Часть 6 (2/2)

Голос походил одновременно на раскаявшегося человека и побитую собаку. Парню за что-то было искренне жаль, но другой видимо был безразличен к такому. Он как-то брезгливо отшатнулся от него, как от прокаженного и попятился.

— Ты мерзкий, Шаст. Ты хоть представляешь, что это было не добровольно.

— Глеб, блять, да мы с тобой вдвоем напились, и ты был не против, в чем ты меня обвиняешь теперь?

— В том, что ты туда меня потащил, придурок. Зачем я вообще согласился туда с тобой идти, — задумчиво и с какой-то едкостью выплюнул парень. У него голос был спокойнее, ниже и ровнее, а иногда в нëм были слышны стальные нотки.

— Прости, я знаю, что виноват, но не знаю, как загладить свою вину, честно, — садясь на лавочку устало произнёс парень, — Просто… Ты пойми, что ты слишком мне нужен и важен, поэтому я так пытаюсь донести, что не хотел. Кто знал, что в клубе такая херня есть? Хочешь я пойду узнаю? Могу жалобную книгу потребовать, могу попытаться засудить, но, Глеб, — он снова встал и стал говорить громче, — Не отталкивай меня, пожалуйста. Я, блин, я на столько хочу быть рядом с тобой, что боюсь, банально боюсь, что я для тебя теперь какой-то монстр-соблазнитель. Да, переспали, но ничего критичного же не произошло?

Второй молчал. То ли думал, то ли хотел уйти непонятно, но Серёжа, соврëт, если скажет, что было неинтересно наблюдать за гей-драмой, но вроде как неприлично, да и на работу надо. Он ответил на сообщение и прошёл быстро мимо них. Парень что-то сказал, чего уже не расслышал Матвиенко, но увидел, как тот ушел.

*Конец воспоминания*</p>

— В клубе потом поговаривали, что какой-то парень к официантам троих приводил, которые были под этим коктейлем. Просил им помочь или рассказать ему в подробностях как сам им может помочь. В наступающий отходняк он либо оставлял их, либо передавал кому-нибудь последить. Его кто-то спросил почему он уходит в такие моменты, а он ответил, что, глядя на такое состояние, вспоминает своё неприятное прошлое и становится уже самому хуже.

Теперь оба сидели и серьёзно задумались. Серёжа вспоминал мелкого Антона, которого видел пару раз и какой тот был милый, наивный, такой хрупкий и влюбленный. Поэтому он не сразу его узнал при встрече. Тот уже был серьезнее, грубее и уже не таким хрупким, да и просто старше. Арсений же размышлял об услышанном и теперь чувствовал лёгкий груз вины за то, что Антону наверняка самому было плохо от воспоминаний. Он, наверное, поэтому вышел и только спустя какое-то время вернулся, но ключевой вопрос, зачем вернулся? Также ему было сложно представить Шастуна, который бы так стелился тряпочкой перед кем-то. Видимо тот парень его действительно поломал. Всё как он и сказал, наши влюбленности не проходят бесследно.

— Интересно, что это за Глеб такой.

— Я думал тебе интересно почему он решил тебя не бросать.

— И это тоже конечно, но тут же очевидно вопрос глубже. Этот парень как-то очень сильно повлиял на Антона, что тот теперь…вот такой.

— Не знаю. Не наше дело, да и накручиваешь ты. Никто же еще не знает, как там у геев всё работает.

— Также, как и у других, я полагаю?

— Не знаю, не знаю, — хмыкнул Серёжа, садясь поудобнее.

Антон отработал смену. С каждым днём он привыкал всё больше и больше к подобному ритму жизни и профессии. Он хоть в обычной жизни любил рэп и некоторый поп, но клубную музыку старался выбирать, чтобы можно было действительно насладиться музыкой и песнями, а не словить стыд за подборку и уйти разочарованным. Ему нравилась его работа, возможно впервые в жизни.

Сегодня все ушли уже в 4:50 и клуб был пустой. Шастун сидел на красном диване, положив голову на спинку и прикрыв глаза со стаканом виски с колой в руках. Во всём теле несколько минут назад бушевал адреналин, а теперь по венам текло спокойствие.

— Антон Андреевич, — шёпотом позвал знакомый голос.

Парень еле разлепил глаза и посмотрел на напротив стоящего пацана. Глеб вроде. Вид виноватый, накосячил что ли где?

— Разбудил?

— Нет.

— Хорошо, — посмотрев по сторонам тихо и кивнув головой, подытожил парень, но затем громче добавил, — Можно сесть с вами?

— Садись, — вновь закрывая глаза и принимая прошлое положение, безразлично ответил Антон.

Глеб ждал, когда тот спросит зачем или в чëм причина такого поведения, но Шастун молчал и выглядел расслабленно. Он осторожно сел рядом, но не близко, чуть напрягаясь.

— Я вам может мешаю?

— Нет.

— Слушайте, я к вам по делу вообще-то. Научите меня переходу на басы. Я наблюдал за вами, и вы вроде ничего особо не меняли, но я потом оригинал послушал и понял, что вы басы как будто вперёд вывели.

— Я, по-моему, отказался играть роль учителя.

— Да, но я подумал, что вам от этого будет? Мне практика, а вам… — парень задумался.

— Вот именно. Мне это зачем? — открывая глаза и чуть повернув голову в сторону парня, недовольно спросил Антон.

— Ну-у, блин, мне нечего особо предложить кроме бесплатного коктейля.

— То-то и оно.

Постепенно пьянея, Антон медленно, но верно переставал здраво мыслить. Этот Глеб показался ему симпатичным в какой-то момент. С другой стороны, как можно смотреть в романтическом плане на ребёнка почти, ему только год назад исполнилось восемнадцать, а тут Антон со своими…

— У меня есть идея, — подаваясь корпусом вперёд и поставив стакан на стол, начал Антон, — Первое, не хочу, чтобы ты подумал, что я маньяк, педофил и пристаю к тебе. Второе, предлагаю помочь друг другу. У меня есть некоторые проблемы с головой и мне нужно поцеловаться с кем-нибудь или переспать, я уже не могу. К проституткам я пока не готов обращаться. Третье, если ты сугубо по девушкам, то я пойму. Что думаешь?

— Вы шутите что ли? — усмехнулся Глеб, смотря в ответ на диджея рядом.

— Нет, — вполне серьёзно и пожимая плечами, сказал Антон.

— Вы мне сейчас на полном серьёзе предлагаете переспать с вами взамен на диджейские уроки?

— Ладно, согласен, бредово звучит забей, я просто выпил, — снова закрывая глаза и облокачиваясь на спинку дивана, на выдохе произнес парень.

Повисло молчание. Антон на половину уже спал, а Глеб размышлял. Нет, он не был по девочкам, а у него периодически возникали шутки про «гей-радар», которые всё чаще казались не шутками. Антон не мог не нравиться. Весь такой уверенный, талантливый, смешной, да и активный. Это сейчас он такой расслабленный и немного взлохмаченный, в чëм была своя красота. Глеб не мог сказать, что был тайно влюблен в него много лет, просто он понимал, что наверняка бы влюбился, если бы он стал его учителем. Такая перспектива не радовала, но он решился на этот риск.

Проснулся парень от того, что ему кто-то сел на колени. Открыв глаза, он увидел перед собой Глеба, который вполне себе уверенно, сидел на бёдрах Антона, чуть самодовольно улыбаясь.

— И что ты делаешь?

— Соглашаюсь на ваше предложение.

— Глеб, — начал Антон, чуть придвинувшись ближе к парню, — Я сейчас слабо соображаю и предложил это с дуру. Не хочу, чтобы ты жалел потом и, уж тем более, чтобы я был как-то причастен к этому. Мне груза вины по жизни и так хватает.

— Вы поймите, я правда хочу у вас учиться и сделать я готов почти всё, что угодно, — глаза бегали из стороны в сторону по лицу Антона.

В голову нехило так дало от виски с колой, а тепло от человеческого тела на коленках ощущалось в разы острее. Парень первым отвёл взгляд в сторону, стараясь игнорировать все явственные намеки от этого юного соблазнителя.

— Слезь, — чуть тише сказал Антон, немного с хрипотцой в голосе.

— Не-а, как бы вам сказать. Ваше тело не хочет того, о чëм вы просите.

— Моё тело много чего хочет и если бы я постоянно эти хотелки слушал, то удрочился бы.

— А что вам сейчас мешает это сделать? — чуть улыбнувшись и приподняв одну бровь, с вызовом спросил юноша.

— Ты с таким шилом в жопе далеко не уйдешь, — немного придвинулся Антон.

— Хорошо хоть если только с шилом, — усмехнулся парень.

Антон очень долго вглядывался в карие глаза напротив. Он то ли пытался отыскать зрачки, слившиеся с радужкой, то ли добраться до души парня и понять, что за демоны у него в голове. Кто в здравом уме, ради каких-то уроков, с новичком будет сидеть на коленках и не прочь поторговать телом, по сути? Как бы разум и здравый смысл не кричали, тело и ощущения говорили громче. Антон знал, что этот Глеб чувствует его возбуждение.

Поиграв в подобного рода гляделки, парень немного отодвинулся и видимо решил встать.

— Ну, как хотите, — отодвинувшись пробубнил Глеб.

В этот момент его усадили обратно и потянули за галстук. Слишком резко и возможно даже немного грубо, но Антон потянул его на себя и поцеловал. Скорее даже не поцеловал, а просто врезался, поймав губы напротив. Нетерпеливый, почти кусающийся поцелуй стал чуть глубже, а диджей старался усадить того удобнее на свои бедра. Тот зарывался ему в волосы, скользил пальцами по скулам, но все действия Антона говорили сами за себя, что ничего чувствовать он не хочет, а лишь какое-то плотское удовлетворение. Его же руки находились то на галстуке, чтобы тот не дёрнулся никуда, пока Антон не наигрался, то на талии всё также не собираясь никуда отпускать без спроса.

Спать всё же парень с ним не собирался, потому что в его голове это выглядело как совращение малолетних. Когда подобные не поцелуи, а покусывания даже, прекратились, Антон отстранился первым, чуть ослабив хватку на галстуке. Он глубоко выдохнул через нос. Поняв, что делает что-то неправильное, он отогнал эту нравственную мысль. Если так делать часто, как он это и делал, то грань между хорошим и плохим постепенно стирается. Как сейчас. Переводя взгляд с глаз на губы, он заметил, что они чуть распухли от такого напора. Парень усмехнулся и провел по ним большим пальцем.

— Только попробуй мне соврать что это был не твой первый раз, — хмыкнул почти издевательски Антон.

— Вообще второй.

— Хорошо, что не первый, — заключил Антон, чуть отодвигаясь.

— Почему?

— Слезешь наконец с колен — скажу.

Парень действительно послушно сел, попутно осмотревшись по сторонам, никто ли не видел их тут в таком состоянии. А Антону нравилась такая бесприкословная почти пассивность и подчинение. Ему вообще нравилась эта постоянная игра, что он главный. Вот только в такой игре проигравшим всегда был не он, а другой человек. Он делал всë что можно, но лишь только для своего личного удовольствия.

Когда парень сел рядом, уже чуть ближе, чем в прошлый раз, Антон серьёзно посмотрел в его сторону и кратко пояснил:

— Потому что первый поцелуй запоминаешь на всю жизнь и привязываешься к воспоминаниям и к этому человеку. Ко мне в последнюю очередь нужно привязываться, запомни пожалуйста. Сделал я это сугубо из-за физологии и не больше. Завтра в пять приходи, потренеруемся.