Часть 3 (2/2)
Плазма пропала.
Открытая дверь, неплотно прикрытая дверца морозилки, песок у двери. В измученном жаждой мозге что-то с щелчком встало на место.
В квартире побывал посторонний. Кто-то, кто наследил на вечно вылизанном коврике и ушёл, не заперев дверь.
Свежий взгляд пробежался по кухонным полкам, замечая незначительные перестановки. В квартире точно кто-то рылся.
Мирон качнулся и как сомнамбула поплёлся по комнатам, бездумно отмечая следы вторжения. Клыки вылезли полностью и больно царапали губы, но ему было уже плевать.
Всей его силы воли и контроля хватило только на то, чтобы добрести до собственной спальни, рухнуть на кровать и лежать, запрещая себе слушать бьющуюся со всех сторон музыку чужого пульса.
Время пропало. Осталась лишь боль, выламывающая суставы, собственная кровь, густая, со скрипом ползущая по сосудам и грохот чужих сердец.
Прошла целая вечность, когда одно из пульсирующих кровью существ остановилось вплотную к входной двери. Мозг Мирона лениво отметил настойчивый стук и, кажется, трель дверного звонка. Открывать дверь было нельзя. Мир уже не помнил почему, но это знание придавило его к кровати могильной плитой.
Входная дверь скрипнула. По квартире зашуршали шаги. Вторженец прошёл на кухню, потоптался в нерешительности и что-то произнёс. Нынешний слух Мирона слова не разбирал. Он отметил лишь тревожный, участившийся пульс. Шаги поблуждали по квартире и замерли возле двери спальни.
Скрипнули плохо смазанные петли. В слабо освещëнном проëме возникла крепко сбитая фигура, притормозила на мгновение и шагнула внутрь комнаты.
Мирон словно со стороны наблюдал как вторженец тронул его одеревеневшее плечо, потянулся к шее, пощупать пульс, но закончить движение не успел. Пальцы, уже не управляемые мозгом, сжали чужое предплечье, дëрнули, роняя тяжёлое тело на кровать. Мирон пружинисто подпрыгнул, придавив противника собственным весом.
Расширившиеся глаза, уже знакомые, за проведенные в больнице несколько дней, скользнули по оскаленным клыкам и пульс Ивана забился совершенно лихорадочно. Совершенно одуряющее.
И Мир сдался и тварь, захватившая тело, словно почувствовала слабину.
Отросшие когти вонзились в мягкую плоть прижимая практически не сопротивляющееся тело к смятым простыням. Вторая рука грубо, почти до хруста шейных позвонков, откинула чужой подбородок, обнажая зазывно пульсирующую артерию.
Иван, словно опомнившись, отчаянно забился, но силы были неравны. Тогда, на мосту (кажется вечность назад) Лисицын встретил высокого нескладного пьяного парня. Сейчас в остекленевших от ужаса глазах Ивана отражался древний хищник, дикий и зверски голодный.
Последним волевым усилием Мир заставил себя оторвать глаза от артерии. Клыки вспороли тонкую кожу в районе ключицы и одуряюще-теплая кровь наполнила рот, окончательно отключив разум.