Часть 1 Глава 5 (2/2)

— Давай.

Брайан лениво повернул голову, отчего гамак под ним слегка качнулся. Все-таки коляска оправдала свое существование: Брайан с относительным комфортом доехал до душа, где на этот раз помылся самостоятельно, а потом они переместились в зону отдыха с боковой стороны дома, которую невозможно было увидеть из окна спальни. Небольшая площадка в тени деревьев с зоной для барбекю, резными деревянными скамейками и столами оказалась неожиданно уютной.

Брайан отдыхал, время от времени поворачивая голову, чтобы посмотреть на Джастина, который развалился рядом с ним прямо на траве, иногда подталкивая гамак рукой. И каждый раз, когда ладонь касалась бедра под тонкой тканью штанов, Брайан вздрагивал. Хотелось свалиться прямо на Джастина, взять в плен нежные губы, поймать удивленно-потрясенный взгляд голубых глаз. И, забыв обо всем на свете, уткнуться носом в тонкую шею, прижаться языком к бьющейся венке и втянуть в себя неповторимый запах невинного тела.

Как странно обнаружить в полутора часах полета от индустриального шумного Питтсбурга островок отставшей от остального мира цивилизации, которая сумела повергнуть его развращенную душу в смятение, познакомив с чистым и непорочным ребенком. Хотя какой, к черту, ребенок? Восемнадцать лет парню! Господь несуществующий, что бы он смог сделать с этой невинностью при иных обстоятельствах…

Но, увы… Отложенное удовольствие иногда бывает слаще получаемого сразу же, но Брайан не мог вспомнить, когда все откладывалось настолько надолго!

Зато, выпив заботливо принесенный напиток, вспомнил, что давно хотел задать Джастину один вопрос.

— Почему ты не в школе? Разве подготовка к экзамену идет не до июня?

— Я закончил школу три года назад, — отозвался Джастин, усаживаясь на траву.

— Ты гений? Тогда почему не в колледже? Или уже приехал на каникулы? — Брайану стало интересно. Кто знает? Жизнь амишей была слишком непохожа на его собственную, возможно, у них и с учебой все обстояло совсем не так?

— В нашей школе восемь классов, я закончил в пятнадцать лет. Дольше мы не учимся — незачем.

— То есть как — незачем? — Брайан был удивлен. — А как же хорошая работа, деньги, карьера?

— У нас хватает дел. И денег тоже. Ты же знаешь, мы продаем многое из того, что производим, еще я помогаю отцу делать мебель с осени до весны, заказы на год вперед расписаны. А что касается школы, я знаю немного больше, чем все, с кем учился. — От Брайана не укрылось, что Джастин смутился, как будто случайно выдал тайну. — Но мне это пока не пригодилось.

— Вот именно — «пока»! Всю жизнь собираешься просидеть в деревне?! Не увидев ничего, кроме земли и коров?! Ты не понимаешь, сколько теряешь, похоронив себя!

— А чем здесь плохо-то? — Джастин, судя по всему, не проникся короткой эмоциональной тирадой. — Женюсь, построим дом за лесом — отец давно присмотрел участок, чтобы я жил поблизости, но отдельно. Буду работать, как и все, воспитывать детей.

— Ну и на ком собираешься жениться? — Брайан постарался произнести эту фразу так, словно ему было совсем не интересно. Но в груди что-то екнуло: неужели гей-радар после сотрясения перестал работать, и Джастин на самом деле чистый натурал?! Тогда пребывание здесь бессмысленно, и лучше завтра же попросить Майкла приехать.

— Не знаю. Я думал, что мы с Дафной — это моя лучшая подруга — когда-нибудь будем вместе. И все так думали. Но она уехала, а недавно написала мне, что останется в Филадельфии. Собирается стать кондитером, работает в кафе и ходит в школу для взрослых, чтобы получить аттестат и поступить в колледж — есть шанс получить полную стипендию.

— А как же ты?

— А что я? — Джастин пожал плечами. — Выберу другую. Все говорят, что Эми Фишер в меня влюблена. Я, правда, не замечал, но… Она красивая и спокойная, будет хорошей женой.

— В домике за белым заборчиком… А как же чувства, Джастин? — Брайан не ожидал, что скажет что-то подобное, ибо все, что касалось отношений, всегда находилось за пределами его понимания. Никаких эмоций — только секс с одноразовыми партнерами, удовольствие и ничего больше. Таким образом, уже тридцать лет удавалось сохранять свое сердце в безопасности. Более того, мало кто подозревал, что у Брайана Кинни оно вообще есть.

Брайан соскользнул с гамака, усаживаясь напротив Джастина, и внимательно поглядел в его глаза. Показалось, или тот отвел взгляд, слегка порозовев? Видимо, не все потеряно!

— Думаешь, легко жить с человеком, к которому, по большому счету, равнодушен? Семья — это не пара ботинок: натер пятку — выбросил в помойку. Семья — это ответственность, а тем более с детьми. И скольких ты планируешь завести?

— Ну, у нас приветствуется чем больше, тем лучше, меньше четверых редко у кого бывает.

— Но у тебя только одна сестра?

— Да. У мамы были какие-то проблемы со здоровьем, когда она ждала Молли. А потом врачи сказали, что больше детей не будет. Я помню, как она тогда плакала. Да и до сих пор переживает.

— И ты готов пожертвовать своей свободой и жизнью в целом ради нелюбимой женщины и детей?!

В голове Брайана такой вариант просто не укладывался.

— Это не жертва, я так воспитан — такова моя судьба.

Джастин улыбнулся, но эта улыбка не выражала вселенского счастья, она была печальной и какой-то… обреченной. И сердце Брайана — которого, по мнению большинства, не существовало — защемило от непонятной тоски и безысходности, транслируемой Джастином.

— Судьба? Каждый сам выбирает судьбу, по крайней мере, меня так учили. Поверь мне, Джастин, мир огромен, наполнен массой интересных вещей, пронизан разнообразными чувствами, и лишать себя возможности ощутить их все — ошибка. Не ставь на себе крест и не решай ничего до этого вашего — как его называют?

— Румспринг…

— Вот именно… приезжай в Питтсбург, обещаю, постараюсь показать все разнообразие и разноцветие мира. Я чувствую, что ты другой, отличаешься от своих сородичей. Такая жизнь не для тебя.

— А как ты это чувствуешь?

— Это мой ге… моя интуиция, а она никогда не подводила. Я тоже другой, и мы с тобой одного поля ягоды. И это нормально, Джастин, — вещал Брайан, глядя в чистые голубые глаза, — десять процентов всего живого на Земле отличается от остальных девяноста. Но, по сути, мы все одинаковы. Радуемся, страдаем, смеемся, плачем… и чувствуем… сердцем. Неважно, как эти чувства проявляется физически. Они бывают разные. К отцу и матери испытываешь одни, к сестре — другие, к друзьям — третьи, но к человеку, с которым захочешь прожить жизнь, ты будешь относиться совсем иначе. И я хочу показать тебе это, научить чувствовать не только сердцем, но и телом. Разве тебе противно, когда я дотрагиваюсь до тебя?

Брайан постарался не отвести взгляд от Джастина, стараясь скрыть неловкость: столь страстным монологом о никогда не признаваемых явлениях он умудрился удивить сам себя.

«Браво, Кинни! — внутренний голос звучал с привычными ироничными интонациями. — Да услышь тебя Дебби, тут же побежала бы в храм свечку ставить: за повернувшегося на путь истинный заблудшего грешника!»

Но будь он проклят, если сейчас отступит!

Брайан очень медленно и нежно дотронулся до щеки Джастина костяшками пальцев, потом погладил подбородок. Кожа была мягкой и шелковистой, как у младенца. Брайан коснулся подушечкой большого пальца розовых губ, и те приоткрылись, позволяя дотронуться и до белоснежных зубов. В глазах Джастина плескалось удивление вкупе с непониманием.

И он действительно не понимал, почему ему приятны прикосновения этого красивого мужчины и почему так волнительно смотреть в необычные, орехового цвета, глаза. Которые, в зависимости от эмоций, становились то шоколадными, то темно-зелеными с россыпью золотых искорок, а сейчас же казались почти черными. И эта темнота завораживала и затягивала в свою пропасть. Джастин не мог разобраться, что видит в них, но интуитивно чувствовал, что Брайан задержится в его жизни надолго.

— Тебе неприятны мои прикосновения? — тихо повторил вопрос Брайан.

Шепот вывел Джастина из оцепенения, и он вздрогнул.

— Н-нисколько… наоборот… приятны… очень…

Брайан улыбнулся и наклонился к уху. Его дыхание обжигало, а слова приводили в трепет.

— Тогда можно я тебя поцелую?

От удивления Джастин смог только чуть кивнуть. Брайан медлил, глядя в бездонные голубые глаза, такие наивные и восторженные, любуясь притаившимся в них смущением. А потом нежно дотронулся губами до губ Джастина и отстранился, пробегая взглядом по заалевшим щекам.

Брайан не торопился, понимая, что для Джастина подобное ново и необычно. И то, что он не сбежал в панике сию же минуту, давало надежду на благоприятное развитие событий. Дома, в Питтсбурге, он не стал бы церемониться: прижал бы парня к любой доступной поверхности и взял то, что интересовало, быстро и без лишних слов.

Но этот мир, дикий и непонятный цивилизованному человеку, подчинял Брайана своим правилам и заставлял отринуть хотя бы на время свое истинное «я». Хорошо, что он давно научился мимикрировать, и сейчас надеть очередную маску было не так уж сложно, главное — на время усмирить рвущийся в бой член.

А Джастин, закрыв глаза, замер с приоткрытыми губами, то ли ожидая продолжения, то ли пытаясь разобраться в своих ощущениях. Но для Брайана было важно, что первый, пусть и крохотный шажочек, был сделан. И, судя по всему, в правильном направлении.