Глава 1 (2/2)

- У нас же есть новенький, - проговорила она. – И… Исаков?

Леша локтем толкнул Луку. Тот догадался и встал.

- Сделал домашнее задание?

Леша жестом перевел вопрос. Лука кивнул.

- Язык проглотил? – озадаченно спросила учительница.

- Так он же глухой, - фыркнул Марк. – И говорит он странно. Лучше ему вообще помалкивать.

- Новиков! – грозно воскликнула Инна Владимировна. Она и забыла, что к ним перевелся глухонемой ученик, и теперь испытывала неловкость за сказанное. – Хорошо, Исаков, садись…

- А чего это он садится? – возмутился Марк. – Вы не будете у него домашку спрашивать? Что за привилегии у инвалидов? Раз так, пусть ходит в свою особенную школу…

- Ну все, ты сам напросился! – вскочил на ноги Леша, весь красный, со сжатыми кулаками.

Он направился к Марку и, размахивая кулаком, метнул прямо ему в лицо. Но тот успел перехватить, встал на ноги и нанес ответный удар. Между нами завязалась потасовка, несмотря на крики учительницы и возгласы одноклассников, они сцепились друг в друга мертвой хваткой и пытались нанести удары. Внезапно возле них оказался Лука, который сзади схватил за подмышки Лешу и пытался утащить друга от озверевшего Марка. Наконец, и остальные парни очнулись, перестали снимать на камеру и помогли парню разнять дерущихся.

- Что за беспредел? – кричала в это время женщина. – Вы что же, хотите вылететь из школы на последнем году? Новиков, Соколов! Если не прекратите, к директору пойдете!

Наконец, последняя угроза подействовала, и парни перестали брыкаться и вырываться. Леша под контролем у Луки вернулся на свое место, а Марк, с сияющим фингалом под глазом и с кровоточащей губой, злобно бросал взгляды на Лешу, который получил всего лишь небольшие ссадины.

- Леша! – укоризненно обратилась Инна Владимировна. – Ты же боксер, тебе нельзя драться!

Тот лишь нахмурился и скрестил руки. Хотелось метать и рвать, но пришлось сдерживаться, чтобы не заработать шквал проблем. Лука смотрел на него осуждающим взглядом, конечно, он же не понимал, почему его друг сорвался – тех мерзких слов он не мог услышать. Иногда Леша завидовал ему – но лишь иногда. Возможно, не слыша гадостей, Лука по этой причине слишком добрый и доверчивый, что порой раздражало Лешу. Вот и сейчас юноша хлопал ресницами и нетерпеливо ждал окончания урока, чтобы выяснить причины такого поступка лучшего друга. Пока шел нудный урок, тот пытался придумать причины своего срыва.

***

В один момент жизнь глухонемого парня кардинально изменилась. После окончания десятого класса внезапно его школу для глухонемых закрыли – государство решило на её месте построить какое-то более значимое сооружение. Около трёхсот детей лишились не только места учебы, но и своего необычного мира. Привыкшие друг к другу, они будто остались без дома и семьи, предоставленные самим себе. Конечно, родители устроили протесты, требуя не трогать школу, но очень скоро их разогнали и посоветовали искать другие подобные школы. Но все они были далеко, нужно было переезжать в другие районы, однако не у всех была такая возможность.

Лука, видя, как тяжело его матери разрываться между работой и удобством сына, сам попросился в обычную школу, тем более, там учился его лучший друг детства, который ради общения с ним выучил язык жестов. Долгие были споры, сомнения, потом еще мать все лето переговаривалась с педагогами, и, в конце концов, Луку приняли в обычную среднестатистическую школу, но с предупреждением, что вряд ли к парню будет особенное отношение. Ему и не нужно было это особенное отношение, да и в чем оно проявлялось-то? Лука не понимал, что они подразумевали, зато мать доходчиво объяснила, что из-за его особенности над ним могут издеваться. Юноша и этого не понимал – как его глухота может стать предметом издевок?

В первый же день в новой школе он понял, что имела ввиду мама. Его одноклассники были предупреждены о том, что новенький – глухонемой. Луку не встретили с пониманием, лишь единицы смотрели на него то ли с интересом, то ли с жалостью. Обычно юноша сразу понимал эмоции людей, потому что его глаза были основными источниками познания мира. Десять лет отучившись с такими же детьми, как он, а потом попав в другое окружение, Лука понял, что на самом деле он не знал людей. Они не были добродушными и улыбчивыми, как он, как его школьные друзья, как те учителя, что относились к ним как к собственным детям. Они были другие. В чем это проявлялось, Лука еще не разобрался, но чувствовал, что отличался от них, и дело было не только в глухоте.

Что было бы с ним, если бы не Леша? Лука не имел представления. К счастью, Леша знал язык жестов и выступал в школе его сурдопереводчиком, вызвался помочь ему в школе на уроках и общаться через него с учителями. Луке хотелось, конечно, быть самостоятельным, но понимал, что будет сложно в одиночестве со всем справиться, да и мать отпустила его с условием, что Леша будет рядом. Их матери дружили, потому мальчики выросли практически вместе. Это было как-то само собой, что Леша умел с ним общаться и принимал его таким, каким был. Он никогда не задавался вопросом, что с Лукой не так и в чем его отличие от других. Дети вообще мало задавались вопросами, пока взрослые не косились взглядами на Луку, когда тот странно произносил вслух слова, громко и растягивая их по слогам.

Годы, проведенные в глухонемой школе, напоминали о себе запах маминых выпечек, которые она пекла для его одноклассников, солнечные лучи, под которыми они выходили из тесных стен на свежий воздух и принимали солнечные ванны. Как они собирали весной подснежники, радовались теплу и приближению окончания очередного учебного года. В классе их было немного – человек десять, но все они были близки друг к другу, помогали и держались вместе, как сплоченная крепкая семья. Все десять лет они были неразлучны, лишь на каникулах были порознь, но жутко скучали друг по другу. Тоска съедала сердце Луки, когда им пришлось разлучиться и пойти по разным дорогам. Мама говорила, что так в жизни бывает: люди разлучаются, но они встречают новых людей и строят с ними другие взаимоотношения. Но Лука не хотел другие взаимоотношения – его полностью устраивала предыдущая жизнь. Подстроиться под новую оказалось тяжелее, чем он думал.

Связь осталась лишь виртуальная с прежними друзьями. Кто-то пошел в другую глухонемую школу, кто-то учился на дому, а кто-то, как и сам Лука, тоже пошел в обычную школу. Кажется, каждый из них смирился с уготованной судьбой и только Лука кусал локти от обиды, что все вот так поменялось. Прежней жизни не видать, приходилось плыть по течению, а вот куда оно приведет – оставалось гадать.

Юноша после очередных уроков стоял в гардеробной у окна и смотрел на школьный двор. Он наблюдал за младшеклассниками, которые с радостью покидали стены заведения, размахивали мешок со сменной обувью и бежали к воротам, где за ним ждали их уставшие родители. За старшеклассниками, что опасливо оглядывались по сторонам и свернули за угол школы, наверняка для того, чтобы покурить. За голубями, которые разгуливали по двору и клевали клювом, находя что-то съедобное, а может и не съедобное. Как ветки порхали от легкого теплого ветра, листья закрутились в воздухе в вальс и мягко приземлились на сухую землю, а бабочка порхала от одного насаженного людьми цветка к другому, не задерживаясь дольше трех секунд. Особенно здесь выделялся дуб, что стоял посреди двора, громоздкий и могучий, да настолько, что его ветки, не удерживая тяжесть, опускались чуть ли не на землю. Под ним лежали ученики и делали домашние задания, а кто-то и вовсе устроил пикник, пока погода позволяла.

Хотелось взять в руки фотоаппарат и запечатлеть эту картину. В руках был лишь смартфон, но это было не то – камера была не такой хорошей, как на его новеньком цифровом фотоаппарате FujiFilm, что лежал дома в его тумбочке. Мать подарила его Луке на день рождения, зная, как ее сын любил фотографировать все вокруг, постоянно замечая что-то интересное, уникальное. Ему нравилось нажимать на кнопку затвора, и единственное, чего он хотел услышать больше, чем голос мамы, это звук щелчка. Луке было интересно, какой он, этот звук? Он точно знал, что ему понравится, так подсказывало ему внутреннее чутье.

Лука закрыл глаза и подставил лицо под теплые лучи солнца. Был сентябрь, но на улице все еще стояла знойная жара, будто осень не торопилась вступать в свои права. Он приоткрыл глаза и сощурил их, не выдерживая яркий свет. Небо было затянуто голубизной, ни единого облачка. Хотелось открыть окошко, но железные решетки мешали сему действию. Парня это всегда расстраивало, что здесь, что в прежней школе мешали эти чертовы решетки. Он схватил их двумя руками и представил, будто находится не в школе, а в тюрьме, и от этого вдруг стало как-то тоскливо. Сам придумал и тут же в это поверил.

Кто-то коснулся плеча Луки. Юноша вздрогнул и мгновенно повернулся. Это оказался его друг, Леша. Он уже был в кожаной куртке с рюкзаком на спине.

- «Ты идешь домой?» - спросил он.

Лука кивнул и накинул на себя ветровку. Вместе они вышли из здания и неспешно направились к воротам. Шли они мимо многочисленных родителей, которые в первые дни торопились забирать свое чадо, а потом уже как получалось. Парни шли молча, да и общаться Лука особо не хотел. Второй день в школе не отличался от вчерашнего – его все так же доставал Марк, другие ребята потихоньку подтягивались и присоединялись к нему: кто дергал его за рубашку, кто пинал рюкзак, а кто и, без всякого прикрытия, толкал его чуть ли не на лестнице. Страшно было думать, что ждало его завтра. С каждым днем посещать эту школу хотелось все меньше и меньше. Только Кристина и Леша вставали на его защиту, но они не всегда были рядом, а мерзавцы не упускали шанс подкараулить Луку, когда он оставался один. Почему он стал их мишенью? Неужели и правда из-за глухоты?

Леша осторожно коснулся руки парня, чтобы тот посмотрел на него.

- «Тебя сегодня опять обидели?»

Лука опустил голову. Он не говорил Леше, какие испытания сегодня выпали на его долю, так как тот мог все разболтать маме, а та наверняка либо пойдет разбираться с обидчиками, либо переведет сына на домашнее обучение. Потому Лука медленно и неуверенно покачал головой. Леша, конечно же, ему не поверил. Он злился и на тех ребят, и на себя тоже, ведь он дал слово защитить Луку, а слово не выполнял.

- «Я поговорю с этими ублюдками», - сказал он. – «Дам им взбучку!»

Лука побледнел и отчаянно покачал головой.

- «Не надо!» - поспешно ответил он другу. – «Ты боксер, тебе нельзя драться!»

Леша вздохнул. Как всегда, мимо проходящие люди бросали на них взгляды: то ли с любопытством, то ли с интересом. Леша был красив, Лука это точно знал, потому что где бы они ни были, насколько бы не был странным их метод общения, девчонки всегда смотрели на него и мечтательно вздыхали. Леша первый красавец в школе и не удивительно: высокий, атлетического телосложения, с широкими плечами, а лицо будто личико модели: высокие скулы, голубые проникающие глаза, длинные густые брови, что почти всегда были нахмурены. Его темно-русые волосы лежали тут и сяк, но всегда модная стрижка – результат работы его старшей сестры-парикмахерши. Но Леша будто не понимал, что был красив, так как ни на кого не обращал внимание, делал свои повседневные дела: учеба, спорт, встречи с друзьями, в частности, с Лукой.

Сейчас они шли к Луке, чтобы вместе сделать домашние задания, да и матери не будет как минимум до вечера. В холодильнике была вчерашняя лазанья, которую мальчишки сразу же разогрели и сели на кухне за маленьким столиком, чтобы утолить разыгравшийся голод. Затем выпили горячий чай со вкусом малины и съели не малое количество батончиков. Только после этого они отправились по коротенькому коридору в комнату Луки. Она была маленькой, но уютной; в детстве Леше казалось, что эта комната была огромной, сейчас же понимал, что ее габариты были не такими уж и большими. Он сел на полу возле одноместной кровати, которая была покрыта теплым пледом. Лука же сел за низеньким столом и достал тетрадь, учебники и письменные принадлежности.

- «Тяжело тебе учиться в обычной школе?»

Лука вздохнул. Да, это оказалось куда сложнее, ведь он еле понимал по губам, что говорили учителя, хорошо хоть Леша иногда переводил объяснения материала. Иначе он бы не смог учиться в том же темпе, что остальные ребята. А как там Коля, его бывший одноклассник, который тоже пошел в обычную школу? У него не было друзей, которые знали бы язык жестов и помогли бы в школе… Лука мог лишь представить, как ему тяжело сейчас. Надо бы ему написать, узнать, как он там.

- «К этому можно привыкнуть», - наконец, ответил Лука. – «Без тебя мне было бы гораздо тяжелее».

Леша улыбнулся – так по-доброму, по ласковому, отчего внутри становилось тепло – и приступил к домашним заданиям. Вместе они в тишине сделали все, что было задано на завтра, затем сели возле телевизора и стали рубиться в приставку. Так наступил вечер, пришла мама, поздоровалась с Лешей и, усталая, пошла принимать ванную.

- «Пойду домой», - сказал Леша Луке. – «Давай завтра пойдем вместе в школу?»

Лука кивнул. Леша еще раз улыбнулся, от чего его лицо буквально преобразилось, и потрепал по голове друга. Затем он ушел, а Лука вернулся в свою комнату и улегся на кровати. Он позволил усталости захватить свое тело и унести в пучину мыслей, которые не прекращали его преследовать. Новая жизнь не проста пугала – ужасала. Лука резко сел и открыл верхний ящик тумбочки, что стояла у его кровати. Он достал фотоаппарат, включил его и стал настраивать диафрагму и выдержку, затем еще и светочувствительность. Затем пощелкал несколько раз, посмотрел сделанные фотографии, и еще немного понастроил аппарат. Он откинулся обратно на подушку и поднял камеру на уровень глаз, чтобы просмотреть старые фотографии, которые он сделал в последний день в школе для глухонемых. Вот Юлька, с двумя длинными косами, высунула язык и показывала два пальца, приобнимая свою лучшую подругу Нику, которая была ниже нее, а красивый белый бантик украшал ее высокий хвост. Девчонки сидели за партой и старались не грустить на камеру, хотя они знали – это их последний совместный день в школе. На следующем кадре Коля, ростом который был максимум метр шестьдесят, худенький и нескладный мальчишка, но так любивший дурачиться и всех смешить, а рядом с ним стоял Вася, полная противоположность Коли: высокий, почти метр девяносто, уже с отросшей щетиной и с длинными патлами. Мальчишки стояли у доски и приобняли друг друга, чтобы попозировать Луке. Парень вздохнул и осознал, как скучал по своим ребятам и как они отличались от тех, с кем теперь ему предстоит девять месяцев отучиться.

Убрав фотоаппарат, Лука вышел из комнаты и зашел на кухню, где мать готовила ужин. Он почувствовал укол вины, что сам не позаботился о еде, времяпровождение с Лешей выбило из головы домашние дела. Но мать не сердилась – она была уставшей и не было у нее сил на лишние эмоции.

Ее звали Ларисой, она была ведущим бухгалтером в крупной компании. Лука – единственная радость в ее жизни, опора и долгожданный младенец. Родился он только вот рано, когда она была на седьмом месяце беременности, да хиленьким, что было неудивительно. Почти три месяца они провели в больнице, пока Лука не окреп и можно было их выписывать. Она была замужем за солидным мужчиной, который обещал ей горы за рождение сына, и в первое время они действительно прекрасно жили: трехкомнатная квартира в центре Москвы, забота и любовь царила в их семье, а потом… Начался кошмар.

Однажды приехала к ним в гости мать ее любимого мужчины – Светлана Афанасьевна. Прошло два месяца, наконец, она соизволила приехать и познакомиться с внуком. Мудрая женщина игралась с малышом, пока она не заметила странность…

- Почему он не реагирует на звуки?

Лариса помнила, что этот вопрос стал началом ее кошмара. Лука действительно не реагировал на шум. Он вообще был спокойным ребенком, практически не плакал, спал много и ел мало. Вместе с мужем они отправились к педиатру, чтобы их успокоили и сказали, что Лука еще слишком мал, чтобы реагировать на звуки. Но их ожидание не оправдали: врач слишком серьезно отнесся к их словам и провел тщательную проверку. Затем сказал, чтобы они пришли еще через пару месяцев: к тому времени Лука уже должен издавать гуление – а это будет значить, что со слухом у ребенка все в порядке.

Последующие два месяца были тяжелым испытанием для молодой пары. Лариса много нервничала и срывала злость на муже, тот же, мечтая о здоровом сыне, охладел и к жене, и к сыну. Лариса боялась, что он уйдет и бросит ее одну заниматься воспитанием сына-инвалида в случае, если его глухота подтвердится. Будто два месяца, что было отпущено времени врачом, стали для них неким тестом на проверку прочности их отношения. А потом настал день икс: Лука все также не реагировал на звук и сам не издавал ни звука. Сердце женщины рухнуло, настало время идти к врачу. Любовь и забота ушли из их семьи, осталась лишь ненависть друг к другу и обиды. Лишь Лука, четырехмесячный малыш, хлопал густыми ресницами – он был так похож на куколку. Такой красивый… Лариса сдерживала слезы и решила мужественно выслушать вердикт педиатра.

А он и не стал обнадеживать молодую семью. Сказал, как отрезал – Лука глухой. Тогда Ларисе показалось, что она сама оглохла – в ушах ужасно звенело, перед глазами стало темно, будто она еще и ослепла. Но нет, она просто потеряла сознание, будто организм пытался спасти ее от того, чтобы она не сошла с ума. Им велели немедленно приобрести для младенца слуховые аппараты, которые были далеко не дешевыми, но муж ее хорошо зарабатывал и мог позволить приобрести их. Но взглянув на его бледное лицо, Лариса поняла, что вряд ли могла на него понадеяться. И ее чутье не обмануло.

В тот день муж сказал, что хочет развода. Ему не нужна была ни Лариса, ни долгожданный сын, который оказался глухим.

- Я не хочу брать на себя такое бремя, - сообщил он.

Только вот это не бремя – это их сын. Конечно, после таких слов Лариса не собиралась продолжать жить с этим человеком и очень скоро они развелись. Пришлось уехать из удобной и роскошной квартиры и вернуться к матери в однушку старого пятиэтажного дома почти в московской области – в тесноте, да не в обиде. И вот так, не видя на протяжении нескольких лет алиментов от отца Луки, да и в принципе его лица, проходили года, тяжелые года, так как воспитывать глухонемого сына было не легким делом. Она возила его в детский сад, а точнее, интернат, специальный для глухонемых, и возвращалась за ним под конец недели, чтобы на выходные забрать домой. Ночами она лила слезы, так тосковала по ребенку, но это была вынужденная мера – детский интернат находился далеко, на другом конце Москвы, а ей еще надо было работать, чтобы им было на что жить. Мать ее тоже работала и помогала всеми силами поставить на ноги внука и тоже плакала от разлуки, сердце кровью обливалось, когда они думали о том, что Лука совсем вдалеке от своих самых близких людей. Каждый понедельник мальчик плакал и не хотел разлучаться с мамой, Ларисе же приходилось собираться силой и духом, чтобы развернуться и уйти, а не броситься в ту же секунду к сыну, чтобы обнять его и больше никогда не отпускать. Но так нельзя было – Лука не просто так ходил в этот интернат, а осваивал язык жестов, ходил со слуховым аппаратом и учился говорить, читать, писать.

Так пролетели еще несколько лет, пока Лука не пошел в школу. Тогда Лариса накопила денег и смогла взять в ипотеку двухкомнатную квартиру, недалеко от школы для глухонемых, куда и записала сына. С тех пор все шло гладко: в работе ее карьера стремительно взлетела вверх, а Лука приобрел новых друзей в лице своих одноклассников. К счастью, сын ее достаточно был самостоятельным и справлялся с бытовыми домашними делами: приготовить поесть, например, бутерброд, яичницу или же сварить пельмени, убраться хотя бы в своей комнате. Жили они теперь мирно-тихо, пройдя столько испытаний и боли.

Но для Луки наступило новое, нелегкое испытание: новая школа для обычных учеников, где не было той специальной программы, которая была у него в прежней школе. Здесь никто не будет заботиться о нем, помогать в сложных ситуациях, относиться с пониманием и идти на уступки. С одной стороны, думала Лариса, это хорошо – чем раньше он подготовится к реальной жизни, тем лучше. А с другой, сердце болело и беспокоило, как же ее кровинушка будет выживать в одиночестве в новых для него условиях.

Лариса приготовила котлеты и картошку пожарила, затем накрыла стол и позвала Луку сесть рядышком на кухне, чтобы вместе поужинать. Ей не терпелось узнать, как сегодня прошел день в школе, так как вчера он утверждал, что все хорошо, только личико его больно было грустным. По-хорошему надо было обо всем Лешу расспросить, он-то точно от нее ничего не скроет. Но и сегодня Лука не поделился подробностями, лишь кивнул на вопрос матери, все ли у него в порядке. В душе стало тревожно, но она ничего не могла сделать – Лука уже не маленький, и она не может ворваться в школу и устроить разнос его обидчикам. Оставалось лишь надеяться, что Леша поможет ему справиться со всеми сложностями…