Глава 5. (2/2)
Вот и сегодня он справился всего за десять минут и, еще раз все перепроверив, прихватил мусор, вышел из кафе. Закрыл дверь на ключ, добрел до помойки, а потом, направляясь в сторону дома и проходя мимо двери кафе, в котором работал, чуть не вздрогнул от неожиданности. Из темноты на него сверкали янтарные блюдца. Накахара чуть не выматерился, а потом расслабился и облегченно выдохнул. Вот кого-кого, а его точно опасаться не стоило.
— Ох, Моцарт, ты снова пришел? — рыжик присел перед котом на корточки и ласково погладил его по лобастой голове. Тот с видимым удовольствием потерся о руку парня, забавно чихнул и дернул головой, когда остатки муки попали ему в нос. Чуя тихо рассмеялся. Он и раньше видел, что с момента его появления в городе, этот кот его буквально чуть ли не преследует — по крайней мере, когда он куда-то шел и оборачивался, частенько видел именно этого кота. А теперь, когда он устроился на постоянную работу в кондитерскую, Моцарт каждый вечер ждет его входа. Может, потому что он его колбасой подкармливает? Вполне возможно. — Извини, сегодня у меня нет колбасы. Но, если хочешь, могу отдать ванильное печенье — сам приготовил, между прочим.
Накахару уже довольно давно навещает этот кот черепаховой расцветки. Крупный, лощеный, ласковый, с черно-рыжевато-белой шерстью. А еще очень прыгучий, потому что ему ничего не стоит одним прыжком взлететь на четырехметровый забор (тоже гравитацией обладает, что ли?). Прелесть, одним словом. Кажется, похожего кота он мельком видел в баре «Люпин», куда как-то раз забрел в поисках напарника. А может, это был совершенно другой кот, хотя интуиция парня буквально вопила о том, что кот тот же самый.
Немного странно, да?
На момент знакомства имени животного рыжик не знал, но называть его хоть как-то было нужно, поэтому кот получил кличку в честь великого австрийского композитора. Ну да, Чуя очень любил музыку, и что? Разве это запрещено? А кот признаков какого-либо возражения вообще не проявил, так что так Моцартом и остался. Кстати, он вполне успешно откликался на нее вот уже как несколько месяцев: с того момента, как Накахара вернулся в Японию и впервые заметил, что за ним следит пушистый комок.
— Хочешь еще печенья? — правильно растолковал довольное мурлыканье кота парень, скармливая пушистику еще пару небольших печенек, которые были сделаны будто бы специально для кошек (в принципе, на самом деле так оно и было — рыжик тщательно измерял нужные ингредиенты и долго экспериментировал, чтобы добиться нужного результата). Чуя еще пару минут посидел рядом с котом на корточках, дожидаясь пока он поест, а потом аккуратно подхватил Моцарта на руки и поднялся с затекших ног. Все-таки, неподвижно сидеть на протяжении десяти с лишним минут сможет не каждый, даже если он спортсмен. — Интересно… Встречался ли ты с Осаму, Моцарт?
На миг Накахаре показалось, что кот взглянул на него слишком серьезно и осознанно. Совсем не так, как положено смотреть пусть и умным, но все-таки животным. На секунду по спине парня заструился холодок, но он тут же тряхнул головой и выкинул этот ненормальный страх из головы. Ну еще, кота бояться! Рыжик устало вздохнул, чуть крепче прижимая к себе кота, и медленно побрел домой. Ему еще продукты закупать и готовиться к завтрашнему рабочему дню и вечерней учебе в университете. Да и над переводами и книгами надо было посидеть.
Впрочем, до дома он так и не дошел. После магазина у него осталось так мало сил, будто их пылесосом высосало, что их хватило только дойти до какой-то скамейки в парке и растянуться на ней, запрокидывая голову на спинку. Усталость наваливалась тоннами, от чего становилось понятно сразу — в ближайший час Чуя с места, даже если захочет, не сдвинется.
— Ну, это ничего. Немного отдохну и пойду. — задумчиво и устало пробормотал рыжик, обращаясь не то к себе, не то к взволнованному его состоянием коту. Его немного волновало, почему он настолько сильно устал. Вроде бы ничего существенного за сегодня не случилось, а гляди ж ты… Накахара безвольно запрокинул голову и разглядывал медленно темнеющее небо, которое было украшено всеми оттенками от светло-оранжевого до темно-фиолетового и синего, почти что черного. Кот довольно громко мяукнул. Кажется, требовательно. — Ну чего ты, Моцарт? Со мной все хорошо. Отдохну и… — широко зевнул. — Нормально все будет.
Чуя и сам не заметил, как задремал, постепенно засыпая все сильнее и крепче. Он не знал, сколько именно спал. А потом Накахара проснулся резко и внезапно. Вот он еще спал, а вот уже бодрствовал, сбрасывая сонную пелену и недоумевая, как именно умудрился заснуть практически на улице. Пару секунд сонно поморгал, а потом резко подскочил. К счастью, его оздоровительный сон не длился больше часа (это парень понял с настоящим облегчением, когда взглянул на часы), и с ним не успело произойти что-то непоправимое.
— Мда… Докатился до сна на улице. Вот что значит уставший студент. Или меня просто разморило от мирной жизни? — Накахара потянулся и широко зевнул, прикрывая рот рукой. А потом радостно улыбнулся, когда заметил сидящего на спинке скамейки кота, который пусть и недовольно сверкал янтарными глазами, но при этом никуда не ушел. — Эх, Моцарт, спасибо тебе. Ну не смотри на меня, как мамаша на нерадивого сына!
«Как идиот спал на улице. Один. Что бы ты без меня делал, глупый человек? Неужели непонятно, что для этого есть теплая удобная кроватка?» — так и говорил внимательный кошачий взгляд, в котором было столько зрелого скептицизма и мудрости, что можно было захлебнуться. На секунду рыжему показалось, что еще немного, и кот стал бы крутить лапой у виска. Вот как кошкам удается одним своим взглядом выразить все то, что они думают о глупых людишках?
Эспер даже немного смутился, хотя и не совсем понимал, почему такое произошло от обычного кошачьего взгляда. Пусть слишком внимательного, почти что человеческого, но обычного же! Но уже спустя секунду эта мысль полностью вылетела из его головы, потому что он заметил одну странность в своем состоянии. На улице была ранняя осень. Было достаточно тепло, потому что холода должны были начаться еще не скоро.
Хотя многие люди накидывали на себя легкие пальто или куртки. Ну, или ограничивались простым шарфом, если уж совсем было жарко. Однако, сейчас в связи с поздним вечером, плавно переходящим в ночь, было довольно-таки прохладно, а Чуя до победного, то есть до снега, ходил в легких джинсах/бриджах и простой футболке, открывающей его руки и шею. Он не заморачивался о куртке или свитере.
Холода он почти не чувствовал, так смысл утепляться? Станет совсем холодно, тогда да, а сейчас зачем? Вот и сегодня вся его одежда состояла только из джинсовых бридж, зеленой хлопковой футболки с забавным рисунком, черных кед и ярко-голубой резинки для волос. Пожалуй, на этом вся его одежда и заканчивалась. Каждый раз, когда Сакура или Момоко видели, как именно одевается их коллега, они постоянно на него ругались и чуть ли не дрожали, жалуясь, что на него даже смотреть холодно.
Рыжик не совсем понимал, в чем, собственно, дело, потому что лично ему было очень даже тепло.
Так вот, возвращаясь к происходящему. Он обнаружил то, что меньше всего ожидал обнаружить при пробуждении: под головой лежало чье-то теплое серое пальто. Чуя пялился на него слишком долго. Даже пару раз ущипнул себя за руку, явно будучи уверенным, что одежда ему привиделась после сна. Но нет, пальто как было, так оно и осталось. Все еще будучи излишне недоверчивым, Накахара не слишком уверенно протянул руку и пощупал его. Пальто на ощупь было немного шершавым. Кажется, оно было сделано из твида*.
Рыжик недоверчиво посмотрел на пальто, но все-таки аккуратно подхватил его и начал пристально осматривать: все-таки, надо найти хозяина и отдать это ему. Однако, происходящее дальше его полностью ошеломило. Во-первых, пальто было совершенно новым: кроме того, что на нем была бирка, так оно еще совершенно ничем не пахло. Да и размер был… его, Чуи. Нет, это могло бы быть пальто какой-нибудь милой девушки, но модель была точно мужской. И совершенно непонятно, кого благодарить и кому его возвращать.
Случайно встряхнув пальто чуть сильнее, чем делал до этого, Накахара внезапно заметил, как на его колени спланировал треугольник бумаги. Парень молча гипнотизировал его взглядом несколько минут, а потом резко схватил ее и нечитаемым взглядом уставился на бумагу. Сердце екнуло, а потом заколотилось. К горлу подкатил ком.
«Не замерзни, Спящая красавица.» — значилось на ней убористым небрежным почерком. Рыжик недоуменно похлопал глазами и повертел записку, рассматривая ее со всех сторон. Однако, больше никаких отличительных знаков кроме самой надписи не обнаружил. В голове было множество самых разных вопросов, каждый из которых стремился первым оказаться на языке. И, разумеется, все они застряли, потому что их было слишком много.
Эспер сразу же начал размышлять, пытаясь понять, кто именно был тем человеком, которые сделал ему такой «подарок». В ум совершенно никто не шел. Его сердце отчаянно хотело, чтобы это был Дазай, хотя умом рыжик прекрасно понимал, что если бы это было действительно так, то сейчас он был бы мертв. А значит, по идее, это точно должен был быть кто-то другой. А ведь самое удивительное, что, складывая ему под голову пальто, какой-то добрый самаритянин еще и умудрился его не разбудить! А это, между прочим, задача со звездочкой.
— И тут я понял, что ничего, собственно, и не понял. — мрачно произнес Чуя, переглядываясь с Моцартом. А потом аккуратно почесал его за ушком и спустил ноги со скамейки. Кот вопросительно муркнул. — Как же жаль, что ты ничего не можешь рассказать. А впрочем, может и не жаль: все-таки, иногда неведение блаженно.
Парень подхватил кота на руки, пообещав накормить вкусным ужином, и направился домой, не собираясь и дальше забивать свою голову неразрешимыми вопросами. Все-таки, он и так на улице слишком задержался. Еще не хватало ему заболеть. В данный момент у него нет никого, кто бы смог за ним ухаживать. Да и работу пропускать не хотелось бы.
Чуя совершенно не заметил, как из теней парка, не освещенных фонарем, выступил темный силуэт, который тихим хриплым голосом произнес, довольно скалясь:
— Нашел.
***</p>
*Твид — это фактурная шерстяная ткань, обычно довольно тяжёлая, с небольшим ворсом и, как правило, с диагональным переплетением нитей.