Холод серых глаз (2/2)
Или я обманываю себя сейчас? Ведь раньше она не была такой.
В любом случае, теперь все кончено. Я поднялся со скамейки и, сильнее кутаясь в пальто от сильного ветра, быстрым шагом направился в школу. Как ни странно, усталость и раздражение прошли. Возможно, так подействовал свежий воздух.
Очень скоро я вошел в школу. Мои шаги эхом разносились по коридорам, нарушая удивительную тишину — у детей шел урок. Я свернул в коридор, ведущий к моему кабинету. Распахнув деревянную, довольно тяжелую дверь, украшенную желтыми стеклянными вставками, я вошел в небольшой уютный холл, сплошь заставленный различной растительностью. Из-за всей этой зелени в спешке можно не заметить потрепанный старый диванчик, поставленный сюда, видимо, очень много лет назад. Я уже подошел к массивной двери кабинета и хотел потянуть за металлическую ручку, как почувствовал, что я не один в этом холле.
Резко обернувшись, я заметил черное пятно, которое выгодно выделялось в преобладающем зеленом. В этом «пятне» я не сразу разглядел девочку, что сидела, почти вплотную уткнувшись носом в тетрадь, и отрешенно что-то вырисовывала. Я подошел к ней.
— Вы ко мне?
Видимо, мой голос прозвучал слишком резко, так как девочка подпрыгнула на месте и уронила ручку, хоть я вовсе не хотел напугать художницу. Она медленно подняла с пола карандаш, а затем как-то виновато посмотрела на меня.
Это была та странная одиннадцатиклассница, чье мастерство меня так удивило. Я никак не ожидал увидеть здесь Скворцову, но это вне всякого сомнения была она. Небрежно заплетенная коса, блеклого цвета свитер, потертые джинсы и дурацкие угги…
Наши взгляды на мгновение пересеклись.
В ее выразительных, по-настоящему красивых холодно-серых глазах, отчетливо читались испуг и какое-то разочарование. Она быстро встала и, опустив глаза, отрицательно мотнула головой.
— Расскажи, что случилось? Ты ведь была у меня на днях?
Я безуспешно пытался вспомнить ее имя.
— Настасья? — неожиданно всплыло в закоулках памяти.
Но дверь уже закрылась за ней.
Она ждала меня?
Я не стал останавливать ее. Пройдя в кабинет и приступив к прерванной работе, я поймал себя на мысли, что еще не раз увижу Скворцову. Затем я погрузился в бумаги. До конца рабочего дня оставалось около четырех часов.
Я подъехал к дому в положенное время. Поднявшись на свой этаж, я с удивлением обнаружил, что входная дверь заперта изнутри.
Пришлось позвонить.
Через несколько секунд дверь отворилась. На пороге стояла Баль, одетая в мою домашнюю рубашку.
Поймав мой недоумевающий взгляд, она тихо произнесла:
— Прости, что без спроса. Ничего, кроме платья у меня нет, а в нем ужасно жарко.
Еще больше смутившись, она добавила:
— Я приготовила для тебя лазанью, не хочешь поужинать?
Я прошел следом за ней на свою же кухню и, расположившись за столом, стал наблюдать, как Алисия неуверенно орудовала у плиты.
«Что сегодня за день?» — с удивлением подумал я.
Мои мысли прервала Баль, тихонько присаживаясь напротив. Ужин мы провели в молчании. Алисия не торопилась прерывать затянувшуюся паузу, но очевидно поняв, что я не намерен что-либо говорить, собралась с духом:
— Андрей, пожалуйста, прости меня за все. Я вела себя просто ужасно. Просто, сейчас такой период. Это выступление очень важно для меня, это моя дипломная работа. Я вспылила и. я не хотела ругаться с тобой — она подняла на меня заплаканное лицо. — Мне было очень плохо без тебя! Прошу, дай мне шанс все исправить! Любимый, я не смогу жить без тебя, ты единственный, кто нужен мне! Пожалуйста, давай начнем все сначала!
Мне вдруг стало искренне жаль ее. Сейчас я осознал, как сильно мне не хватало ее. Я понял, что Алисия стала частью моей жизни, частью меня.
— Я буду рад, если ты решишь остаться, — произнес я и мягко накрыл ее холодную руку.
Алисия всхлипнула и, улыбнувшись, осторожно сжала мою ладонь в ответ.
Она стала частью моей привычки.