Часть 17 (1/1)
Генерал обессиленно валится назад, утягивая за собой разгоряченного Хосока. Дышит шумно ему в шею, с оттяжкой, все еще в состоянии полного удовлетворения. Фей неожиданно бойко откидывает его руку и стекает со смятой и испачканной постели, пока генерал следит за ним из-под ресниц, не понимая, в чем срочность прямо сейчас чистить себя. Но Хосок, игнорируя чужой тяжелый взгляд, наклоняется над ведром за тряпкой и действительно вытирает свой живот, затем снова смачивает и — сперму Намджуна со своих исхудавших бедер. Ким переворачивается на живот и уже в открытую смотрит на фея, как тот трепетно касается своей груди в синяках, ребер, пытается заглянуть за спину, проверить, все настолько же плохо и там, как спереди, но спотыкается о взгляд генерала. Хосок выглядит сбитым с толку.
-Ты все еще тут? — искренне удивляется, спрашивает, чтобы узнать, почему генерал все еще валяется в его кровати. Генерал внутренне подбирается и готовится непонятно к чему.
-Вернись в постель. — велит Ким, а Хосок снисходительно усмехается. Смотрит в глаза напротив, наверное надеясь увидеть в них намек на шутку, но натыкается на вполне себе серьезно настроенный взгляд и мигом серьезнеет. Вытягивается, не стесняя своей и чужой наготы, задирает голову вверх, и генерал уже знает, что до такого Хосока не достучатся.
-Ты же не надеешься, что я еще раз позволю к себе прикоснуться?
-Надеюсь? — усмехается генерал, вставая с постели. Раздражение поднимается где-то из глубин души, портя все на своем пути, сладкую истому в теле превращая в горькую жажду мщения. Казалось бы, за что ему мстить, но неудовлетворению, что кроваво клокочет внутри, этого не объяснить. -Я не надеюсь, дорогуша, а приказываю. — глаза Хосока сверкают в знак протеста, непримиримо складывает руки на груди.
-Генерал, — повышает голос, четко давая понять, что серьезен как никогда. Как и всегда, впрочем, но до одного военного как-то долго да туго доходит. -Ты кажется перепутал меня с одной из своих многочисленных доступных… — машет рукой неопределенно на испачканную постель, не рискуя давать точных определений. -Кажется ты начинаешь забывать, ради чего сохранил мою жизнь и притащил сюда. — его голос становится все выше с приближением Кима, словно дает знак, шанс остановиться, иначе в ход пойдут кулаки. -Кажется ты изначально не воспринимал меня как альфу, равного себе альфу.
-Говоришь мне, что тебя оскорбляет близость со мной после всего? — Хосок вспыхивает негодующе.
-Не тебе ли, похотливому альфе, лучше знать, когда хочется сбросить напряжение, пусть даже и этими руками. — кивает на конечности генерала, и тот неожиданно для фея хватает его за шею. Не крепко, не душа, а скорее обозначая угрозу. Хосок вцепляется в чужие плечи, но не для того, чтобы откинуть руку, а запрещая приближаться к себе, не позволяя прижиматься голым телом к своему голому телу. Однако Намджун прет вперед, сметает и ведро с водой, и Хосока. Тот валится на кресло через подлокотники, нелепо, опасно, с тупой ноющей болью, но генерал не выпускает его из рук, ластится следом, не разрывая зрительного контакта.
-Я знаю, — шепчет в лицо, вжимает тело в мягкую обивку, заставляя задохнуться от своего неподъемного веса. — Я знаю, что ты сам придешь ко мне. Что сам захочешь в мою постель. Откуда? Просто знаю, чувствую это, и тогда я возьму с тебя полна, вот увидишь. Я не заставлю тебя себя умолять, — усмехается плотоядно, чуть ли не облизываясь, и Хосок чувствует, как душа падает куда-то сквозь землю. Грохотом отдается во всем онемевшем теле, заставляя напряженно ловить каждое слово генерала. -Нет, конечно же нет, я дам все и потребую от тебя того же. И ты мне дашь, господи, ты мне дашь столько, сколько я захочу. Столько раз, сколько скажу.
Генерал встает на ноги рывком, и Хосок, как завороженный, сползает с кресла на теплый от потрескивающего камина пол. Смотрит, как Ким резко отворачивается от него и идет к выходу.
-Оденься! — кричит глухим голосом вслед, но генерал и так его слышит. Но не слушается. -Черт возьми, оденься! -чуть ли не плачет от досады, до смешавшихся эмоций, но генерал -будь он сотни раз проклят, — нагишом выходит из его покоев. И теперь каждый, кто его увидит, будет разносить по всему замку, что господин не просто разгуливал голышом по своим владениям, а вышел из покоев Хосока абсолютно голый. -Зараза! — и еле состряпанному авторитету фея придет грандиозный конец. Вскочив на ноги, он подбегает к оставшимся вещам генерала и со вселенской злостью бросает в огонь. Следом отправляется кожаный ремень.