Глава 26 (2/2)

Если ты этим занимаешься, то для тебя, как для человека, уверенного в себе и своих силах, все окончательно кончено. И для тебя, и для твоей гордости, и для всего остального. Накахара не привык в пустую заниматься литьем слез, да и никогда не умел и не любил этого делать. К тому же не видел особого смысла в том, чтобы заниматься этим. Так ты лишь унижаешь самого себя и свое достоинство, если в итоге превращаешься в соплю, которую из жалости пристрелить хочется.

А если тебе хочется пристрелить самого себя, то это уже серьезное предписание о том, что пора задуматься над собственным поведением.

— Я в порядке. — мягко заявляет он, еле заметно улыбаясь уголками губ.

Чуя почти привыкает жить с болью.

Почти, потому что иногда она настолько невыносима, что ему хочется просто лечь и вырубиться, чтобы приступ прошел мимо его сознания, не запятнав его очередной невыносимой болью.

Почти, потому что порой ему хочется плакать от безнадежности, но он упрямо держится, стискивая зубы до выступающих желваков, стараясь не подать и виду, что с ним что-то не так. Иначе остальные начнут переживать, и слухи о его бедственном положении вполне и до Дазая могут дойти. Еще не хватало ему сорвать все планы Осаму по поводу нейтрализации Достоевского (тот, все-таки, на диво опасный и настырный тип — такого недооценивать очень опасно).

Почти, потому что он прекрасно понимает, что с ним что-то серьезно не в порядке — просто так на ровном месте голова не может болеть так часто.

Почти, потому что он не может толком ни спать, ни есть — настолько ему бывает плохо.

Почти, потому что даже Арахабаки затих, никак не подавая знать о своем присутствии, что не может не беспокоить: если Бог Хаоса и Разрушений затих, это определенно не к добру. Небось задумал что-то, что определенно закончится для Накахары скорыми неприятностями.

Почти, потому что такая жизнь просто невыносима.

И, если честно, он пока не знает, что с этим делать.

— Чуя… пожалуйста… — в глазах Сакуры начинают появляться хрустальные капельки слез, да и Момоко от нее не отстает, так что рыжик со скрипом признает поражение:

— Хорошо, схожу я к врачу, схожу.

Не сейчас, как-нибудь потом, но обязательно сходить раз уж пообещал.

И глядя на сияющие улыбки подруг, понимает, что совершенно не жалеет об этом обещании.

***</p>

Примечания Автора: никого из нас нельзя назвать хоть сколько-нибудь врачом, поэтому мы очень надеемся, что вы простите нам незнание некоторых вещей. Болезнь выступает здесь двигателем сюжета, поэтому не судите очень уж строго.

Конечно, Чуя не собирался прямо сейчас переться к врачу, считая это очередной легкомысленной блажью, потому что он сильный и стойкий. Нет, разумеется, он сходит к врачу, но позже, когда у него будет чуть больше времени. А сейчас у него много возни с работой, разборки с людьми Достоевского, которые в отличии от своего босса даже не думали затаиться, создавая достаточно много проблем, помощь Ацуши и возня с кошкой, которую нужно было возить к ветеринару и ставить положенные уколы, потому что та умудрилась заболеть.

И это все занимало львиную долю времени и подрывало и без того не самое лучшее самочувствие, потому что времени на прерывистый сон, который из-за головной боли нельзя было назвать хоть сколько-нибудь крепким, и даже снотворное не всегда помогало. Но Накахара старался все скрыть, чтобы не заставлять окружающих волноваться за себя.

У них и без него проблем выше крыши, чтобы они с ним возились.

Но, конечно, шила в мешке не утаишь. После того, как рыжик на глазах всего Агентства грохнулся в обморок посреди комнаты, очень сильно напугав всех присутствующих, за него всерьез взялась Йосано, не собираясь оставлять его в покое, пока он ей во всем не признается. Добровольно эспер, разумеется, ничего раскрывать не собирался, так как прекрасно понимал, чем именно это все закончится.

Но Акико его все-таки дожала, чуть ли не выпытав все подробности происходящего, а потом, прекрасно поняв, в чем именно может быть дело, чуть ли не за ручку отвела его врачу, собираясь всеми правдами и неправдами все же загнать коллегу к доктору. Еще не хватало, чтобы тот помер из-за того, что считал, что ему не нужно ходить к врачу, так как все рассосется само собой.

Разумеется, брюнетка была крайне против такого наплевательского подхода, так как была уверена, что тут наверняка какая-то серьезная болезнь.

В принципе, она не ошиблась, но сама искренне надеялась, что ее сомнения не подтвердятся.

Чуя совершенно ошеломленный и ошарашенный, в полнейшей прострации сидел напротив кабинета, сжимая подрагивающими и похолодевшими руками бумаги, в которых все сводилось к страшному и ужасающему диагнозу…

Лейкемия…</p>