Часть 9. Мысли (2/2)

Мо идет на кухню, действительно что-то там мешает, готовит на стол.

— Я же тогда так и не отблагодарил тебя за эту работу. Вот, исправляюсь. Не изыски ресторанные, но тоже вкусно.

— О! Спасибо, Шань.

Он ничего не говорит, но ловит каждое движение — хромает ли, есть ли синяки, тянет ли ногу или морщится, когда меняет положение спины, смотрит на все.

— Что он сделал?

— Поцеловал. Прижал к себе. Погладил... А у меня истерика и паника. Воздух вышибло. Наплел с три короба и свалил, как можно дальше.

— Прости, - отводит глаза.

— Все прошло. Я отпустил, - Мо вздыхает, - Не скажу, что это далось мне легко, но... Я смог? Я даже могу тебе сказать спасибо за всю ту защиту, которую ты мне организовал... За заботу о здоровье, помощь с ребенком и работой. За то, что тогда выписка была классная. Я иногда пересматриваю ее — интересно. Все такие другие сейчас. Иногда накатывает, бывает больно и тяжело дышать, но это быстро проходит: я знаю, что ты изменился. И я надеюсь, что с истинной парой ты будешь счастлив.

— Ооо... ох. Я не ожидал от тебя такого, если честно. Ведь такое не прощают. И я достоин ненависти всю жизнь.

— Нет. Никто не достоин ненависти всю жизнь. Какими бы мы ни были, в нас есть и хорошее, и плохое. С этим надо мириться и учиться жить.

— Ты будешь и дальше там работать?

— Нет. Хочу найти что-то другое. Пока подумаю.

— Если что-то надо, только скажи.

— Идет...

Дальше их обедо-ужин продолжился в тишине и незначительных замечаниях типа «не чавкай», « как же вкусно», «да тебе свой ресторан надо» и прочее.

Шань мог сказать, что в его жизни есть еще один близкий человек, на которого он может положиться.

*

Чертовы контракты и чертова течка. Как же не вовремя.

За сегодня у Чена было три бизнес встречи, которые высосали из него всю силу. Еще и головная боль. Он пришел домой — в свою любимую квартиру — и просто свалился в кровать. Организм, весь день державшийся на чистом упрямстве, решил — пора! Чена скрутило спазмом, резко поднялась температура, а зрение помутнело.

Блять, таблетки!

Во всей этой веренице дел он забыл о главном. Просить кого-то из сотрудников нельзя — сразу поймут, доставка тоже имеет информационные следы. Нужно позвонить Тяню.

Чен помнит, что последний вызов был от брата, но он не успел его взять — был на переговорах. Он практически наощупь набирает его и выдает, не слушая, что на том конце: привези подавители, срочно.

Сбрасывает звонок и ложится ждать.

А на том конце провода происходит колоссальная работа мозга. Ведь последним звонившим был Хуа Би, только Чен своим затуманенным зрением этого уже не видел, а звонок не слышал из-за все тех же переговоров.

Подавители, значит...

Би приехал быстро. Ключ от квартиры был у него при себе — просто мера предосторожности у них друг для друга. Темно и тихо, только в спальне шорохи и прерывистые вздохи. В голову ударяет терпкий омежий запах, усиленный течкой — черника, можжевельник и хвоя, совсем нетипичное сочетание. Башню сносит основательно, но он все еще «в себе». Всю дорогу думал и сопоставлял. А сейчас увидел подтверждение — его дражайший начальник и близкий друг совсем не бета. Неприятия и боли от того, что скрывал, нет. Осознает свою реакцию сейчас, поэтому понимает. Однако...

— Ну, привет, - он складывает руки на груди и опирается на дверной косяк. Смотрит на Чена пристально. А посмотреть есть, на что: распахнутая на груди рубашка, обычно строго застегнутая на все пуговицы; учащенное дыхание; согнутая поза и намокшие брюки... Альфа в нем облизывается.

— А? Как ты?

— Ты мне сам набрал, - улыбается, но без ехидства.

— Черт... - отворачивается.

— Что же ты даже не спросишь, привез ли я твой заказ? - идет медленным шагом, - Не просишь остановиться...

У Чена испарина на лбу и губа закушенная. В общем хреново, а тут еще и вопросы какие-то.

Цю проводит по скуле костяшками, оглаживает большим закушенные губы. Из груди Хэ вырывается протяжный стон. Он хотел остановить, хотел отказаться, попросить уйти, только внутренняя омега, которую столько лет запинывали внутрь, рядом с сильным альфой набирает силы и не дает этого сделать.

— А ты знаешь, - все также тихо говорит Би, - Я ведь хотел наплевать на то, что отношения альф и бет не одобряются. Хотел к тебе подкатить. И плевать на все, - он сидит и также продолжает гладить лицо лежащего Чена, - А тут такой подарок.

— Мммм...

— Ты знаешь, я не буду у тебя больше что-то спрашивать.

Би снимает футболку, чувствуя, что тело само уже выдало порцию феромонов. Что ж, и запахи прекрасно сочетаются и дополняют друг друга: упомянутая черника с можжевельником и холодный дождь, соль и перец.

Ему не составляет труда снять рубашку с Чена, не встречает протеста и на ремне брюк. Ухмыляется только — омега дышит рвано, все также закушена губа, но ни слова не произносит. Би оглаживает крепкие ноги, чертит по красиво накачанному торсу ногтями, задевает специально соски, вырывая вздох. Знает, омеги вообще чувствительны до прикосновений, а уж во время течки — это один сплошной оголенный нерв. Но тут реакция уж больно бурная.

Разводит легко ноги, видя промокшее белье, от которого тут же избавляется. В комнате вообще прохладно, и, наверное, они бы покрылись мурашками, если бы не разгоняющая оба организма до состояния печки течка.

Би долго разглядывает Чена. Всего целиком. Однако же взгляд все равно опускается к пульсирующему анусу: тугой, крепкий, но сочащийся смазкой очень сильно. Палец проходит с трудом, в этот момент Чен шипит сквозь зубы... и страшная догадка прошивает эту гору мышц:

— Ты что, никогда и ни с кем не занимался сексом? - ошарашенно.

— Нет, - коротко.

— Ох, йопт.

После этого его движения становятся менее резкими, плавными, более нежными. Он поглаживает другой рукой также сочащуюся головку, наклоняется и прикусывает сосок, потом облизывает другой. Утягивает Чена в поцелуй, отвлекая от того, что происходит в заднице.

Второй палец идет также с трудом, но уже легче. Думая о том, как сильно нужно растянуть девственного Чена, чтобы не причинить боль, Би готов взвыть — это ж сколько времени на это потребуется.

Однако на третьем пальце Хэ его останавливает:

— Давай.

— Ты не готов. Будет больно.

— Пусть. Давай.

И Би дает. Аккуратно и мучительно медленно для обоих пытается протолкнуть головку. Это получается не сразу. Чену больно до такой степени, что его выгибает навстречу Би, вжимает голову в матрас и вырывает грудной стон боли.

Первый толчок выбивает воздух. Би не спешит, опирается на руки и внимательно всматривается в лицо, ему важна каждая мелочь. Он целует шею, висок, сцеловывает слезы с зажмуренных глаз, срывает поувздохи-полустоны. И безмерно счастлив.

Чен кончает еще до того, как Би приближается к разрядке. Он стонет и кусает губы, пытаясь сдержаться. Он раскрыт и беззащитен в таком состоянии. Возбужден и прекрасен.

Как Цю удается держать себя в руках и не срываться в бешеный темп — загадка. Однако выдержка все же подводит с приближением оргазма — он двигается резче и быстрее, целует и кусает ключицы и шею, Чен кончает опять, а Би на самом пике от резко нахлынувшего удовольствия сжимает зубы у основания шеи.

Твою маааать...