Don’t wake me (2/2)
Лиза злится. Лиза кричит, и ее крик превращается в вой. Ей хочется все крушить и ломать. Ее глаза становятся красными. Лиза-Лиза в бешенстве. Ей кажется, что монстр который сидит в ней, разорвет ее на части, вырвется наружу и убьет Тома Реддла.
Когда дверь скрипнула, Лиза-Лиза выдохнула и красная пелена схлынула. Лиза-Лиза кричит на Тома и хлопает дверью в свою комнату. А затем три коротких стука, после голос:
— Лиза-Лиза, я могу войти?
Монстр внутри рычит. Лиза-Лиза видит в зеркале свое отражение. Глаза горят красным. А во рту рвут десны клыки. Лиза-Лиза слышит, как шумит кровь в ее венах.
— Нет! Не сейчас! — кричит Лиза на дверь, прикладывая все силы, чтобы голос звучал как и всегда.
И Том дает Лизе это время. Лиза-Лиза медленно опускается на пол, подбирает ноги, обхватывает голову руками и опускает на колени. Сил нет ни на что, даже на слезы.
***
Следующим утром Лиза играет на первом этаже ателье.
Громко.
Поёт. Громко.
Лиза слышит его шаги. Лиза не видит, но нюх не обманешь. И ей важно, что сейчас ее слышат. Тому Реддлу не плевать на Лизу-Лизу. Да и Лизе-Лизе, чего скрывать, не плевать на Тома Реддла.
Из ателье в тот день Лизу забрал Долохов. Они брели по улице утопающей в солнечном свете. А потом устроились в кафе под зонтом.
— Как ты? — спрашивает Лизу Долохов. Антонин уже как год озабочен состоянием крестницы. Уже прошел год с того злополучного сообщения от Амелии, в котором лишь одно предложение: «Лизи — охотница».
— Мерзко, — морщится Лиза-Лиза, и натягивает темные очки на глаза. — Почему он такой?
У Долохова нет ответа.
— Я учусь контролировать себя, но пока плохо выходит, — говорит Лиза после паузы. — Медитирую. Песни пишу. Музыку всякую тоже. Читаю. Но не могу отвлечься. Все равно думаю о papa, пытаюсь понять… Я так люблю его, дядя, но я не могу понять, где взять сил.
— Ну ты все еще зовешь его «papa», значит все не так плохо, — с надеждой говорит Антонин.
— У меня мозги из-за него плавятся, — стонет Лиза, слишком агрессивно втыкая трубочку в свой напиток. — И, если честно, — тихо признаётся, — я боюсь ему навредить.
Потом Лиза и Антонин идут гулять дальше. Они говорят обо всем: учебе, музыке, предках, Амелии и Томе. Лиза-Лиза вернется домой лишь под утро, ничего не скажет, просто уйдет в свою комнату.
— Где вы, блять, были? — шипит на Долохова Том.
— После полуночи мы пробрались в Нотр-Дам и всю ночь говорили о тебе, старый друг, — вздохнул Антонин и обратился к Амелии. — Ami, можно мне кофейку?
Амелия манит рукой на второй этаж, пока втроем они поднимаются по лестнице, Амелия устало шепчет:
— Я доверяю тебе, Ami, но в следующий раз хоть облезлую записку что ли отправь.
Долохов что-то бурчит, вместе с Амелией они поднимаются дальше на кухню. А вот Том замирает у двери в комнату Лизы-Лизы. Бросает взгляд на дверь, скрещивает руки на груди, выдыхает.
Том Реддл ненавидит, когда испытывают его терпение. Но сейчас, стоя на площадке между двух этажей, Том внезапно осознал, что когда дело касается Лизы-Лизы, его терпение безгранично.
***
Ещё год Лиза-Лиза злится и сжигает газеты в камине. Бесит. Лиза переписывается с уважаемым дедушкой. А затем появляется идея, как кажется на первый взгляд — ключ к разгадке. Перевестись в Хогвартс. Амелия злится, потому что ей страшно. А вот Том поддерживает решение Лизы-Лизы, у него на это много причин. Лиза говорит Тому правду, она хочет понять, не школа ли сделала его таким. Между Томом и Лизой воцарился хрупкий мир. И они этому рады.