Часть 37 (1/2)
— Эй! Здесь есть кто? Эй? — Рин кричал, надрывая голосовые связки. Тьма! Это все, что было пред глазами юного элиатропа. Она была везде, и даже крохотного лучика света не было видно.
Юноша продолжал идти вперед, отчаянно крича. Рин надеялся услышать хоть чей-то голос, говорящий, что все в порядке.
— Эй! — в ответ ничего… Все та же мертвая тишина. Слышно лишь как сильно бьется собственное сердце, отдаваясь глухим стуком в ребрах. Страх сковал подростка своими цепями.
Одиночество…
Это страшное слово для юного элиатропа, казалось, раньше страшным сном. С тех пор как он попал в этот мир и встретил Юго, Рин перестал бояться, но…
Но сейчас в голове набатом отдавалась единственная мысль, пугающая и заставляющая бежать вперед, в надежде увидеть родные, теплые глаза…
«Я снова один… Меня снова все бросили… Один…один…одинодин»
— Учитель?! … Адамай?! — срывал голос юноша.
Оступившись, Рин упал на колени, выставив вперед руки, принимая удар на них. Слезы катились по щекам, падая куда-то во тьму. Юный элиатроп поднял руки, стараясь, вытереть влажные соленые дорожки, но вскоре бросил это бесполезное дело. Он сел, подтянув колени груди, и, обхватив их мокрыми от слез руками.
— Учитель…неужели вы меня обманули?.. Вы меня …бросили? — тихо сквозь всхлипы шептал Рин.
Вдруг послышался чей-то тихий голос, так ласково звавший его.
— Эй!.. Малыш… — Рин застыл. Наконец спустя столько времени он слышит чей-то голос.
«Я больше не один» — подумал юноша и поднял голову.
Элиатроп увидел свет, такой яркий, и так воспалённые от долгих рыданий глаза, снова заболели и заслезились, но Рин не хотел закрывать их, боясь, что чудесное ведение растворится во тьме.
Сквозь слезы, юноша пытался рассмотреть говорившего. Но это ему никак не удавалось. В отчаянии элиатроп стал тереть глаза рукой, стараясь избавится от слез, мешавших ему.
— Не надо…- ласково проговорил кто-то, и слегка сжав руку Рина, осторожно убрал ее, — твои глаза и так красные, если продолжишь их так тереть, то тебе будет больно.
Холодная рука накрыла его глаза, принося желанное облегчение разгорячённой коже. Рин вздрогнул, но не отстранился, а лишь поддался вперед, к такому манящему и ласковому касанию.
— Как тебя зовут? — спросил неизвестный.