Начало К.П. (6). Наглая Иззи Болтом (1/2)

Время будто бы остановилось. Начало одиннадцатого …

Усталый мужчина лет тридцати или больше сидел на водительском сидении, в салоне своего разбитого автомобиля. Он напился и решил вернутся домой на своей машине, которая пострадала по его вине. Жена не ждала — ушла к более молодому, чем ее супруг, любовнику, оставив лишь записку с просьбой оставить ее в покое и желанием развестись. Это и побудило мужчину поехать в бар, выпить с горя и сесть обратно, на пути внезапно врезавшись в похожую легковушку, разбив к чертям собачьим фару и бампер, потеряв на дороге еще кое-какие детали и пролив масло. По приезду полиции, трезвый, но особо неадекватный пострадавший в аварии пытался набить неприятелю еблет, но вцепившегося в пьяного быстро развели в стороны, но раненный до глубины души изменой любимой женщины, мужчина просто плюхнулся на водительское кресло и не стал сдерживать слез. Он устал морально от всех переживаний. Органы здравоохранения просили его переставить свое авто в обочине и не создавать пробку, но тот не слышал их — вспоминал моменты, проведенные со своей женой.

Чуть больше ста машин постоянно сигналили. Объехать не получалось — практически всю дорожную полосу перекрыли автомобили полиции. Им было плевать, что они нарушали закон — они сами его исполнители, им можно все, а сейчас главное уговорить этого типа переставить автомобиль, не прибегая к грубой силе.

Лофа Болтом зло ударила по рулю, после шумно выдохнула, запрокинув голову назад. Ей нужно было срочно попасть в Ейсис, а тут этот гребаный алкаш, да еще в поселок в этой толкучке ехать больше двух часов. Мда … Если бы она сейчас могла развернуться, поехать обратно и выехать из города через другую трассу, то через часика три-четыре точно бы была в Ейсис.

Уже и так темно, а она торчит в этом аду уже черт знает сколько!

Иззи звонила ей пару раз, узнавала местонахождения Лофы, но только расстраивалась, понимая, что та не скоро приедет. Старшая Болтом успокаивала сестру, обещая то, что через пятнадцать минут все рассосется и она благополучно покинет город. Но шатенка скидывала вызов каждый раз после таких неприятных слов. Ей не хотелось слушать тот бред, который твердила ей Лофа — думала, что она ей лжет.

Лофа не хотела сильно привязываться к сестре с самого детства. Она не любила эти все семейные объятия, розовые сопли… Как только она забеременела, сразу взялась за голову, позабыв про мужа и все остальное. Она хотела лишь здорового ребенка, но наследственность такая штука, и Тому передались заболевания своего отца. Лофа бредила тем, что у ее маленького и любимого сына случится приступ эпилепсии, и при падении ударится головой о что-то, что прекратит его жизнь. Сын должен быть в безопасности — этим и жила Лофа.

Родители были на втором плане, работа на третьем, ее здоровье — на четвертом, их семейный бюджет — на пятом, наличие каких-то проблем — на шестом, Иззи — на последнем. Она никогда не могла считать за сестру эту замкнутую девицу, только по названию. Они не были ничем не похожи, вообще ничем. Лофа взяла ее только ради родителей, чтобы они отдохнули от неё — давно просили забрать ту после покупки дома на лето, а потом отправить ее в пансион, как Иззи и хотела. Только они не знали, что планы у Иззи были другие - сбежать из пансиона и прийти к интернату, где могла преспокойно учится преодолевать свои страхи и продолжать получать знания. Это оставалось секретом для семьи. А для Лофы такая просьба взять сестру к себе в дом вышла весьма трудной для выполнения — боялась того, что сестра словит галлюцинации и навредит ее мальчику. Она помнила, когда у Иззи были жёсткие галлюцинации и бегала от «фиолетовых тигров в желтую полоску ростом с холодильник», потому Лофа особо не переживала за настоящее проникновение — у школьницы мог произойти повторный случай с глюками, а звонок о отравлении — всего — лишь скачанный звук из сайта с пранками. Лофа просто забеспокоилась, что и правда Том попал в больницу, но спустя пару звонков в районные клиники и от младшей, до нее дошло два варианта исхода тех действий — девушка соврала или словила белочку, притворившись каким-то маньяком. Лофе много раз говорили, что в Ейсис нет проблем с преступностью, очень хорошее место для житья подальше от цивилизационных проектов, меняющие жизнь человека на глобально высшую ступень. Эти все выхлопные газы автомобилей, мусор на улицах… В Ейсис такого не наблюдалось. Там было исключительно мало людей, имеющие собственное авто. Она лишь знала двух водителей — Робина Хобела, который сам имел черный Мерседес; его племянника Яна Джонниса, немного агрессивного парня, но довольно привлекательного телосложением и манерой общения, имевший девяносто процентный опыт в вождении авто. Он ей не понравился лишь тем, что носил этот поганый шарф в черно-белую полоску и шрамы на лице от какого-то придурка.

Взяв свой телефон, женщина разблокировала его и зашла в контакты. Номер школьницы был в часто используемых за этот день. Женщина уже точно не помнила сколько раз звонила ей младшая, но увидев число, криво усмехнулась. Около семи раз за час… Нажав на значок вызова, Лофа включила громкую связь и положила гаджет рядом с бордачком. В пространстве автомобиля раздались гудки и тихий голос Иззи.

— Ты уже выехала с пробки? — растерянно поинтересовалась девушка. Лофа лишь кратко взглянула на телефон и вернула взгляд на дорогу.

— Нет. — она продвинулась вперед, когда место освободилось от какой-то новенькой черной Лады Фиеста. Где-то в ее груди начало накипать недовольство. — Том спит?

— Да… Он все это натворил, и спит, чуть ли не храпит.

— То есть? Объяснишь мне все, Иззи?

— Пока я спала… Я легла отдохнуть после уборки. Задолбалась окончательно, устала, уснула. Проснулась, услышала, что твой сынок с кем-то ведет диалог и пошла на голос. Том в темноте сидел, на кухне, а там… Какая-то горилла меня сразу в ванную потащила… В общем, Том в порядке, нажрался сладостей, а у меня болит жутко голова.

— Ответь лишь мне на один вопрос, Иззи Болтом! — рявкнула Лофа. — А как можно лечь спать, пока ребенок резвиться? Что за безалаберность? С каких пор ты стала такой наглой? Иззи, ты и правда изменилась в худшую сторону! Оставила аутистку на своего сына… — она прикусила губу. — И опиши мне сейчас эту гориллу! Я подам заявление в полицию!

— Он?...Он низкий, примерно роста нашей мамы, где-то сто шестьдесят пять сантиметров, может меньше…

Ложь</p>

-… Прилизанные черные волосы средней длины, кажется по подбородок, а с правой стороны выбриты…

Ложь.</p>

-… Нос широкий, с септумом, бледные тонкие губы, пухлые щеки, серый спортивный костюм. Он левша, и на тыльной стороне его рабочей руки у него какое-то тату — не помню, что было изображено. Цвет глаз тоже забыла. Я особо не пыталась проводить зрительный контакт, это могло привести к дополнительной агрессии с его стороны…

Ложь </p>

-… У него еще через каждое слово пролетал мат. Весьма поганый характер. Возможно, он мог меня изнасиловать и убить. С Томом у него все вышло идеально, без конфликтов — задобрил, оставил один на один со жратвой и этот пидарас остался со мной…

Правда…</p>

— И что ему нужно было? — ехидно поинтересовалась Лофа.

— Он нес чистый бред. Искал тебя, потом твоего брата… Какие-то вазы с деньгами. — лгала Иззи. У нее это выходило великолепно. Она могла лгать ей месяцами, с учетом того, что Лофа была слишком наивная, а сама Иззи — двулична. Школьница тихо выдохнула. Старшая сестра лишь хмыкнула в знак того, что ее услышала.

— Что он сделал с тобой?

— Избил. Не сильно, но у меня болит все тело, и сильнее всего — голова. — ответила младшая сестра.

— Это не было галлюцинацией? Может, это побочный эффект? Ты точно ничего не принимала из своих таблеток?

— Я давно не пью антидепрессанты и ту херню, особенно после того случая. Не поверишь, но я все выкинула из своей аптечки, оставила только назальные капли, таблетки от головной боли и обезболивающее.

— Последним ты часто пользуешься?

— Только при зубных болях, а это практически пятьдесят на пятьдесят. У меня же зуб мудрости появился недавно…

Женщина опустила взгляд. Она думала, что все же та принимает что-то, что меняет ее в «лучшую» сторону. И говорить об этом родителям ей было неприятно, а после объяснять произошедшее два месяца назад ей вообще было противно. Она все равно не верила в то, что какой-то преступник мог проникнуть к ним в дом. Соседи бы вызвали полицию…

Том, по словам Иззи, сейчас бы не спал, после появления какого-то идиота. Она понимала лишь то, что ее сестра нагло ей врала.

— Ладно, Иззи, решим все позже. Мне неохотно ехать ночью в Ейсис. Как только выеду из пробки, я ночую у родителей, а завтра, после работы, разберёмся и примем окончательные меры. — выдала старшая сестра и на той линии сразу появилось копошение.

— Лофа! Почему?!

— Что «почему»?! Я и так сегодня половину рабочего дня пропустила, от начальника еще получила за долгое отсутствие! Завтра после работы приеду и решим все! — повысила голос женщина.

— Извини меня, конечно, но я не хочу провести ночь в блуждении по дому, ища за окнами лицо этого пидораса!

— Не матерись! Кто сказал, что он вернется, а?

— Потому что преступники всегда возвращаются на то место, где они совершили нарушение закона!

— Логику из фильмов откинь! Тебе на данный момент надо взять себя в руки!

— Да иди ты в пизду со своими руками! Я чуть с жизнью не простилась, а ты мне последние нервы ебешь, как можешь! — огрызнулась младшая Болтом и скинула вызов. Лофа лишь ударила по рулю от негодования и просигналила. Она беспокоилась за Тома… Ее бедный ребёнок остался с этой дурой!

***</p>

Иззи всегда раздражало то, что ее пытались успокоить на расстоянии, причем со злобой или нехотя, будто бы их заставляют это насилой говорить, с дулом пистолета в затылке. Будто бы их заставляют отсосать вонючему толстому старому бомжу, слабо улыбающемуся от происходящей картины снизу. Боже, это отвратительно! Ужасно! Погано! Двулично!

Эта бедная, жутко злая на всех, обиженная и брошенная всеми, побитая крольчиха пыталась зализать раны с помощью опытной и ”доброй” старшей сестры, но та ловко перевела стрелки, тем самым дала отпор, разозлив окончательно испуганную жертву кровожадного зверя. Придётся этому маленькому зверьку самому глотать свою скомканную шерсть, давится ею и ощущать в горле влажные куски коротких волос. С такого ей хотелось блевать и остаться в конечном счете, ни с чем, но так она не поступит. Она не хотела принуждать себя что-то делать, к примеру, проверить свое тельце на наличие синяков; убедиться, что какое-либо окно не вскрыто; увидеть, спит ли на самом деле Том, а не играет в игрушки в темноте. Нет, она была в курсе о наличии травм на своем теле, и больше ей проверять не хотелось - было страшно от того, что ей потом сразу надо будет думать как замаскировать синяки.

Иззи, может, и слабая, но она и правда наглая, как каждый раз повторял Льюис, заставляя себя чувствовать перед ним виноватой. Боже, как это отвратительно! Фу! Он же хотел испортить ее тело своими грязными желаниями, с диким инстинктом кровожадного зверя сорвать с нее одежду и заставить подчиняться ему долю неопределенного времени, которое для нее будет длится вечностью. Зверь не оставит ее, пока не изольется, и эта кроля перестанет ему нужна, как любая другая особь женского пола. Этим двум было сразу все понятно, но они ничего не говорили друг другу о желании одного из них, как будто это было что-то мистическое, что сразу придет из тени с диким воплем и с тесаком в метр, порубит на куски и сожрет с голодными глазами. Девушка могла только молиться, что психопат не сделает много чего лишнего… Не заставит ее рыдать над изуродованным телом Тома, пока Лофы не будет дома… Не сделает так, что она не будет спать по ночам, ища взглядом в темноте своего убийцу… Не станет убивать ее медленно, несколькими днями, а одной лишь быстротечной секундой... Не станет насиловать, изучая обнаженное тело рыдающей от боли школьницы, которая уже перестанет вырываться из-под него и смирится с той противной мыслью, что в нее вгоняют член нелюбимого ей мужчины .

Школьница все это время сидела около входной двери, подпирая ее своей спиной. Жопа, конечно, за столько времени онемела и оквадратилась, но Болтом не смела от нее отойти — если вдруг она услышит шаги, принадлежащие не Лофе, то сразу начнет вести жестокую бойню за вход в этот дом, вцепившись за дверную ручку как за спасательный круг в бездонном океане. Ей уже плевать на все, отморозит себе что-то или нет, пострадает или останется с глубокими кровоточащими ранениями… Главное, не дать опять этому маньяку проникнуть в дом и продолжить издеваться над ее нервами и телом. Она боялась, что Лью сделает что-то более ужасное, из-за чего та будет себя чувствовать виноватой сильнее. Жутко боялась. Главное, не дать себя в обиду, держать баланс в общении с маньяком, постоянно обдумывать ответ или движение… Как правила в игре… Блять. Надо... С ним надо играть, иначе он перестанет следить за собой, как голодная псина перед большим куском свежего мяса.

Школьница боялась Льюиса все время. Может быть, она ему грубила и дерзко отвечала, но у нее в груди всегда был огромный ком тревоги, что в какой-то момент его переклинит и он достанет из кармана джинсов раскладной нож, бешено произнесет пару слов, вознесет его над головой Иззи и вонзит в ключицы, кромсая ее тело до неузнаваемости. И она прекрасно понимала, что в любую секунду, когда Лью будет рядом и с документами, он не станет больше ее использовать как посредника. Просто воспользуется ее женской слабостью по полной, после станет надсмехаться. Она понимала, что Смертоносный просто так не станет ее жалеть, а ради собственной выгоды сделает все…

Льюис не был для нее уродом. Он — старший брат одного не более тихого маньяка, убивший намного больше, чем этот неуравновешенный шатен с полосатым шарфиком. Просто мужчина со шрамами на всем теле, а для большей сути — на лице, не заметные на расстоянии у кого хорошее зрение. Они выделялась темным цветом на коже, но не настолько, чтобы считать Льюисом физическим уродцем. Наоборот, шрамы будто бы украшения, которые тянули Иззи своей таинственностью. Ведь неизвестно каким именно образом они появились, и по словам многого не расскажут о их происхождении. Детальный рассказ тоже не успокоит шатенку от желания увидеть как именно появлялись эти рваные шрамы. И... Ох, точно, Иззи нельзя думать об этом. Конечно, хотелось думать о шрамах, но только не об его. Это запрещено.

Обречено взглянув на телефон, куда уже долгое время никак поступал звонок от старшей сестры, Иззи еще сильнее расстроилась и передернула плечами от холода. Ей хотелось попить ароматного кипяткогого чая, сесть с горячим напитком в просторную кроватку и греться, но чувство тревоги постоянно играло рядом с животом и сердцем - опять что-то будет. Опять ли она станет плакать от импульсивной боли и дичайшего ужаса, или просто от обыкновенной неожиданности. Загадывать можно бесконечно...

Трудно успокоиться. Я так хочу к папе, а не красть документы Лофы для этого ублюдочного придурка!

Он просто хочет поиздеваться надо мной, он согласился быть эти гребанным другом только ради документов и имени продавца...

Он просто хочет отомстить убийце, ничего примечательного.

Он хочет казаться страхом для меня, делает все специально, ради своей так называемой репутации!

Этот... Этот... Просто хочет провести меня.

А Том - игрушка в его руках, за которую я боюсь... Ведь если Лью его убьет, я не смогу объяснить Лофе почему я помогала маньяку и не сказала все раньше... Да и почему я вообще сказала ей неверные данные? Я же его боюсь! Лью так меня запугал тем, что убьет мелкого! И только потому я не раскрыла его, просто сообщила сестре самое главное - в наш дом проник кто-то. Если он... Да он просто меня порешит на кусочки! Он убьет меня! Просто напросто перережет горло и оставит тут! Нет! Труп выкинет в лес, а эти твари будут по моему телу ходить, медленно...поедать.</p>