Глава 20. (1/2)
Надеюсь, вам понравится глава. Прошу оставить отзыв, потому что это очень важно для меня, как для автора. Ребят, серьезно, не забывайте вознаграждать меня отзывами. Мне это и правда очень важно, а еще дает мотивацию писать дальше (Т.Т)
Приятного чтения)
***</p>
— Что? — это, в принципе, все, что Чуя сейчас может сказать.
«Что?» — также единственное, что у него навязчиво крутится в голове, выбив оттуда все остальные мысли. В голове пугающе пусто, и Накахара опасается, что если бы туда кто-то заглянул, не нашел бы ничего, кроме огромного светящегося вопроса размером с хороший автомобиль. То есть, рыжик знает, что Дазай всегда удивлял его — не важно, в хорошем или плохом смысле — но то, что он услышал сейчас…
Честно говоря, больше похоже то ли на зашедшую слишком далеко шутку, то ли на изощренный сон.
Такого же не может случиться в реальности.
Не может же, да?
Детектив во все глаза смотрит на Осаму, ожидая, когда его губы разъедутся в улыбке, после чего тот пропоет знаменитое: «ах, чиби снова глупо повелся на мою шутку…».
Вот только на это даже намека нет. Более того, шатен пугающе серьезен. Чуя против воли мучительно пытается вспомнить, когда видел мафиози настолько серьезным, как сейчас. Однако, в голову приходит мысль, что его напарник такой еще с тех пор, как они впервые встретились после его возвращения из Франции.
Такая серьезность от обычно веселого и вечно паясничающего клоуна не может не льстить и не подкупать. Знать, что к тебе относятся настолько серьезно и настолько внимательно, что Дазай готов исполнить любой каприз и абсолютно любое желание…
Черт возьми, а это действительно приятно!
Однако, вместе с этим Накахару пугало невероятное осознание того, насколько сильно к нему привязан Осаму, раз уж предложил подобное. Ну, то есть, если подобное рыжику не привиделось и не приглючилось от переизбытка волнения и удивления количеством приятностей и подарков.
Но судя по тому, как серьезно и выжидающе шатен смотрит на него, все это являлось пугающе-сладкой реальностью.
— Что такое, чиби? — нежно спросил мафиози, когда молчание между ними начало затягиваться. Детектив вздрогнул и покосился на часы, с паникой начиная понимать, что в абсолютном молчании и шоке просидел больше десяти минут. Арахабаки, как же стыдно…
— Мне это снится? — медленно спрашивая Чуя, отводя взгляд в сторону и нерешительно комкая в руках подол футболки. Он чувствует, как неумолимо краснеет, и знает, что у него красные не только щеки, но еще и уши. Накахара видит, как Дазай начинает хмуриться, поэтому торопливо поправляет. — То есть, ты не… пошутил?
— Разве я могу шутить с подобным, Чу? — укоризненно спрашивает Осаму, преодолевая чужое сопротивление и заглядывая в родные голубые глаза. Наблюдать за тем, как мило краснеет рыжик, одно удовольствие. Мафиози хочется его прямо сейчас сгрести в крепкие объятия и затискать и зацеловать до смерти, но пока нельзя, раз уж они не довели разговор до конца.
Нельзя, чтобы этот разговор прервался, и все то, о чем они хотели поговорить и обсудить друг с другом, осталось за кадром. Лучше расставить все точки над «и», чтобы их потом не тянуло неподъемным грузом на дно. Лучше поговорить сейчас, чтобы в их отношения никто не смог вмешаться и не смог разрушить их. Лучше поговорить сейчас, потому что им это очень нужно.
Когда они были в мафии и не хотели строить отношения, хотя и тянулись друг к другу, это было еще возможно.
Сейчас же — недопустимо.
Ведь именно слова и обсуждение — тот крепкий мост, который строят два человека в сердца друг друга, что связывает порой куда сильнее, чем постель и самые страстные поцелуи в мире.
Чуе нужна уверенность во всем — и в их отношениях в первую очередь.
Да и Дазаю, что уж лукавить, эта уверенность нужна тоже.
— Нет, но… — Накахара опускает голову и некоторое время неуверенно мнется, подбирая слова, после чего решительно выпаливает. — Просто я не был уверен, что мне не послышалось.
— Или что это не моя шутка? — понятливо вздыхает Осаму.
— Или что это не твоя шутка. — эхом заканчивает рыжик, а потом вспыхивает и возмущенно смотрит шатену в нахальные карие глаза. — Хей, так нечестно!
— Нечестно предугадывать то, о чем ты хотел спросить? — деланно удивляется шатен.
— Нечестно заставлять сомневаться в моей собственной адекватности! — злится детектив, сжимая кулаки, а потом несколько раз глубоко вдыхает и выдыхает воздух, успокаиваясь. — Просто мне трудно поверить, что ты готов пойти на подобное.
— На подобное? — вскидывает бровь Дазай, которого неприятно колет, как именно окрестил его предложение чиби Чу. Тот так это говорит, словно Осаму на добровольное сексуальное рабство или еще что похуже подписался. Серьезно, будто девку уламывает, которая не от хорошей жизни первый раз проституцией занялась.
Шатен против воли задумался над тем, точно ли у Чуи была только одна травма, или там может вылезти что-то похуже.
— Перестань меня дразнить! Ты прекрасно знаешь, что мне стыдно говорить о таком вслух! — возмущается Чуя, легонько стукнув кулаком о диван, на котором сидел. На стук мгновенно прибежала Джиниро, заинтересовавшись, есть ли что-нибудь вкусное или нет. А когда убедилась, что из вкусного только пальцы людей, предпочла заинтересоваться пустыми коробками и оберткой, которая забавно шуршала.
— Чи-би.
— Агх, ладно! — закатил глаза Накахара, растрепывая рукой волосы на макушке. — Просто мне сложно поверить в то, что ты действительно можешь согласиться быть снизу.
— Почему это? — удивленно спрашивает Дазай, одним плавным движением оказываясь перед сидящим на диване рыжиком. Тот не успел даже вздрогнуть от неожиданности, как Осаму уже опустился перед ним на колени, крепко обнял его за талию и уложил подбородок на скрещенные лодыжки.
— Ну, ты кажешься… думаю, тебе это не подходит. — пояснил детектив, аккуратно зарываясь пальчиками в пушистые каштановые локоны. Он качает головой и с нежностью смотрит на шатена, который сейчас напоминает не человека, а очень наглого и довольного кота, чье пузико нежно чешут любимые хозяйкины пальцы. — К тому же, разве ты не ненавидишь, когда тебя контролирует в чем-либо? Ты же сам об этом сказал.
— Ну и что? — пожимает плечами Дазай, из-под полузакрытых век наблюдая за душевными терзаниями партнера, чьи щеки краснее, чем помидор. Вот вроде бы тот не является отпетым девственником, а ведет себя… Впрочем, в этом и есть неотъемлемое очарование Чуи — в искренности и открытости. — Я же уже сказал, что самое главное для меня, чтобы тебе было комфортно. Так что мне неважно, снизу я буду или сверху. Главное, чтобы у тебя все было хорошо.
— Но разве комфортно должно быть только мне? — напрягся Накахара, хмуря брови. — А как же ты?
— Не переживай, солнце. Мне будет комфортно, если ты будешь моим партнером. — смеется Осаму, потираясь щекой о чужое бедро. — Все остальное не так уж и важно.
— Но…
— Ох, чиби, как же ты любишь сомневаться во всем и вся… — качает головой шатен, с любовью заглядывая ему в глаза. — Давай так. Я говорю, а ты меня очень внимательно слушаешь и запоминаешь. Конечно, я смогу сказать такое столько раз, сколько тебе нужно, чтобы ты мне поверил, но сегодня мы ограничимся одним разом.
— Сегодня? — удивленно переспросил рыжик, хлопнув ресницами.
— Сегодня. — согласно кивает мафиози. — Так что готовься к тому, что я тебе каждый вечер буду повторять то, что убедит тебя в том, что я ради тебя готов на все.
— Но я ведь и так знаю…
— Неужели ты из всех моих слов услышал только это? Впрочем, сейчас это не слишком важно. Чуя, знать — это одно, а верить — совершенно другое. — качает головой Дазай, посмеиваясь. — Ну так что, готов, солнце?
Детектив недолго думает, а потом согласно кивает.
— Тогда слушай, малыш. Чуя, я люблю тебя, поэтому очень беспокоюсь. Мне больно осознавать, что именно я стал причиной того, что ты получил сильную травму, ведь тогда даже толком защититься не мог. Ты ведь пробовал призвать гравитацию, верно? — нежно спрашивает Осаму, беря чужое лицо в ладони. Накахара отводит взгляд, чувствуя себя неловко, но потом кивает. Да, он пробовал использовать гравитацию. Даже Порчу хотел призвать. Но шатен тогда использовал «Больше не человек», и… Хорошо, что ничего не произошло, но его от воспоминаний о том дне до сих пор колотит. — Вот видишь? Именно поэтому я готов сделать все, чтобы ты простил меня и перестал опасаться в этом плане. Именно поэтому, если ты захочешь заняться сексом, я отдам себя в твои руки. Ты будешь вести, чиби.
— Но ты ведь не любишь ощущать контроль над собой. — тихо сказал рыжик, опустив глаза. Он прекрасно знал, что его напарник ненавидит это именно из-за Огая Мори. Конечно, детектив мог лишь догадываться, что произошло между наставником и его лучшим творением, но что-то подсказывает ему, что вряд ли что-то хорошее. Бывали моменты, когда бинтов на Дазае было куда больше, чем обычно. Честно сказать, Чуя пытался выяснить, что происходит, но тогда его одернула Кое, строго-настрого велев не совать в их дела свой любопытный нос. Да и сам Осаму тогда смотрел крайне неодобрительно. — Так почему я должен иметь возможность этого?
— Потому что это ты, Чуя. — закатил глаза шатен, посмеиваясь. — Я ведь знаю, что ты не станешь мне вредить.
— Но ведь…
— Чуя, солнышко мое лучистое, мы сейчас словно отталкиваем друг к другу качели, споря из-за того, кто в наш первый раз будет доминировать. Разве не должно быть наоборот? — посмеивается мафиози, лучащимися счастьем и весельем глазами смотря на Накахару. — Тебе самому-то не смешно?
Рыжик задумывается, обмозговывая всю ситуацию, после чего признает, что та и правда со стороны выглядит несколько смешно. После чего серьезно задумывается над тем, не хочет ли этим смехом Дазай перевести внимание с ситуации, которая ему неприятна?
— Ну, самое главное, что нам это смешным не кажется, а значит все в порядке. — наконец пожимает плечами детектив, говоря это максимально серьезно. Осаму на это серьезно кивает, продолжая смотреть на смутившегося напарника сияющими и влюбленными глазами. Серьезно, Чуе под его взглядом даже несколько неловко…
Впрочем, а если совсем честно, то очень приятно и радостно, ведь он понимает, что о нем действительно заботятся и его ценят.
— Чуя, знаешь что я понял? — внезапно сказал шатен, введя Накахару в абсолютный ступор. Все-таки, он не понимал, откуда такой резкий переход с одной темы на другую.
— Что? — наконец робко спрашивает рыжик, с любопытством глядя на мафиози. Тот подмигивает и расплывается в широкой улыбке:
— Что я люблю тебя больше всего на свете.
— Я тоже тебя люблю. — кивает детектив, смущенно улыбнувшись. Он наклоняется вперед, чтобы нежно поцеловать напарника в губы, но оказывается не готов к тому, в какой пылкий и жадный поцелуй его тут же втянули. Целоваться наклонившись было неудобно, поэтому Чуя, недолго думая, сполз на пол и забрался на бедра Дазая. Так целоваться было уж точно гораздо удобнее. Когда воздуха им стало существенно не хватать, они вынуждены были разорвать поцелуй, от чего между их губами протянулась тонкая ниточка слюны. Накахара долго переводил дыхание, прежде чем нежно произнес. — Знаешь, ты целовал меня настолько жадно, что я даже подумал, что ты меня съесть хочешь.