Часть 2 Глава 6 (1/2)
«Парализуя солнечным «Ну, в четверг?» —
Опытно, аккуратно, до костных тканей.
Самым необратимым из привыканий,
Где-то внутри всплывающим брюхом вверх.
А они говорят: Не лезь!
А они говорят: Уважь,
Что в тебе за резь?
Что в тебе за блажь?
Где в тебе тайник?
Где в тебе подвох?
Ты мой первый крик.
И последний вздох.
Глядя в глаза с другой стороны воды.
Шейкером для коктейля полов и наций.
Самой невозмутимой из интонаций,
Вывернутой в синоним большой беды.
А они говорят: Не здесь!
А они говорят: Не трожь!
Что в тебе за спесь?
Что в тебе за дрожь?
Это что за взгляд?
Это что за тон?
Ты мне верный яд
И предсмертный стон.
Спутавшимся дыханием, как у двух
Мальчиков, засыпающих в позе ложек.
Выстрелами. Сиренами неотложек,
Чтобы от страха перехватило дух.
А они говорят: Позволь!
А они тычут пальцем: Вон!
Что в тебе за боль?
Что в тебе за звон?
Побежишь — мы в бок
Сыпанем свинца.
Если ты мне бог —
Значит, до конца.
Чтобы не спятили.
Чтобы не выдали.
Утром приятели —
Вечером идолы».
Вера Полозкова</p>
— Добрый вечер, миссис Карсонс! — улыбнулся Джастин пожилой женщине, часто выгуливающей смешного терьера возле дома. За последние дни он успел хорошо узнать район Брайана, пообещав не ходить в одиночестве на Либерти-авеню и всегда брать с собой телефон. Джастин с понедельника — а сегодня уже вечер четверга — почти все время был один, потому что Брайан приходил только ночевать. В «Киннетике» пытались заполучить нескольких новых клиентов, что потребовало от Брайана всех сил и времени. Пришлось смириться и занимать себя самому, правда, Брайан и здесь помог: Джастин был шокирован, когда в дверь лофта постучал курьер из магазина художественных принадлежностей, вручивший две огромные коробки. Краски, бумага, палитра, кисти, карандаши, холсты, даже небольшой мольберт…
И голос Брайана в трубке:
— Не вздумай испачкать пол и мебель! Языком заставлю слизывать!
Джастин, рассмеявшись, парировал:
— Я повернусь голым задом, и ты быстро забудешь про пятна!
Кроме того, вспомнив данное маме обещание, Джастин нашел книжный магазин и купил учебники, стараясь делить свое время между рисованием и более тщательным изучением того, что урывками и втайне от отца пытался постигать дома. Оказалось, кое-что он все-таки помнил и понимал, но…
В нескольких кварталах от лофта располагалась старшая школа, и Джастин на днях сказал Брайану, что собирается туда сходить и все узнать, но Брайан посоветовал этого не делать, сказав, что важный вопрос образования они будут решать вместе. И это «вместе» согревало и радовало. Потому что ничто не могло быть прекраснее, чем находиться рядом с Брайаном, которого Джастин каждый день узнавал все лучше. И при этом крепло убеждение, что проживи он хоть миллион лет — все равно не узнает до конца. В Брайане — миллионы нюансов, самых разных сторон и моментов. Кроме Брайана в постели, Брайана на танцполе и Брайана в гневе пришлось познакомиться и с сосредоточенной, серьезной, увлеченной работой версией Брайана — казалось, в такие минуты он не видел никого и ничего, кроме документов и компьютера. Джастин, притихнув, ставил рядом с ним кофе и уходил читать.
Сегодня же Брайан явился весьма довольный, с порога чмокнул в макушку и сказал, что все завершилось удачно, и в честь такого события они встретятся в кафе «Либерти» с его друзьями. И потом сходят куда-нибудь — «Надо же нормально познакомить тебя с городом!»
Джастин вышел из лофта первым, оставив Брайана в одиночестве выбирать одежду — никогда не приходило в голову, что это, оказывается, так трудно. Наверное, он совсем в одежде не разбирался, потому что уже не раз слышал: «Армани» с «Прада» не носят! Либо то, либо другое!». Приходилось верить Брайану на слово, учитывая, как прекрасно он выглядел во всем, что надевал. Правда, не так привлекательно, как без всего, но…
Джастин почувствовал, что краснеет, вспоминая ночь после «Вавилона» — наверное, самое лучшее, что случалось с ним в жизни. И ничего подобного уже не будет. Потом — община, жена, дети… Правда, Джастин был в себе уже не очень уверен, и старался не думать о будущем — еще хватит времени. Успеет! Сейчас важнее Брайан и «Корвет», в котором они направлялись в кафе.
— Да не волнуйся так, — усмехнулся Брайан, останавливая машину у пешеходного перехода, и Джастин понял, что попытки казаться спокойным успехом не увенчались. — Никто тебя не съест. Я, конечно, не назову их нормальными людьми, потому что не вру без крайней необходимости, но…
— Ты так и не успел ничего рассказать. Про своих друзей, — уточнил Джастин.
— Да что рассказывать? Неважно, куда после смерти попадет Тед Шмидт, в ад или в рай, он все равно будет занят пересчитыванием грешников и праведников, занесением результатов в таблицы и сведением баланса. Поскольку и на том свете не сможет прожить без бухгалтерии. Правда, с постоянным отвлечением на оперные концерты и собственные стенания по поводу неудавшейся личной жизни.
— А остальные?
— Майкл как был недоразумением, так и останется им навсегда. И тот факт, что стал замужним педиком из пригорода, ни на что не повлияет, увы. Но он мой лучший друг, и все попытки что-то изменить тоже оказались безнадежны. Малыш Майки мечтает открыть магазин комиксов, и вроде бы уже договорился о помещении, так что не удивляйся, что скоро будешь знать все о капитане Астро.
— А кто это? — уже привычно удивился Джастин.
— Не волнуйся, тебе Майкл сообщит.
— А остальные? — не отставал Джастин.
— Иногда я подозреваю, что Ханикатт носит в карманах кирпичи: иначе его бы уже унесло на облака цвета «Космо» от восторженности и сказочности. Но у этой веселой феечки голова, как выяснилось, варит: бизнес по проведению мероприятий начал процветать, как я слышал. Кстати, только сейчас понял, что у вас есть нечто общее, но что, сказать не могу. Кроме того, что однажды Эммет ударился в религию и решил стать натуралом, чтобы угодить господу. Долго не продержался, имей в виду.
— Это все твои друзья? — спросил Джастин после короткого, едва заметного молчания.
— Ну, не уверен, что могу назвать другом Дебби — мать Майкла. Она мечтает быть мужчиной-геем, и мы ей не мешаем. Еще любит лезть в чужие дела, не стесняется в выражениях, одевается как умалишенная и с непривычки может шокировать. Но она и ее брат Вик практически заменили мне родителей. Настолько давно, что, кажется, в прошлой жизни. Я многим им обязан.
— Ты никогда не говорил о родителях, — осторожно произнес Джастин, вспоминая, что давно хотел спросить Брайана о них, но все не находилось повода.
— Мы не общаемся, — коротко бросил Брайан. — Мать желает мне гореть в аду за то, что я гей. А я советую ей не вмешиваться в мою жизнь. Джеку же всегда было насрать на семью.
Джастин не смог найти ответных слов и с облегчением вздохнул, когда Брайан резко остановил машину у грязноватой тусклой вывески.
***</p>
Толкнув стеклянную дверь с колокольчиком, Брайан вошел внутрь, крепко держа Джастина за руку. Кафе было небольшим: десяток столиков вдоль стен да барная стойка с тремя высокими табуретами. Шумно. Все места постоянно заняты. Когда кто-то выходил, другой тут же занимал его место. В основном посетители, приходившие компаниями, ждали своей очереди, чтобы занять освободившийся столик. Одиночки же предпочитали стойку, за которой шустро двигалась утратившая девичью фигуру, но сохранившая энергию официантка в пышном рыжем парике и красной жилетке, увешанной десятками значков с дурацкими надписями. Она громко смеялась, порхая от столиков к стойке и обратно, разнося блюда.
— Эй, Брайан! — воскликнула она, оглянувшись. — Давненько тебя не было! Застрял с каким-нибудь красавчиком между простыней? — женщина захохотала, щелкая жвачкой.
Брайан, усадив Джастина за барную стойку, присел рядом.
— Как всегда, суешь нос не в свои дела, Деб? — парировал Брайан, скривив губы. — Можем мы поесть без лишних вопросов?
— Конечно, милый, заказывай, хотя бы часть белков необходимо съедать из тарелки, — загоготала Дебби, достав из-за уха ручку.
— Индейка на цельнозерновом хлебе без майонеза и кофе. — Брайан повернулся к Джастину: — Тебе всего и побольше? — Тот широко улыбнулся. — Мясной рулет с двойным картофельным пюре, салат из свежих овощей, чизбургер, блинчики с кленовым сиропом и шоколадный коктейль.