Шут на балу Авроры (2/2)

В следующем движении их руки соединились, и именно это прикосновение поразило Роберта. В мгновение перестав слышать звуки музыки и видеть отблески света, он унесся в своих мыслях, и все, что он отныне мог – это чувствовать невесомое прикосновение Авроры.И Шут упал. И пенье прекратилось тотчас.

Вдруг стало холодно, и Шут открыл глаза, -Молчала девушка-заря, над ним склонясь.И он, едва набравшись сил, сказал:?Прости, коль напугал в разгар веселья.Но я сейчас летал, я видел неба высь.Но губят те мечты, - мечты и твоя песня,Ведь для меня они в единый яд слились?.?Во имя Зевса! Смертный на балу богов?? -Сердито хмурясь, Аполлон заметил, -?Прервал он песнь, не дал закончить зов.Ужель подобно богу, на Олимп он метил?"?О, не сердись же, мудрый Аполлон, -С тоской в глазах Аврора отвечала. -То Шут, слуга. Мне верен и послушен он.Впредь не прервет. Начни сначала?.?Поверю, что ж, моей сестре по силе,Но как могу теперь простить того,Кто, приказанию не вняв, понынеОн оскверняет общество богов?Вели не возвращаться, коли жив Аполло!?Бог, гневно скалясь, на Шута глядел,Его непослушание глупца кололо,Иль позабыл он жалкий свой удел?Несчастный встал; он не питал иллюзий.Он знал - его величию настал конец.Побрел он, воздержавшись от прелюдий.И услыхал взволнованное: ?Стой, глупец!Что слушаешь иных? Ведь я - твоя хозяйка?.Аврора гордо обернулась к гостю:?Ты дорог мне, Аполло, но класть картыВ моем лесу по-своему не властен.Моя обитель здесь, мои владенья,

И будет только так, как я решу.Шут здесь под неусыпным моим бденьем,Лишь я одна его судьбу вершу?.И руки их соприкоснулись робко.

Шут дрогнул, будто удивлен.

Он знал, что мог беду накликать ловко,

Но в этот миг он был благословлен.

- Роберт? Сэр Роберт? – внезапно услышал Шут сквозь пелену забытья, и тут же оказался в ярко освещенном зале. Леди Анна взволнованно смотрела на него. - Простите, миледи, я отвлекся, - пролепетал Сесил, продолжая движение. - Вы побледнели, может, вам стоит отдохнуть?

- Это – ваш праздник, дорогая, и я, разумеется, сделаю все, что вы пожелаете. Роберт вздохнул, но тут музыканты проиграли последний аккорд, и танцующие остановились. Леди Анна оказалась прямо напротив него. Она смотрела с тоской, сожалением и заботой в глазах. Приложив ладонь к щеке сэра Роберта, она еле слышно произнесла: - Я желаю, чтобы с вами все было хорошо. И то было благословение Авроры.И где-то в глубине мелодию играла лира, -

Печальную и тихую, живую песнь цветов.

А над опушкой ветерком незримым

Витала лучшая беда - любовь.сентябрь 1596 В Бёрли-хаусе****** царила оживленная обстановка, что случалось нечасто – старый барон устроил прием, пригласив друзей и членов Тайного совета по какому-то случаю, имевшему значение только для них одних. Для всех остальных это был повод встретиться, пообщаться, выпить в хорошей компании, поиграть в бильярд или крокет, - в общем, вырваться из домашней рутины хотя бы на один вечер.

В самом большом зале дома, в котором в ином случае обязательно устроили бы танцы, были расставлены на значительном расстоянии друг от друга столы, за которыми размещались немногочисленные гости. Некоторые из них стояли скромными компаниями и общались на темы, близкие только их кругу. Среди массивных резных столов по идеально отполированному паркету бойко сновали слуги с подносами, разнося яства и разносолы, а также бокалы, наполненные изысканным вином. И, судя по тому, какой популярностью пользовался подаваемый напиток, во вкусе барону Бёрли нельзя было отказать.

Многие были частыми гостями в доме Сесилов, и сэр Роберт называл поименно каждого, кто оказывался в поле его видимости, прилагая краткую характеристику: - Вон – Роджер Мэннерс, граф Ратленд, миледи. Совсем недавно он вернулся из Падуи, где учился, и, говорят, собирается принять участие в военно-морской экспедиции Уолтера Рэйли. Рядом с ним – милорд Роберт Сидни, племянник Роберта Дадли. Это с него началась новая креация графов Лестер. А вон там – сэр Роуланд Уайт, бизнесмен, к тому же, примечательный бумагомаратель: вы бы видели, какие эскизы он рисовал на меня и барона Бёрли! И еще многие достойные люди пали жертвой его бойкого пера. А вот этот старец – мой тесть, Уильям Брук, барон Кобхэм. Вероятно, вы слышали о судьбе моей несчастной супруги? Барон потерял дочь, и теперь он угасает на глазах…

Леди Анна Рейнберк всматривалась в незнакомые лица самых богатых и влиятельных людей королевства - графов, маркизов, баронов, членов Тайного совета или просто более-менее уважаемых пэров Англии, - стараясь внимательно слушать объяснения собеседника, но ее мысли частенько все же застревали на той или иной детали, и она теряла нить повествования сэра Роберта. Да он и без того менял тему слишком часто. В итоге она, устав от постоянного напряжения внимания, и так ослабленного столь чудесным нектаром, перестала упорно вглядываться в мелькающие лица, и просто бездумно водила по ним глазами, надеясь, быть может, встретить кого-то знакомого. И вот, чуть поодаль, где-то у толстой мраморной колонны, по которой шел позолоченный узор, она заметила графа Саутгемптона, ее доброго друга, и на подкрашенном вином лице девушки сразу возникла нестираемая улыбка. Граф был не один, а в компании барона Маунтжоя и еще одного незнакомца – светловолосого мужчины лет пятидесяти, бледного, но ухоженного и лучезарно улыбающегося, который очень внимательно слушал все, что говорил Генри. При дворе Анна его точно никогда не встречала, и это даже показалось ей странным. Девушка обернулась к сэру Роберту, легким жестом попросив его прервать поток бесполезных слов. Едва коснувшись его руки и добившись внимания, она спросила, кивая на компанию впереди: - Скажите, а кто стоит рядом с милордом Саутгемптоном? Тот высокий мужчина в серо-бордовом бархате. Сэр Роберт обернулся в сторону той компании и задержал на незнакомце очень странный взгляд. Спустя пару секунд напряженного молчания, он с любезной улыбкой обратился к девушке. - Пойдемте, миледи, я познакомлю вас. Граф Саутгемптон просиял, увидев приближающуюся леди Анну. Он мимолетно коснулся губами ее руки в знак приветствия; то же сделал и Маунтжой. Незнакомец же обратил к ней добродушное лицо с хитринкой в уголках глаз, ожидая, когда их друг другу представят. Сэр Роберт не заставил их долго ждать. - Это - Эдвард де Вер, миледи, 17-ый граф Оксфорд и супруг моей дорогой сестры.

- О, ваш родственник! – воскликнула девушка, подавая новому знакомому руку. - А эта прекрасная леди – Анна Рейнберк, дочь графа Хэленда, - внезапно сказал Генри, перехватив инициативу.

Роберт окинул его ядовитым взглядом, но вряд ли кто-либо заметил это. - Счастлив нашему знакомству, миледи, - высокопарно изрек граф Оксфорд, чопорно прильнув к ее руке. - Как и я, милорд, - сияющая Анна сделала глубокий реверанс в знак своего почтения. - Вы слышали? Барон в скором времени покидает нас, - кивнул в сторону Чарльза Блаунта Саутгемптон. - Как? Что случилось, милорд?- разочарованно воскликнула девушка, обращаясь к Маунтжою. - Не сию же секунду, миледи, наш Генри напрасно нагнетает обстановку. К тому же, его самого и нашего друга Деверё я возьму с собой, - мы присоединяемся к экспедиции сэра Уолтера Рэйли на Азорские острова, - горделиво возвестил лорд Чарльз. - А вы не были на Азорских островах, милорд Оксфорд? - Увы, нет. Впрочем, меня всегда несли другие паруса. - Наш друг Эдвард – поэт, - уточнил Саутгемптон. Глаза леди Рейнберк в восторге расширились: как велика была ее страсть к поэзии, так же велико было и желание обрести друга-поэта. - В самом деле? О, это же превосходно! Я обожаю поэзию. Прошу вас, граф, прочтите что-нибудь прямо сейчас. Оксфорд улыбнулся, и Анна, утонув в своей эйфории, не заметила укола ненависти в глазах Роберта Сесила. Внутри он закипал; еще одна бедная пташка попала в силки графа-поэта. А ведь Анна казалась умной девушкой, но и ей не хватит сил устоять перед безграничным обаянием Эдварда де Вера. Как завороженно она на него смотрит! Как на божество из древних забытых религий. Нынешние поэты – сплошь грязные пустословы с лондонских низов, а их стихи – нагромождение воды и гнили, разряженной в шелка, но все так же смердящей зловонием тех мест, откуда они явились. И среди них всех был Эдвард, чей гений способен затмить любого и соблазнить любую. И Сесил видел, как с каждым словом Анна очаровывалась все больше. На взгляд сэра Роберта, Эдвард де Вер и молодая леди Анна не казались удачной парой: он – вечно спокойный и рассудительный; и она – бойкая и игривая. Между ними решительно не было ничего общего, и ничто не предвещало возникновения какой-то особенной связи. Никто, впрочем, и не предполагал такую возможность. Никто, кроме Роберта. Эти мысли навязывались безо всякой видимой на то причины, крепко цеплялись за несуществующие признаки. Стоило ему увидеть их рядом, - хоть он сам имел глупость их познакомить, - Роберт ощущал зарождающийся в его мыслях протест, отрицание. Он видел, как она, затаив дыхание, слушала каждое слово де Вера; как смеялась над его шутками; как внимательно смотрела на него, боясь хоть на минуту отвести взгляд; как ловила каждое его движение. В разговоре с самим Робертом она была рассеянна и не проявляла практически никаких эмоций, слушала его, скорее, из вежливости или по правилам приличия; и даже не догадывалась, что он заметил это. Даже ее улыбки казались вымученными, и это задевало его больше всего. Но Роберт не имел привычки врать самому себе, и его глаза констатировали факты, которые не уложишь под самые радужные теории – он не вызывал у леди Анны никаких особенных симпатий. Но это еще больше распаляло его дух. Он не спрашивал, чем он лучше или хуже окружавших ее лордов и графов, вроде Эссекса или Маунтжоя; он лишь размышлял, каково его преимущество перед ними. И он точно знал ответ на этот вопрос. Все-таки, из двух сыновей барона Бёрли, именно Роберту достался политический ум отца, и поэтому к решению всех проблем он подходил с расчетливыми мозгами политика. Казалось, прошла целая вечность, и сэр Роберт не заметил, как собеседники уже сменили тему. Воспользовавшись паузой, он обратился к девушке: - Миледи, вы играете в бильярд? Скоро начнется наш маленький турнир. В соседней зале стоит бильярдный стол самой Марии Стюарт******* – особый трофей моего отца. - Правда? – удивилась леди Анна. – Я считала, что лорд Сесил ненавидит Марию Шотландскую, учитывая, сколько раз он спасал нашу Бесс от козней ее сообщников. - Ненавидит, как истинный пуританин может ненавидеть безбожную католичку. Но тем ценнее вещь, когда она принадлежит поверженному врагу. Леди Рейнберк слегка поморщилась от его слов; до церковной реформы Генриха VIII********, ее предки, да и вся Англия, были католиками. Саму же Анну воспитывали уже в англиканстве, но религию Графини она привыкла уважать не меньше, чем ее заветы. Однако девушка промолчала и, сделав прощальный реверанс, направилась туда, где уже столпились жаждущие сыграть.

Сэр Роберт кинул ей вслед мимолетный взгляд, но от графа Оксфорда это не укрылось. Внезапно со скорбной улыбкой он сказал: - Простите, Роберт, кажется, у меня до этого не было возможности принести свои соболезнования по поводу вашей утраты. По лицу Сесила пробежала тень; со стороны Эдварда было глупо и неуместно заводить сейчас эту тему. Если только это не было сделано намеренно. - Ах, да, точно, - подхватил граф Саутгемптон. – Мы с бароном тоже сожалеем о несчастной леди Элизабет. А как ваши дети пережили это? - С трудом, но они справятся, спасибо, - без намека на высказанную благодарность, процедил Роберт. Кажется, они хотят вывести его из себя.

- Так вы теперь вдовец, сэр Роберт, - встрял Блаунт, чтобы совсем уж не казаться безучастным. – Планируете жениться вторично? - Нет, милорд, не планирую. - Что вы, Чарльз, сэр Роберт выбрал себе в спутницы жизни политику, - немного шутливо вставил Саутгемптон; по-видимому, это должно было разрядить обстановку. По крайней мере, лорд Блаунт коротко гоготнул. Но сэру Роберту стало не смешно; он кидал в сторону Генри ядовитые взгляды, но больше ничем не показывал, что был уязвлен или оскорблен. Что еще могут такие самодовольные петухи, кроме как восторгаться своим петушиным остроумием? - Но ваш траур почти завершен, - сказал Оксфорд без тени улыбки. – Ничто не мешает вам начать все заново. - Не беспокойтесь, Эдвард. Если я решу жениться вторично, я так и поступлю, - почти усмехнулся Сесил. - Но, сэр Роберт, лишь вашего решения здесь будет мало. А вы сказали, что у вас даже невесты нет, - Генри состроил озабоченную гримасу. - Я безмерно тронут вашим беспокойством, милорд Саутгемптон, но уверяю вас: дама, которую я выберу, согласится. Маунтжой всплеснул руками, будто ничего поразительнее в жизни не слышал. - Но положение вашего отца, увы, может решить не все проблемы. Неужели вы думаете, что сможете заполучить в жены любую девушку, какую пожелаете? - Никакая власть не поможет заполучить самого главного – сердца женщины, - отстраненно произнес де Вер. - Как это мудро, Эдвард! – довольно кивнул Генри. – А зачем жениться на женщине, которая будет любить только твои деньги? Да в этом никакого удовольствия для души. - Вот, например, леди Анна, - неожиданно вставил Блаунт. Саутгемптон недоуменно посмотрел на друга. – А что? Женщины их рода упрямы и своевольны. Я слышал, что Рейнберки переехали в Англию из Германии несколько веков назад, только тогда их фамилия была Reighnberg – кажется, переводится как ?горное царство?. И через столько лет гены свободолюбивого народа еще живы. Смогли бы вы добиться благосклонности леди Анны Рейнберк, не уповая на положение своего отца? Тут глаза сэра Роберта блеснули, а губы расплылись в загадочной улыбке. - Хотите пари, милорды? Что ж, я принимаю вызов. Леди Анна станет моей женой по собственной воле, а не по принуждению ее отца или кого-либо еще. А вы, милорды, если я выиграю, больше никогда не подойдете к ней. Вы согласны? Мужчины посмотрели на Сесила, почти не скрывая недоумения и удивления. Откуда в нем столько самоуверенность? Или он считает, что у леди Анны плохо с головой? Но это пари чем-то даже полезно: оно заставит горбуна поумерить амбиции и напомнит ему, кто он такой. - Пусть будет так, - с каменным лицом согласился де Вер. – Только условие: знать об этом должны только мы четверо. Не рассказывать никому ни под каким предлогом. Это ни в коем случае не должно дойти до леди Анны.

- Это справедливо, - одобрили молодые люди. - А вы, сэр Роберт, что скажете? - Я принимаю условие. Что ж, господа, теперь ждите, - и Сесил, не скрывая саркастической улыбки, направился вглубь зала и вскоре скрылся среди гостей. А через восемь месяцев состоялась свадьба сэра Роберта Сесила и леди Анны Рейнберк, как и было условлено.

____________

* Томас Уилсон (ок. 1560-1629) – член Парламента, автор трактата ?Государство Англии в 1600 году? о различных социальных слоях населения Англии.** Фрэнсис Уолсингем – член Тайного совета; начальник разведки и контрразведки Англии.*** Клавесин – короткий клавишный музыкальный инструмент, был в обиходе вплоть до XVIII века; в XVI веке центром изготовления клавесинов была Венеция; в Северной Европе – Антверпен.**** Песня ?A Time for Us? композитора Нино Рота из х/ф ?Ромео и Джульетта? (1968), зарифмованный перевод Maria Naite.***** Павана – средневековый придворный танец, который танцуют парами, встав в две колонны. В 1612-ом году Уильям Бёрд в память о Роберте Сесиле написал ?Павану графа Солсбери?.****** Бёрли-хаус – загородная резиденция Уильяма Сесила в Стамфорде.******* Мария Стюарт (1542-1587) – кузина Елизаветы I, католичка, королева Шотландии, мать короля Якова VI – будущего Якова I Английского. Самые известные заговоры с целью возведения Марии на английский престол – заговор Ридольфи (1569-1572) и заговор Бабингтона (1586).******** … до церковной реформы Генриха VIII… - в 1529-ом году Англия вышла из лона Римской католической церкви, и английский король стал главой новой, англиканской церкви.