Terrified (1/2)

Буквально в паре кварталов от сверкающего красным камнем на закатном солнце университета Кэйо находился известный среди студентов небольшой ресторанчик, пользовавшийся популярностью благодаря поддерживаемому балансу цены-качества и, конечно, тому, что хозяин, пожилой мужчина в накрахмаленной рубашке и потрёпанной, но всё ещё солидно выглядящей лавандовой жилетке, собственными руками варил наипрекраснейший кофе более тридцати лет своей жизни.

С этим местом было связано немало университетских традиций и примет. Среди обычаев, «передаваемых из поколения в поколение», можно было выделить то, что только старшие, «бывалые», ребята могли сидеть там, где им заблагорассудится. Младшие же, первокурсники, должны были «заслужить» себе место подле них, ведь количество столиков в ресторанчике хоть и превышало два десятка, но по-прежнему было ограничено.

Чифую, если честно, не совсем понимал, что потерял в этом богом забытом, но, надо признать, достаточно уютном местечке. У него, как у обыкновенного богатенького мальчика, родившегося с золотой ложкой во рту, была возможность провести этот вечер в более престижном заведении, но Мацуно, следуя совету своего отца «подружиться с однокурсниками», хвостиком увязался за своими новыми знакомыми.

И теперь, сидя за деревянным, слегка пошатывающимся столиком, в душной забегаловке среди умирающих и воняющих студентов, казалось бы, одного из самых престижных университетов в стране, в своей идеально выглаженной тонкой блузке от шанель и новеньких кедах от гуччи на высокой платформе никак не вписывался в мир среднестатистических студентов.

Ну, по крайней мере, Инуи видел, что он пытался.

Мацуно растерянно открывает рот, когда милая официантка в кофейного цвета фартуке с въевшимися в старую ткань пятнами интересуется у их шумной компании, что они будут заказывать. Ацуши Сендо, с которым Чифую сегодня уже успел познакомиться во время вступительной церемонии для первокурсников, настойчиво продолжал давить на больную мозоль и рекомендовал попробовать карамельный латте, который здесь просто восхитителен.

Чифую горестно вздыхает, в мыслях выпивая уже третий стакан этого божественного напитка, но в итоге всё равно заказывает травяной чай — после прошлого посещения их семейного врача он обещал отцу и Инуи употреблять меньше продуктов с кофеином, чтобы не навредить своему организму. Не то, чтобы у него до этого были серьёзные проблемы, но после того, как доктор узнал, сколько кофе он пьёт в день, то прописал ему избегать кофеина, чтобы не снизить фертильность.

Как заядлому кофеману, да и к тому же первокурснику университета Кэйо, на плечи которого вот-вот должна свалиться божественная кара в виде бесконечных нудных лекций, лабораторных и проектных работ, Чифую было очень нелегко отказаться от кофе, которое в прошлом он потреблял около пяти-шести раз в день.

— Две чашки в неделю, Чифую. — Безапелляционным стальным голосом закончил тогда спор Сейшу. Они ехали домой в привычной тишине, однако ярость, волнами исходившая от прямой элегантной фигуры Инуи, заставляла Мацуно ёрзать на своём месте и то и дело теребить ремешок коротких кожаных шорт. — Побереги здоровье своего будущего ребёнка. Ты думал о том, что из-за таких беспечных молодых людей, как ты, дети потом страдают от астмы и сердечной недостаточности?!

Чифую нервно передёргивает плечами, воспоминания слишком чёткие: то ли от того, что это было всего два месяца назад, то ли от того, что Инуи ещё никогда на него так сильно не злился. Во всяком случае, он замечает перед собой заказанный им травяной чай и тут же прикладывает холодные ладони к пузатой чашке — кажется, он упустил тот момент, когда официантка подошла к ним во второй раз.

— Ну так, Чифую-кун, ты тоже будешь жить в общежитии? — С набитым ртом интересуется Макото Сузуки, который, узнав, что Ацуши сегодня угощает, рванул в кафе с ними за компанию, а теперь с первой космической скоростью уплетал куриные сэндвичи.

— А тебе-то что, Макото? — Язвительно парирует своего друга Ямагиши, громко попивающий молочный коктейль из трубочки. — Даже если бы это и было так, ему нечего делать в корпусе для альф. Так что случайно вы не пересечётесь, не волнуйся.

— Ах ты, сучёныш… — Вытерев испачканные в соусе губы, прошипел злой, как чёрт, Сузуки, намереваясь задать трёпку этому неугомонному бете в гигантских очках. Кажется, эти двое особенно друг друга недолюбливают, раз цепляются по поводу и без.

— Вообще-то, — тихим голосом прервал их только зарождающийся спор Чифую, тряхнув светлыми волосами. — Отец купил мне квартиру недалеко отсюда. Так что я не остановлюсь в общежитии.

— Чего и требовалось ожидать. — Преспокойно пожимает плечами Ацуши, который, подперев голову рукой, теперь смотрел прямо на Мацуно. — Ты такой предсказуемый, Фую-кун. Полное соответствие всем стереотипам об избалованных мальчиках.

— А, это ты про кроссы от гуччи, сумку от шанель, квартиру в центре Токио, шикарную иномарку и супергорячего альфу, который трахает так, что утром хочется умереть? — Играя бровями, уточняет Ямагиши, из-за чего некоторые посетители теперь начинают поглядывать на их столик.

— С последним ты явно загнул. — Всё также бесцветно осаждает друга Сендо, продолжая время от времени бросать взгляды на Чифую, щёки которого покраснели настолько, что теперь могли составить достойную конкуренцию волосам самого Ацуши.

— Чифую-кун. — Робко окликает его молчавший до этого момента Такуя — такой же красный, как и Мацуно. — Это правда… правда, что ты… ну… снимался для Victoria’s secret?..

Вопрос повис в воздухе тяжёлым грозовым облаком, заставив даже спорящих Макото и Ямагиши замолчать и ошарашенно уставиться на поперхнувшегося чаем Чифую.

— Мне нужны фотки. — Глядя прямо перед собой, заключает Сузуки, на что бета сильно ударяет его ладонью в плечо. — Такуя, что за журнал?! Какой номер?!

— Я… Это было только один раз!.. И это Инуи сказал мне, что эти… — Чифую делает паузу и продолжает, скрипя зубами. — Эти съёмки помогут мне почувствовать себя увереннее.

Мацуно неловко осматривает своих однокурсников, обхватывая себя руками в защитном жесте: он никогда не думал, что кто-то сможет запомнить его лицо по одной фотографии! А ещё…

— Всё в порядке, Фую-кун. — Ацуши кладёт свою ладонь поверх его, размеренно поглаживая большим пальцем тыльную сторону. Он смотрит на часы, будто вспоминая о чём-то, а после встаёт со своего места. — Уже поздно. Пойдём, я провожу тебя до дома.

Сендо хватает с вешалки их вещи, после чего помогает Чифую надеть его лёгкое тёмно-синее пальто (да, тоже шанель). Омега немного стесняется внимания с его стороны, но, в конце концов, Ацуши просто показывает свои манеры, верно? Он ведёт себя вежливо с каждым знакомым — Мацуно в этом уверен.

— Э, алло, а мы типа пустое место, да? — Разводит руками Макото, пытаясь привлечь к себе внимание. Ацуши на его реплику лишь удручённо вздыхает и вытаскивает из бумажника несколько купюр, небрежно бросая их на стол. — Эй, Аккун, ты серьёзно бросишь нас вот так?.. Мы же вместе в пятом классе вместе клали учителю под дверь…

Чифую не может слышать продолжения фразы (но прекрасно представляет, что именно они там подкладывали учителю), поскольку они с Ацуши покидают тёплый зал уютного ресторанчика, оказываясь на улице. Воздух вечером холодный, но вкусно пахнущий — Чифую наслаждается запахом грозы и дождя, которые были ещё совсем недавно. Вдоль тесной улицы через один горят фонари — не потому, что не работают, надеется омега.

— Ты поэтому так мало не ешь? — Прерывает их затянувшееся молчание альфа, который порывается взять Чифую за руку, но вовремя одёргивает себя, понимая, что это было бы слишком с его стороны.

Мацуно Чифую не выглядит, как человек, привыкший к быстрому, стремительному развитию событий. Наверняка, ему нравятся такие же вещи, как и другим миленьким омегам: долгие ухаживания, цветы, поцелуи — сначала неловкий клевок в щёку, потом лёгкий чмок в губы, и только после всего этого полноценный, с языком.

И, надо сказать, Сендо не ошибается.

— Ну, не совсем. — Пожимает плечами Чифую, надевая тёплые перчатки из явно дорогой кожи. — Я нечасто снимаюсь в журналах, это не моя специальность. Просто Инуи говорит, что держать себя в форме важно для омеги в любом возрасте. Да и у меня никогда не было хорошего аппетита.

— Инуи? — Выказывая некую заинтересованность, спрашивает Ацуши.

— Моя няня. — Тут же поясняет омега. — Вернее, мой дядя. То есть, мой почти-отчим. — Чифую резко останавливается, как вкопанный, сконфуженно потирая затылок. — Ну, в общем, у нас достаточно сложные отношения, но сколько я себя помню — он всегда был рядом со мной.

— А твои родители?

— …

Мацуно ловко игнорирует вопрос и останавливается у какого-то супер нового и дорого, на первый взгляд, жилого комплекса. Ацуши мысленно присвистывает, чувствуя очередной укол в груди. Какое-то гадкое чувство продолжает нашёптывать ему на ухо, что этот омега — птица не его полёта.

— Мы пришли. Дальше тебя не пропустят. — Чифую мило улыбается, сверкая маленькими белоснежными клычками настолько очаровательно, что сердце вмиг оттаивает. — Спасибо за помощь, Ацуши-кун.

Сендо заставляет себя улыбнуться через силу, хотя его глаза всё такие же тусклые и пустые, как и всегда.

— Спокойной ночи, Фую-кун…

— Можно просто Чифую. Спокойной ночи. — Омега, подарив однокурснику последнюю тёплую улыбку, вынимает из сумки золотую электронную карточку-пропуск, улыбается в последний раз новому знакомому и скрывается за тяжёлыми дверьми здания.

Тёплый жёлтый свет больно бьёт по глазам, привыкшим к темноте ночи, заставляя Чифую на мгновение остановиться и зажмурить веки. Он прикладывает пальцы к виску, массирующими движениями растирая кожу, и, кажется, только сейчас замечает собственную усталость, скопившуюся за целый день.

Он вежливо улыбается и кивает головой консьержу на ресепшне, направляясь к лифтам. Его единственное желание на данный момент — горячая ванна и парочка ароматических свеч. В последнее время он испытывал всё больший стресс, поэтому и всяких расслабляющих (вонючих, как простыми словами выражается Инуи) масел у него стало больше. Среди его любимых ароматов — красный апельсин и бергамот. Так пахли мама и отец в его воспоминаниях, их запахи волшебно переплетались между собой, успокаивая и усыпляя его возбуждённое сознание.

Но пусть Чифую никогда не признается вслух — самым близким ему является запах самого Сейшу. Он помнит, как старший омега успокаивал его, плачущего навзрыд, своими феромонами, когда Мацуно был ещё совсем крохой; он помнит, как всегда слепым котёнком тянулся к его такому простому и нежному аромату полевых цветов, а после засыпал прямо на руках Инуи, свернувшись клубочком на чужой груди.

После смерти мамы Чифую, видя неподдельный интерес со стороны своей няни и своего отца друг к другу, не мог не отдалиться от них обоих. Он прятался от них в оранжерее, в прачечной, в холодильной камере, под кроватью, всё время обхватывая распухшую от стресса и переживаний голову руками и плакал, желая, чтобы мама оттащила отца от Инуи.

Потому что Инуи всегда был частью Чифую. Он был его няней, воспитателем, учителем, наставником, лучшим, чёрт возьми, другом, которому младший омега мог рассказывать абсолютно всё! Он был гораздо ближе его собственной матери, которая тоже любила своего единственного сына, но не могла всё время находиться рядом с ним из-за тяжёлых болезней, без конца одолевавших её. Сейшу Инуи был для него ближе, чем серебряный крест у него на груди, который Чифую никогда не снимал и носил у сердца всю свою жизнь.

Теперь же Чифую не мог подпустить его так же близко. Не потому, что произошло что-то непоправимое, а потому, что какое-то странное, липкое чувство не позволяло ему позволить Инуи снова забраться ему под кожу.

Приятный женский голос известил его о прибытии на двенадцатый этаж, выдергивая из печальных мыслей. Чифую передёрнул плечами, высоко задирая голову, и вышагнул в пустой тёмный коридор.

Омега заехал сюда совсем недавно, недели две назад получив ключи у отца. Но его новое место жительства было фактически цельным и законченным проектом — Чифую, тогда впервые переступивший порог квартиры, сразу увидел, что Инуи не просто приложил руку к обустройству нового жилья Мацуно, а полностью взял на себя всю работу. Он позаботился даже о таких мелочах, как запасные одеяла для гнезда на случай непредвиденной течки и пластиковые палочки для еды с божьими коровками, а ещё его любимые мягкие тапочки с серыми котятами.

Чифую оставалось докупить лишь парочку мелочей, потому что обо всём остальном за него позаботился он. Так было всегда, сколько Мацуно себя помнил: позади него всегда стоял кто-то сильный и надёжный, как стена, на которую не страшно опереться.

Впрочем, ещё целую неделю Чифую потратил на то, чтобы окончательно обосноваться на новом месте и построить в спальне уютное гнездо. У него никогда не было проблем с этим, к тому же, была парочка вещей его близких, которые всегда лежали на дне его гнезда. Среди таких вещей и рубашка отца винного цвета, и атласный платок умершей мамы, и (самое важное, но, опять же, Чифую никогда не скажет этого вслух) целых две футболки Сейшу.

Когда Чифую проходит вперёд, на плохо освещённую квартирную площадку, ему в нос ударяет незнакомый резкий запах, как ведро ледяной воды на голову. Такой горький, что слюна во рту тяжелеет, подкатывая тошноту, а колени сводит от инстинктов.

Не ходи туда.

Омега не получал никаких уведомлений о ремонте труб или чего-то подобного, а из соседей у него лишь тихая спокойная семейка напротив.

Первой, самой естественной его реакцией, очевидно, становится позвонить Инуи. Но эта вонь просто сводит с ума его внутреннего омегу, который испуганно мечется, а после, стоит Мацуно взглянуть на собственную дверь, застывает в ужасе.

Его неестественно дрожащая ладонь замирает на полпути к сумке с телефоном, потому что дверь в его квартиру открыта. Не отворена нараспашку, но даже с такого расстояния Чифую может чётко видеть существенную щель между стеной и дверным притвором.

Что ещё хуже, так это то, что ужасающая вонь исходит из его квартиры.

Он крепко стискивает ремешок сумки и делает пару ватных шагов, останавливаясь прямо перед дверью, задерживая дыхания на несколько секунд.

Не ходи туда.

На удивление, в доме всё на своих местах, как может судить омега, окинув пространство быстрым взглядом. Он сжимает в потных ладонях зонт-трость — единственное, что могло бы сойти за оружие из тех вещей, что первыми попались ему в прихожей, и на цыпочках следует к, как ему кажется, эпицентру всего этого отвратительного пугающего запаха.

К собственному ужасу, Чифую вынужден остановиться у двери своей спальни. Его внутренний омега испуганно подбирается, предчувствуя опасность, а сердце, кажется, работает на износ, или наоборот, почти останавливается.

<s>Не ходи туда. Не ходи туда. Не ходи туда. Не ходи туда. Не ходи туда.</s>

Инстинкты кричат, боль от их интенсивности вгрызается в мозг, но Чифую хочет засунуть это всё куда подальше прямо сейчас, потому что какой-то охреневший ублюдок решил ограбить его, а он чёрт возьми, должен спрятаться и перетерпеть это унижение? Нет, Мацуно сначала запихнёт этот зонт в его грязную задницу за то, что заставил Чифую сегодня так перенервничать, и уже только потом позвонит Инуи.

Но, выбивая дверь пинком ноги, омега замечает, что и эта комната абсолютно пуста. Да, здесь воняет ещё хуже, чем во всём остальном доме, но источника феромонов нет даже тут.

Однако…