Часть 10 (2/2)

— А кому ему доверять-то? Ромка — хороший друг, но в руководстве компанией он понимает еще меньше, чем сам Андрей. Он сама знаешь по чему и кому лучший специалист. А Катя — единственный понимающий в финансах человек рядом с ним. Не спорь, ты тоже по другой части — по продажам и тканям.

— А тебе не кажется, что она влюблена в него? — вдруг задумчиво спросила подруга.

— А я же говорю — ревнуешь! — хихикнула я, и Кира, помолчав, тоже улыбнулась. — Ну а кто из женсовета не был в него хоть немного влюблен? Разве что Ольга Вячеславовна, но не исключаю того, что она испытывала некоторую симпатию к его отцу…

— Вика! Как тебе не стыдно?! — притворно возмутилась Кира, но прыснула. Видимо, в жилу я попала.

— Мне? Мне никак не стыдно! Вот я совершенно точно к Жданову как к мужику симпатии не испытываю. Он неплохой человек, но не более того для меня.

— А кто тебе нравится? Малиновский?

— Уже нет. Все, прошла симпатия. А любви и не было. Пока в свободном поиске.

— Разве так может быть? Чтобы вот так раз — и одного забыла, а другого все еще нет?

Вот блин въедливая какая! Ну да, в таких вопросах ей лапшу навесить трудно. Но и наши отношения с Сашкой выдавать ей не стану. Пока мы еще с ним сами между собой разберемся! А про секс без обязательств она не поймет, будет потом на мозги нам обоим капать. Ну нафиг! Улыбаемся и машем, смешиваем философию и фантазию!

— Не знаю, Кир. — Сделала вид, что задумалась. — Наверное, здорово помогла эта подготовка к переговорам, да и потом такой драйв от перспектив карьерного роста!

— То есть ты пока просто не пришла в себя после того случая с Машей?

— Выходит, что так. Пока просто ощущаю, что к нему у меня все. Даже представить не могу, чтобы даже поцеловать его.

Тут все правда. Ромка — это точно не мое.

— Посмотрим, что будет дальше. Слава богу, мы с Ромкой недолго вместе были, не успела сильно к нему прикипеть.

— Да, к Ромке лучше не привязываться, — согласилась Кира. — То есть ты теперь личную жизнь забросишь? И будешь заниматься карьерой?

— Попробую. Но что-то мне подсказывает, что личная жизнь все равно найдет меня сама. Они ж все на внешность западают.

— А ты веришь в судьбу? Что ты, например, скоро встретишь своего единственного? С которым захотела бы прожить всю жизнь?

— Да ни в какую судьбу я не верю, кроме той, что мы себе готовим своими стараниями, в меру собственной испорченности и прилагаемых сил. Так что только в себя и свои силы я верю, Кирюш. А ты?

— А я Вик, уже ни во что не верю, — печально вздохнула подруга, оседлав своего любимого конька: намечался сеанс страданий по Жданову. Так-то эта муть раздражала даже Вику, а уж меня и подавно, но в данном случае она перестала говорить обо мне, потому я смене темы порадовалась и приняла понимающий и сочувственный вид. И Кира не разочаровала. — Ты знаешь, иногда я думаю, что Андрей меня уже совсем не любит. Что Сашка прав, и он со мной только из-за голоса в Совете…

— Да ты что? Не надо так думать. Он обычный мужик со своими хотелками и амбициями. Если бы он тебя не любил, вы бы не были столько времени вместе.

— Да! Но при этом он встречался и Лариной, и еще с кучей моделей. Какая же это любовь?

— Ждановская, особый сорт, вероятно, — печально улыбнулась я. — А ты уверена, что ты сама-то его любишь, а не просто ревнуешь?

— Да что ты такое говоришь, Вика? Конечно, я его люблю!

— Уверена?

— Да! Потому что мне больно от того, что ему на меня, похоже, наплевать… Даже эпизод с твоим увольнением он обыграл как наказание мне! Он мне мстит, понимаешь? А я не знаю, за что…

— Так получается, что не наплевать, да? А за что мстит… Ну, за попытки контроля. За постоянные частые звонки. За отсутствие свободы.

— Да кто ему эту свободу ограничивает?! — возмутилась подруга.

— Кир, да он же к тебе идет, как на экзамен, понимаешь?

— Что?! Да как ты…

— Точно говорю, как на экзамен. Иногда подготовившись, иногда нет. Но ты же оценки все время выставляешь. Сойдется- не сойдется у него ответ с тем, что известно тебе. Почему ты говоришь, что там был, а тебя там не видели?

— Я люблю его! И волнуюсь за него!

— Не за него, а с кем он был и почему не с тобой. Кира, не сердись, но ты просто больна им.

— Любовь — это не болезнь…

— Если тебе больно — это болезнь, однозначно.

— И что? Есть таблетки от этой болезни?

— Конечно. Даже не одно средство. Первое тебе не подойдет, так что сразу ко второму…

— Что за первое?

— Подобное подобным, как говорится.

— Нет! Это исключено! — горячо возмутилась праведница Кира.

— Ну а я о чем? А второе — это найти себе какое-нибудь очень увлекательное хобби. Да такое, чтобы отнимало все твое свободное время, и еще часть времени на работе прихватывало. Это хобби может включать и новые знакомства, по интересам. Пусть тебе будет интересно в первую очередь с самой собой и с единомышленниками, а потом уже с ним. Смести центр своей жизни с него на себя. Увидишь, тебе сразу станет легче.

Кира смотрела на меня так, как будто я процитировала Библию. Из всего, что из меня вылетело, она уцепилась за то, что сочла главным:

— Хобби? Какое хобби?

— Такое, чтоб ни о чем, кроме этого самого хобби, не думалось. Чтоб хотелось нафиг все звонки отключить и заниматься любимым делом… Есть такое? Нет? Придумай!

— А ты? У тебя есть хобби?

Но ответить я не успела, у меня зазвонил мобильник. Папа этого тела желал пообщаться, и отказать ему я не могла. Кира понимающе кивнула, и я осталась для разговора у нее на диванчике. В основном отделалась нейтральными фразами, беседа продлился не более пяти минут. Потом сразу позвонили Кире, и я засобиралась. Мы договорились еще посидеть в баре, когда она закончит работу, а я помогу Кате завершить часть отчета.

Я встала и пошла к выходу, открыла дверь и обернулась на пороге, чтобы кивнуть Кире на прощание, и вдруг оказалась прижата к чьей-то груди. Сашка. Вот любит, гад подкрадываться незаметно! А морда до чего довольная! Ну чисто кот, объевшийся сметаны!

— Ага! Попалась! — выдал он, не отпуская меня. Глаза с сумасшедшим блеском выдавали его волнение. О чем они там со Ждановым говорили? Обо мне, что ли? Меня разбирал смех, ситуация-то была ужас какая веселая! И я подыграла ему: обвила руками его шею и томно вздохнула.

— Это очевидно, не правда ли?..

Он отпустил меня почти сразу, но я успела почувствовать его эрекцию, потому что прижимал он меня весьма крепко. Вот это да! Сильно же я его возбуждаю! Приятно, черт возьми. Однако этот гад без тени смущения тут же заявил:

— Ну вот, сегодня приезжай ко мне, продолжим. И не вздумай отказываться!

— Саша! Прекрати! Ты пугаешь Викторию! — возмутилась Кира.

— А она первая начала! — безапелляционно заявил Воропаев, подмигнув мне, — нельзя так резко людям наличие мозгов показывать! У людей от этого стресс!

— И ничего я не начинала! Нечего тут! — с наигранным возмущением отозвалась я. — Это по вашим мозгам надо было как следует проехаться, чтобы вы не только внешность во мне разглядели!

И я гордо ушла, прикрыв за собой дверь. Путь мой лежал в туалет, конечно. Где же еще мог собраться женсовет? Просто я решила, что на сегодня сделала еще не все добрые дела и пошла нести хорошее другим людям. Надо еще и с женсоветом пообщаться, поблагодарить их за поддержку. Переживали за меня ведь, хотя и терпеть не могут…

— Вика! — встретил меня нестройный хор голосов.

— Ты… ты вообще как? — сочувственно спросила Тропинкина. Да уж, она-то знает, каково это, когда тебя увольняют.

— Нормально, девчонки. Спасибо вам за поддержку — моральную. Вот, шла вас успокоить, так сказать. Напугал вас Георгий моим увольнением? Ну или кого-то обрадовал, не важно. В общем, просто использовал как воспитательный момент. На самом деле меня уволили только из секретарш. У меня с понедельника другая должность. Вот как!

— Так… а это точно? Просто Георгий Юрьевич ничего не говорил…

— А ему Жданов запретил. Захотелось Андрею всех разыграть. А тут такой повод. Точно, точно. Новый отдел, инноваций и развития производства. И я его возглавлю. Правда, буду без ассистента вкалывать, ну это не страшно.

— А ты точно не придумываешь? — с сомнением спросила Амура.

— Я оба заявления сегодня писала, и на уход, и на новую должность. Жданов подписал при мне и Георгии. Так что — не придумываю. Конечно, может, это тоже был прикол от Андрея Павловича. Говорю же, в понедельник посмотрим.

— А почему тебя повысили-то?

— А я переговоры с партнером успешно провела. Андрей действительно хотел меня уволить, сказал, или ты продаешь часть коллекции, или я тебя увольняю. Ну, на Черкизон я уж не поехала, а нашла торговую сеть, которая и взяла наши шмотки оптом. Как-то так.

— Вика, ты же не сердишься за тот розыгрыш с платьем? — осторожно спросила Пончева.

— Да нет, с чего бы. Плохо только, что ты на меня обиду держишь, а ведь я тебе правду сказала. В том полосатом кардигане тебе только ворон пугать. Бесит просто, рябь в глазах.

— Так ты имела в виду кардиган, что ли? — обалдела толстуха.

— Ну да, а ты, я так понимаю, подумала на фигуру?

— Ну… а разве нет?

— Ну нет. Сама же знаешь, если одеть в красивое, тут не важно, что и как с фигурой. Нормально у тебя все. Просто одевайся не так пестро и избегай полос поперек и гороха любых размеров. Вот красное платье тебе вообще идет.

— А я еще закупила платья, как у тебя. Ты же не обидишься, если я их надену?

— Нисколько. Носи на здоровье. Будет красиво. У меня вкус хороший, не ошибешься.

И это было правдой, обид никаких. Просто я кардинально сменю гардероб, уже на этих выходных, благо деньги теперь есть. А Танюшка действительно пусть стильно одевается. Дешевенькое, пока не стиранное, тоже отлично смотрится.

— Ну вот и хорошо, — улыбнулась Ольга Вячеславовна. — Вика, поздравляю, повышение заслуженное. Милко так радовался, что его коллекцию продана. Только он сказал, что это Катя договорилась.

— Она договор подписывала, во второй день мы с ней вместе ездили в офис «Венеды». Так что она тоже может принимать заслуженную похвалу.

— Значит, обе молодцы!

— Ну да, теперь нормальные ткани закупим, следующая коллекция точно хитом будет, я видела, — подтвердила я.

Мы довольно позитивно общались. Они, конечно, бестолковые и шумные, эти женщины из женсовета. Но если воспринимать их вопли как фоновый шум, существовать внутри этого коллектива вполне можно. И я расслабилась. Решила покурить, достала сигарету. Прикурила… как много дыма…

Снова дым вокруг. Долбаный глюк! Только все наладилось!

— И тут выкрутилась, надо же! — с укором сказала глюк.

— А не должна была? — меня разобрала настоящая злость. Готова была за космы ее оттаскать, так не вовремя она меня выдернула на этот раз! Я же так и не попробовала знаменитую стряпню мамы-Пушкаревой! И с Санечкой у нас все только начиналось!.. А впрочем… это ж мой глюк, так что себя и винить только… Вот в следующий раз…

— Так просто — нет. Ты должна была понять, как искупить грех, который убивает твою душу! Грех проклятия, которое ты наложила! Выстрадать искупление! А ты всегда думаешь только о себе! Все тебе комфорт нужен!

— Ну так я — это единственное, что есть у меня. Хотя… и меня уже почти нет, так что фиолетово! Знаю теперь, что ты придумала! Каждый раз засовываешь меня в Викусю тогда, когда она попадает в задницу? Или готовится туда попасть? Так я на голых инстинктах выкарабкаюсь. И мои способности мне в помощь! Какое нахрен искупление? У нее все было, кроме мозгов, а у меня они есть. И страдать я не хочу и не буду! И другим не позволю!

— Ты не должна думать только о себе! Подумай о тех, кто нуждается в твоей бескорыстной помощи!.. Бескорыстной, слышишь? А не с расчетом на будущую выгоду!

И тут я заржала. Помощь от меня? Бескорыстная? Да щас! Господи, я, что, ругаюсь с собственным глюком?.. Приплыли…

Момент веселья и одновременно недоумения оказался смазан вновь окружившим меня едким сигаретным дымом…

Я обнаружила, что сижу в кресле в кабинете Ромки Малиновского, а он стоит передо мной, бледный и растерянный.

— Вика! — он выдохнул, замялся и выдал, — ты беременна!