Глава 16. Страх и ненависть в Элладе (2/2)
2. 2 000 гипаспистов;
3. 2 000 пельтастов;
4. 2 000 иллирийцев;
5. 2 000 пеонийцев;
6. 2 000 фракийцев;
7. 2 000 дарданцев.
Кавалерия:
1. 3 000 наёмных всадников;
2. 2 000 конных гвардейцев.
Меньше, чем было чуть ранее и чуть больше, чем было в начале, но не обманывайтесь – это войско, несмотря на кажущееся разнообразие, в действительности было гораздо более однородным, нежели немногим ранее, а главное – оно оказалось немного более дешёвым и казалось немного более лояльным.
Кроме того, так как все эти ребята упражнялись в военном деле всё имевшееся у них время, армия была прекрасно спаяна и дисциплинирована. Хотя, естественно, они были не так закалены в битвах, как ребята Антигона, жившие одной лишь войной с самого июля.
Итак, Антигон III Досон. Всего – 32 000 пехотинцев и 1 600 всадников:
Пехота:
1. 9 000 фалангитов Антигона;
2. 8 000 фалангитов греческих союзников (да, они набрали и обучили свою собственную македонскую фалангу);
3. 8 000 греческих наёмников;
4. 4 000 пельтастов;
5. 2 000 родосских пращников;
6. 1 000 неокритянских лучников;
Кавалерия:
1. 800 всадников греческих союзников;
2. 400 всадников греческих наёмников;
3. 400 всадников Антигона.
Разумеется, теперь, когда вы видите, как всё плохо было у Антигона с войском, вы, я очень на это надеюсь, понимаете, почему на фоне Антигона моя армия – просто образец единообразия.
К слову, не обманывайтесь искусственной конструкцией «греческие союзники» – в действительности речь шла о более чем нескольких десятках полисов (Афины, Коринф, Спарта, Орхомен и многие другие; впрочем, и у меня тоже есть подобные ”конструкции”, но они всё равно не содержат столь большое количество элементов), внёсших свою лепту, что создавало известную проблему с единоначалием, которую Антигону удалось решить только благодаря своему огромному военному авторитету.
Ну и, конечно же, необходимо уточнить, что самой главной заслугой греков было то, что они собрали внушительный флот, сумевший составить конкуренцию моему флоту (не разбить, а составить конкуренцию, то есть, лишить меня полного превосходства на море).
Сделав это, они, по сути, принудили меня к сражению. Вернее, они лишили меня возможности наносить постоянные уколы в тыл врага, вынудив или принять сражение, или ждать исхода морской войны, надеясь на её благоприятный исход (притом совершенно необязательно, что именно это и произойдёт).
Как не трудно догадаться, у греков также были свои, не менее значимые проблемы, из-за которых они также искали скорейшего сражения.
Во-первых, это финансовая проблема, она же самая главная, связанная с трудностью содержания подобной армии и подобного флота в условиях разорения большинства полисов.
Во-вторых, это политическая проблема, связанная уже с тем, что подобные громоздкие союзы, обусловленные конкретной целью, живут, обычно, довольно недолго и вскоре начинают испытывать проблемы с обеспечением политического согласия и базового единства внутри союза.
Таким образом, теперь сражение было неизбежным. В обычной ситуации я бы поступил бы так, как указал выше – наносил бы врагу быстрые уколы по всему морскому побережью при помощи рейдов, чтобы тот просто истёк кровью и проиграл, так и не добравшись до меня.
К сожалению, на этот раз я был лишён этой возможности, а потому мне пришлось принять сражение. Хотя, конечно же, повторюсь снова, сражение – это то, чего вы обычно хотите избежать.
Так же, как обычно вы не хотите драться со своим врагом в смертельной битве на ножах, а хотите проткнуть его горло стрелой или копьём ещё задолго до того, как тот сможет навредить вам.
В любом случае, тут главное, что я, намеренно покинув Фермопилы, сумел увлечь врага на широкие равнины Фессалии, где я смог бы наиболее полно реализовать своё превосходство в кавалерии.
Наконец, обе наши армии столкнулись 8 июня 222 года до нашей эры (Антигон объединился с греками в конце марта, а следующие месяцы он и его союзники потратили на подготовку армии, так что дать мне бой на суше им удалось лишь в начале июня)…