Глава 14. Жизненная сила (1/2)
Он сделал пять шагов и снова чуть не упал. На этот раз Су Цин почувствовал, что не может даже вздохнуть. Когда он вдыхал, воздух только задержался в его горле, не в силах попасть внутрь, прежде чем был вытеснен обратно.
Как только его мозгу стало не хватать кислорода, его конечности похолодели и потеряли контроль. Его ноги ослабли, и он снова упал на землю и свернулся в форме запятой, формально дослужившись до звания «командира»*.
*Первоначально «整个人蜷成一团，正式升级’团长’» каламбур. 团 (tuan) означает «группа» или «круг», а 团长 (tuanzhang)— это воинское звание – «командир группы», в то время как фраза蜷成一团, переводится как «свернуться в клубок».
Солнце проникло сквозь карниз и упало на его лицо сбоку, теплое и немного зудящее. Су Цин напрягся, чтобы поднять голову, отчаянно выпрямляясь, цепляясь пальцами за землю. Он прополз вперед еще на шаг, как будто взбирался на скалу.
Его подбородок царапнул землю. Возможно, кожа разодралась. Во всяком случае, было ощущение жжения, но это не было больно — прямо сейчас, по сравнению с магнитным шейным браслетом, Су Цин больше не чувствовал легкой боли от ударов и царапин.
Его пальцы впились в землю. Его руки, которые можно было назвать нежными, были быстро стерты в кровь. Кровь окрасила его ногти, и на тыльной стороне ладоней выступили вены. Су Цин извивался на земле, как большая гусеница. Его дыхание было коротким и учащенным. Он прополз два шага, затем плюхнулся на землю, чтобы снова отдохнуть. Когда он привык к новой волне боли, он продолжил движение вперед.
Су Цин считал себя типичным примером того типа людей, которые идут туда, куда им заблагорассудится, и упираются в пятки, когда не хотят сдвинуться с места. Когда он жил в комфорте, он был настолько избалован деньгами, что был скорее демоном, чем человеком. Он даже не смог вынести «трудностей», связанных с тем, чтобы просыпаться утром и идти на занятия. Но вынужденный к такому пути, он терпел боль, подобную смерти от тысячи порезов, проползая шаг за шагом.
Сначала его мозг все еще мог немного функционировать. Медленно, вся его ментальная сила ушла на то, чтобы отогнать боль. Только слова Чэн Вэйчжи повторялись неоднократно: «Проведи для себя черту и часто смотри на нее, говоря себе, что ты не можешь ступить за эту черту. Таким образом, ты будешь знать, что ты за человек. Ты никогда не собьешься с пути истинного.»
Су Цин чувствовал, что эта черта следует за ним мгновение за мгновением. Когда он прополз вперед на шаг, черта переместилась на шаг вперед, так что он не мог повернуть назад.
Он принял решение в тот момент, когда выскочил за дверь — неважно, что он, во всяком случае, был человеком; даже если бы он был собакой, он все равно не мог позволить себе быть ограниченным невидимым, нематериальным кольцом.
Ощущение удушья охватило все его тело. Из горла Су Цина вырвалось неестественное бульканье. Его лицо было пепельно-серым. Как будто в воздухе висела металлическая цепь, крепко душившая его.
Он думал, что умрет.
Но по какой-то причине он не боялся. Возможно, это было потому, что в последнее время он слишком часто думал, что умрет; после стольких лет умирания он привык к этому. Возможно, это был его гнев из-за того, что он был во власти других, и его хрупкое самоуважение; проведя для него эту черту, они постоянно подталкивали его вперед…
«Даже если я умру, делая следующий шаг», подумал он, «я все равно должен идти».
Медленно, Су Цин оставлял след из грязи и крови там, где он полз. Его зрение становилось все более и более затуманенным. В конце концов, он даже не мог ясно видеть свои собственные руки. Су Цин чувствовал, что он уже зашел очень, очень далеко. Он никогда в жизни не совершал такого путешествия. Поэтому он использовал последние силы, чтобы оглянуться назад и посмотреть, как далеко он зашел. Он обнаружил, что это было так «далеко», что он не мог ясно видеть, и был удовлетворен. Он думал, что он действительно потрясающий.
Затем в глазах у него потемнело, а тело содрогнулось. Его сознание резко померкло.
Как в тумане, он услышал, как затормозила машина. Казалось, кто-то вышел из машины. Теплые руки приподняли его за плечи и подняли с земли. Су Цин не мог видеть, кто это был, но он инстинктивно запаниковал и начал сопротивляться. Его конечности были крепко прижаты. Затем поднялась еще более сильная боль. Вкус крови подступил к его горлу, больше он ничего не осознавал.
Проезжая мимо этого жилого района, Ху Бугуй сразу почувствовал, что что-то не так. Он выглядел как обычный жилой комплекс, слегка обветшалый, с надписью «Не останавливаться на перекрестке», написанной мелом на стене с одной стороны, и надписью «Восемь почестей и восемь позоров*», приклеенной рядом. Он действительно не мог быть более нормальным. Но здесь было слишком тихо, как будто что-то отрезало его от окружающего мира. Не было ни тени, даже ни одной из бездомных кошек и собак, которые были повсюду в городе.
* Восемь почестей и восемь позоров представляет собой набор моральных концепций, разработанных бывшим Генеральным секретарем Ху Цзиньтао для граждан Китайской Народной Республики.
Ху Бугуй остановил свою машину на перекрестке и достал индикатор энергии. Изнутри раздался треск, и этот низкопробный продукт клана Сюй превратился в металлолом.
Ху Бугуй вполголоса проклял Сюй Ру Чуна, но по связи донесся гул голосов; Фан Сю и другие, должно быть, начали свою битву с Синими Печатями. В отчаянии он посмотрел на перекресток, затем нажал на газ и рванулся вперед.
Сначала, когда он въехал, ничего не произошло. После того, как он завернул за угол, в машине Ху Бугуя внезапно раздался сигнал тревоги. Колеса терлись о землю, высекая маленькие искры. Сложные циферблаты приборов автомобиля начали сходить с ума. Самый чувствительный индикатор энергии лежал без присмотра на пассажирском сиденье. Он начал выплевывать пружины сам по себе, дергаясь.
Поэтому Ху Бугуй продолжал управлять этим ослепительным транспортным средством, время от времени уворачиваясь от летящих деталей. Он достал из-под пассажирского сиденья автомат, затем нажал зеленую кнопку. После того, как звук сигнализации поднялся еще на октаву, он снова разбил машину на части.
Величественная военная машина превратилась в маленький экскурсионный автобус.
Свирепо управляя этим экскурсионным автобусом, Ху Бугуй подобрал полумертвого Су Цина.
Более месяца назад этот человек бесцельно слонялся по бару, выглядя приверженцем чувственных удовольствий. Но за столь короткое время он похудел; его щеки слегка впали, придавая ему немного скелетообразный вид. Его одежда была изорвана, а пальцы выглядели так, словно их зажали между бамбуковыми шпажками. Он был весь в грязи и крови.
Ху Бугуй быстро наклонился, чтобы поднять его. Он снял пальто и завернул его в него. Но как раз в этот момент Су Цин открыл глаза. Его взгляд был немного рассеянным. Ху Бугуй не знал, видит ли он его. Но его зрачки были как обсидиан. Присмотревшись повнимательнее, он увидел застывшее свирепое выражение. За кого бы он его ни принял, он начал яростно сопротивляться.
Ху Бугуй не знал, где он был ранен. Взволнованный, он удержал его конечности. Больше Су Цин ничего не мог поделать — с невнятным воем он укусил его за руку. Ху Бугуй не обратил на это внимания. Во всяком случае, его одежда была сделана из прочного материала; он не прокусил бы ее. И Су Цин, вероятно, не был переносчиком бешенства. Поэтому он позволил ему укусить себя и шагнул вперед, держа Су Цина на руках.
Он понятия не имел о контроле дома над Су Цином и не видел ничего плохого в том, чтобы отойти от него. Человек, который только что свирепо смотрел и решительно держал мертвую хватку зубами, внезапно сильно задрожал в его руках, разжал зубы и выплюнул большой глоток крови, окрасив всю переднюю часть одежды Ху Бугуя в красный цвет.
Ху Бугуй слишком испугался, чтобы продолжать идти. Он осторожно приподнял затылок Су Цина и нежно погладил его. Никакой реакции не последовало. Ху Бугуй больше не осмеливался двигаться небрежно. Он сразу же осторожно опустил его обратно на землю, пытаясь заставить его лечь ровно, но как только Су Цин коснулся земли, он инстинктивно свернулся калачиком.
Ху Бугуй нахмурился и побежал обратно к своей маленькой обтекаемой машине. Он схватил свой коммуникатор, заблокировал остальные каналы и отдавая приказы врачу команды Лу Цинбаю.
Под злонамеренным руководством Чэнь Линя, Фан Сю и другие ворвались прямо на заброшенную фабрику на окраине.
«Охота» других Синих была и близко не такой открытой, как у Чэнь Линя — он демонстративно отправился в очевидное место и был замечен подразделением RZ с самого начала. Они должны были быть гораздо более осторожными.
Эта Синий Печать Ло Сяо Фэн, хотя у него были такие жирные волосы, что муха, которая садилась на них, делала шпагат и на самом деле не на что было смотреть, обладал особой способностью — он мог запутать умы людей в определенной области. Большая часть «добычи» была уничтожена им, как если бы он был похитителем детей. На этой заброшенной фабрике толпа дрожащих людей была связана вместе.