IV (1/2)
Они провели вместе два часа в замкнутом пространстве, узнав о себе много нового.
И если ему кажется, что их это сблизило, то у неё срабатывает защитная реакция, когда хочется спрятаться и не смотреть в глаза. Желательно больше никогда.
Его успокаивает лишь тот факт, что она слишком ответственная, чтобы нарушить правила и выйти из терапии самовольно и без предупреждения, а значит, через три дня они снова встретятся. Пока ему позволяет график появляться на сеансах два раза в неделю, а она просто временно свободна.
Её жизнь впервые за столько лет вновь наполнилась своеобразной рутиной в виде ежедневного утреннего кофе в спокойном режиме, в виде чтения книг и просмотра фильмов; в виде занятий йогой и прогулками с дочерью после детского сада, куда она тоже отводит её самостоятельно. Большинство всех этих дел умещаются на одной территории, благо жилой комплекс оснащён и частным детским садом, и студией растяжки, и кофейней, куда она иной раз просто заставляет себя спуститься, чтобы не сидеть дома.
Всё это – её нынешняя реальность, к которой получилось приспособиться за два месяца.
Нет, она не перешла на затворничество целиком и полностью. Она иногда видится с подругами, ходит на маникюр и педикюр и даже ездила месяц назад на пару дней в Питер – на собственное выступление и погулять с друзьями, что стараются не оставлять её одну, когда получается.
Просто она, возможно, впервые не загружает себя работой после травмирующего события и не пытается убежать от собственных мыслей. Она позволяет себе проживать этот период, с головой погружаясь в рефлексию и поддаваясь внутренней переоценке ценностей, что сейчас кажется жизненно необходимой.
Зачем всё это нужно Диме, остаётся под большим вопросом, в том числе для него самого, потому что его в последнее время ничего не травмировало. Последние лет пять – сами по себе сплошной стресс. Меняются только клиники, наркологи, капельницы и стадии алкоголизма. Более ничего.
Что за необъяснимая тяга к чужой боли движет им, до конца непонятно. Может быть, он тоже решил примерить на себя роль Спасателя, ворвавшись тем вечером в круг из десяти стульев, нарушив её личные границы и впоследствии оказавшись втянутым в эту совместную терапию, на которую без неё вряд ли вообще когда-нибудь решился бы. А может быть, просто искал повод ворваться в её жизнь снова: с разбегу, без предупреждения и как будто бы в самый неподходящий момент. И нашёл.
Эти три дня проносятся слишком быстро: она немного отходит от их первой сессии и даже пишет ему что-то вроде «Посмотрим, что будет дальше», хотя ужасно боится смотреть и думать, какие подробности вскроются в следующий раз.
Она никому не говорит о том, что избрала новый способ проживания собственных чувств и теперь ходит на «групповую» терапию, которая не совсем является таковой. Хотя, если верить Уголовному кодексу, преступление признаётся совершённым группой лиц, если в его совершении совместно участвовали два или более исполнителя. А уж по предварительному сговору или по состоянию души – не столь важно.
Так или иначе никому из близких говорить о Диме она не стала, в том числе и Добряковой, которая, по большей части, и устроила всё то, на что они подписались.
Их снова встречает этот просторный и светлый кабинет, и они снова рассаживаются по разным местам, только теперь оба садятся в кресла, оставляя диван пустовать.
Психотерапевт не придаёт их рассадке значения, либо просто делает вид, что не придаёт, считывая обоих за минуту.
- Как ваши дела? - она начинает с простого, но даже это теперь настораживает, словно в её вопросе есть подвох и всё просчитано заранее.
- Нормально, - пожимает плечами Пелагея, решая отстреляться первой. Вдруг поможет.
- Ну, с наступлением осени стало как-то тоскливо, - меланхолично заявляет Билан, сопровождая это глубоким вздохом, - Да и плюс работы много... Скоро начнутся съемки новогодних шоу и программ, а осенью на это вообще нет настроения.
Да, они не строят из себя простых смертных и не делают вид, что работают в офисе в графике 5/2, а психотерапевт их в этом всецело поддерживает, наоборот, затрагивая тему их не самой обычной профессии.
- А вы, Поля, что думаете насчёт новогодних съёмок осенью? - спрашивает она, внимательно выслушав Димины мысли, - У вас сейчас тоже много работы?
- Нет, у меня сейчас работы мало, я не соглашаюсь на большие проекты, - сдержанно отвечает блондинка, и вот это действительно звучит необычно.
- Почему, если не секрет? - продолжает женщина, словно знает, в какую точку сейчас нужно бить, чтобы провести ближайший час с пользой.
- Я не хочу об этом говорить, - но ей не составляет труда так же быстро свернуть эту тему, ведь никто не заставляет говорить об этом. По крайне мере, пока что.
- Сейчас или вообще? - это важно уточнить и обсудить на берегу.
- Я не знаю, - она мотает головой, сама не понимая, чего хочет, - Мы же сюда пришли не мои проблемы обсуждать, а просто разговаривать...
- Вы правы, - согласно кивает Кристина, нисколько не споря, - Но одно другому не мешает... Вот, например, Дима сейчас сказал, что ему тоскливо и связал это с работой и приближением Нового года, но, если копнуть чуть глубже...
- А вот можно хотя бы сегодня ничего не копать? - возражает он, наконец, вклиниваясь в беседу, - Она и так со мной в прошлый раз не хотела разговаривать после сеанса... Такими темпами мы вообще перестанем общаться благодаря совместной терапии.
- Дим, перестань, - просит Поля, замечая, что он ни на шутку завёлся.
- А вы считаете, дело в сеансе? - неожиданно интересуется психотерапевт, вынуждая её усмехнуться, - Расскажите, как давно вы знакомы и сколько дружите?
Улыбка сходит с Полиного лица моментально, когда одна неприятная для неё тема сменяется другой, и она чувствует, будто ходит по минному полю, где одно неловкое движение может уничтожить всё.
Теперь усмехается Дима, переводя на неё взгляд и дожидаясь вступления, чтобы подхватить легенду.
- Мы познакомились в самолёте, - уверенно начинает она, потому что здесь не нужно ничего придумывать, - Только я не помню, в каком году...
- Я тоже, - кивает он, тоже не в силах вспомнить точный год, - Может, лет 15 назад плюс-минус...
- Ну, а сдружились мы уже на «Голосе» и вот докатились до психиатра, - довольно быстро заключает Пелагея, отчего всем присутствующим на секунду становится смешно.
- Хотите что-то добавить? - уточняет она, обращаясь к Диме.
- Нет, всё так, - разводит руками Билан, метаясь взглядом по помещению.
- А что для вас вообще «дружба»? Что вы вкладываете в значение этого слова? - она как будто бы видит их насквозь, и от этого ужасно некомфортно.
- Как говорится, дружба – понятие круглосуточное, - ей проще цитировать незнакомых людей, чем сказать хотя бы пару слов о нём.
- Ну, для меня друг – это тот, с кем тебе интересно, приятно и комфортно проводить время; тот, кто поддержит и поможет в трудную минуту, - он не отстаёт от неё, словно они брали эти шаблонные ответы из одного и того же цитатника.
Им сложно, и она это видит и всё прекрасно понимает, за 13 лет практики встречая и не такие нелепые попытки что-то скрыть.
Но они ведь не суде, чтобы доказывать, что правда, а что наглая ложь. Гораздо важнее, чтобы они сами поняли, для чего скрывают этот маленький нюанс в своей скромной биографии, и пришли к выводу, что это абсолютно нелогично, в первую очередь, для них самих.
Задача психотерапевта помочь им понять себя и друг друга, а не узнать, кто с кем спал и кто кого недолюбил. А как можно помочь тем, кто всячески этой помощи избегает?
- Хорошо, давайте проще, - сдаётся женщина, поочерёдно глядя на них, - Как часто вы видитесь?