть на пляже вместе с друзьями.

Друзья? О, у него много друзей. Да что много, вся наша деревня — его друзья. Но есть всё же компания подростков, как он. Есть младше, и старше.. однако он общается со всеми.

Он трудолюбивый и всегда придет на помощь, как когда-то помогали маленькому ему и его семье, потерпевшей трагедию. Это уже происходит не от чувства долга, а от чистого сердца.

А сердце и душа его чисты, как снег на вершине Эвереста. В этом не стоит сомневаться. Только чужаков немного сторонится..

— и кстати ему шестнадцать.. я видела, как вы друг на друга смотрите. чуть молния перед вами не ударила! а потом он убежал. почему тебе интересно? вы познакомились?

— если можно это так назвать.. — отвёл взгляд Хван. — спасибо большое, я пойду к себе. — Старушка кивнула, и подросток удалился.

Сколько время сейчас? Сколько осталось до встречи? Джин взглянул на настенные часы. Двадцать минут шестого.. секунды тянутся так долго. Так медленно перетекают. К слову он совсем позабыл про свой телефон. Забыл написать родителям, что он уже в стране. Там наверное несусветное количество пропущенных.

Парень порылся в комнате ещё раз. Как и в прошлый, каждый уголок и ящичек, а толку ноль. Его нет. Теперь он поискал и в других комнатах. В родительские лезть не стал, это неприлично, а ещё туда он почти не ходил. Весь дом перерыл. Он пропал.. всё же стоит идти искать на улице.

Брюнет начал поиски с территории вокруг дома стариков. Бабушкин садик, дедов огород, даже будка Чифа, который поехал с стариком в город и около свинарника. Опять провал. Хён уже начал отчаиваться.

В итоге получасовых поисков ничего не получилось. Этот телефон как сквозь землю провалился. Иностранец только узнал время, и поняв, что осталось десять минут, иначе угроза Феликса случится, и лучше уже идти к его дому.

Он шёл и думал об этом треклятом телефоне, и уже хотел было попросить кого-нибудь помочь в поисках.. но стариков нагружать не хотелось, а с Ёнбоком они толком не знакомы. Значит завтрашний день может быть растрачен из-за одного этого прямоугольника.

Джин так повяз в своём мире, что не заметил, как взобрался на холм и стоял около калитки. Он был один. Используя свой рост, парень встал на носочки и заглянул через ворота. Там стоял мальчик, и что-то говорил женщине в дверях. Видно его мать. Она была исхудалая, огромные мешки под глазами делали её лицо ещё старше. Но как оно светилось! Точно у самого Феликса.

Опять он пялится слишком долго, а когда блондин начал разворачиватся, старший отскочил, будто увидел большого зубастого дракона с шестью лапами и хвостом в пятнадцать метров. Скрипнула калитка.

— ты уже здесь? молодец, а я был о тебе худшего мнения, — беззаботно обидел его Ликс. Но из его уст это было не обидно.. так, если бы это сказал ничего не смыслящий в моралях маленький ребёнок. — а теперь побежали, быстрее! — всё это юноша шептал, так скоро и горячо, что не успел второй опомниться, как его схватили по локоть, провели пальцами к запястью и рванули.