Глава 47. Дверь (1/2)

Жизнь каждого человека подобна реке. Её верховья подобны каплям воды, стекающим с покрытого снегом ледника, медленно собирающимся в ручеек, несущий воздух высокогорья, проходящий через горные хребты и равнины. То быстрая, то медленная, то останавливающаяся, то начинающаяся, принося с собой частицы пород и песок. Её средние течения становятся мутными и яростными; затем, по мере того, как она течет дальше, эта ярость иссякает, и она проходит через города, структурируясь их шумом, становясь спокойной и безмолвной.

Пока, наконец, она не достигнет своего конца в великом море, которое соединяется с голубым небом, простираясь так далеко, насколько может видеть глаз.

Речной Бог встречается с Северным морем, комично обнажая малость перед лицом величия, отныне подходя к концу, но в то же время отныне начинается; колесо совершает полный круг, продолжаясь вечно.

Небо и земля - это пристанища всех живых существ; время - это пребывание сотен поколений.

И наши мимолетные жизни подобны снам; как долго может длиться счастье?

Каждый человек, глядя на другого человека, видит лишь краткий отрезок его жизни. Кто знает, как далеко он зайдет, когда ты снова повернешься, чтобы посмотреть? Кажется, что один человек никогда не сможет по-настоящему понять другого человека, если он не изогнет свою собственную жизнь дугой, не подстроится под тот же темп, что и этот другой человек, от рождения до смерти, не расставаясь ни на мгновение.

Но насколько это будет сложно? Старая поговорка гласит, что «книгу нельзя унести за тысячу лиг»; в долгой и холодной дороге даже блокнот толщиной в полдюйма - это ноша, которую можно по неосторожности упустить или потерять, не говоря уже о том, чтобы пройти путь длиной в несколько десятилетий, взяв с собой другого человека.

Ху Бугуй тихо прислонился к дверному косяку комнаты Су Цина, отделенный от него дверью в ванную. Ни один из них не понимал другого.

Су Цин не понимал, почему Ху Бугуй настаивал на том, чтобы он остался. Он думал, что если подразделение RZ было высококачественной государственной продукцией, то он сам был поддельным мобильным телефоном «Notorola». Хотя он функционировал, он не совсем подходил для того, чтобы появляться на виду у публики. Но у него также не было чувства неполноценности; работа революции не делала различий между высокими и низкими. У элитных товаров был свой элитный рынок, а у контрафактных товаров были свои преимущества. Он думал, что даже по сравнению с правительственной группой суперзвезд его все равно можно считать специалистом в своем искусстве и профессии.

Они могли бы сотрудничать, но было бы очень жалко оставаться здесь круглый год.

Как мог рыбий глаз сойти за жемчужину?

Су Цин посмотрел на супер роскошную ванную, полную пара, и подумал, что это действительно хорошее место. Хотя это и не было равносильно коррупционному богатству, по крайней мере, оно достигло уровня развитой страны. Это заставило опустившегося Су Цина, вылезшего из канализации, почувствовать себя парящим бессмертным. Но каким бы комфортным это ни было, какое это имело значение?

Как только он подумал об огромной организации в штабе подразделения RZ, скрупулезном и методичном военном персонале, начальниках, время от времени приходящих отдавать приказы, и непрерывном «служении людям», он просто почувствовал, распространяющуюся боль от живота до яиц.

Сначала, когда он взял Ту Туту и покинул лечебный центр подразделения RZ, он, вероятно, испытывал легкий приступ досады, хотя скорее умер бы, чем признал это, и лицемерно изображал великодушие. Но теперь Су Цин думал, что в том, как он жил, не было ничего плохого. Он даже выработал своего рода объективную точку зрения и мог отстраненно наблюдать за своей собственной хаотичной жизнью.

Сегодня по фамилии Чжао, завтра по фамилии Цянь — он просмотрел Книгу Фамилий страницу за страницей, блуждая по всем уголкам городов и сельской местности, но не оставил ни следа. Разрезать удостоверение личности было все равно, что задушить человека. Когда он понимал, что этим человеком был он сам, у него возникало чувство, приближающееся к извращенному удовольствию.

Это были его вчерашние дни. Используя этот метод, чтобы отречься от вчерашнего дня, как будто не было необходимости оглядываться назад, а, следовательно, не было никаких воспоминаний. Без памяти у него не было корней. Он был подобен духу, парящему в воздухе. Никто не мог поймать его, никто не мог вычислить его, и никто не мог причинить ему вреда. Таким образом, он чувствовал себя в безопасности и непринужденно.

Все организации были подобны талисманам контроля, доставляя ему бесконечную головную боль.

Возможно, Су Цин сам не понимал, почему он был так против, оставаться в подразделении RZ. Потому что в другом месте он был «Ли Мэном», он был «Лу Дачэном», он был «Су Цзе Чэном». Даже если бы он сменил свое имя на Су Укун, ни один Будда Татхагата не пришел бы просто так, чтобы запечатать его под Горой Пяти Стихий. Но в Подразделении RZ он мог быть только Су Цином.

В год, когда ему исполнилось двадцать четыре, он был втянут в чудовищный и пестрый мир. Он жил один раз и однажды умер, как та глупая птица, зависшая над пропастью, которая не осмеливалась взлететь, осмелясь только спрыгнуть вниз. В тот момент, когда он увидел Ху Бугуя, он автоматически вышел из состояния «Лу Дачэн» и вернулся к своему первоначальному облику.

Как демон-лиса, наткнувшийся на зеркало, раскрывающее чудовище, и вынужденный вернуться к своей истинной форме.

Но в тот момент он не думал так много и так глубоко. Он только думал, что присутствие Ху Бугуя было слишком сильным и заставляло его чувствовать себя неуютно. Итак, среди всего этого пара этот профессиональный мошенник упорно продолжал думать, что ему нужно бежать; если бы он не бежал, он чувствовал бы себя так, как если бы собрал для себя целую машину отцов!

Когда Су Цин привел себя в порядок, придав себе подобающий человеческий вид, и вышел из ванной, он обнаружил, что Ху Бугуй все еще стоит прямо у двери в своей прежней позе, как будто он был дверным богом.

Ху Бугуй посмотрел на него и увидел, что Су Цин был лишь слегка закутан в халат с расстегнутым до основания груди воротником, что было серьезным нарушением приличий. Поэтому он отвел глаза и серьезно сказал: “Иди переодевайся, я отведу тебя перекусить. Генерал Сюн и другие хотят встретиться с тобой.”

Су Цин остановился как вкопанный. “Есть ли питательные капсулы?”

Ху Бугуй сразу же наклонился и достал маленькую баночку из шкафчика рядом с собой. Он внимательно прочитал инструкцию и дату на ней, затем положил её на кофейный столик перед Су Цином. Затем, оказав превосходное обслуживание, он налил ему стакан воды. После этого он осторожно поинтересовался его намерениями: “Позже…ты придешь поесть с остальными?”

Су Цин положил в рот капсулу. На его лице появилась легкая усталость. “Что, у тебя есть срочное дело, капитан Ху?”