Глава 1 - Конец начала (1/2)

Глава 1 — Конец начала</p>

Наступал конец света, и Жон Арк был в ужасе.

Хотя, если честно, Жон Арк часто испытывал ужас.

Только за последний год он был в ужасе, когда предоставил в Бикон фальшивые документы. Он был в ужасе, когда украл фамильный меч, сбежал из дома и сел на гражданский Буллхед, направлявшийся в Вейл. Он был в ужасе, когда его сбросили с обрыва в лес, кишащий Гримм. Он был в ужасе, когда копье внезапно пригвоздило его к дереву в середине полета. Он был в ужасе, когда его выгнал из пещеры очень большой и очень злой Дезсталкер. Он был в ужасе, когда ему пришлось сражаться со Дезсталкером. Он был в ужасе, когда его сделали лидером команды подростков, все из которых были явно сильнее, опытнее и квалифицированнее, чем он, чтобы даже находиться в Биконе, не говоря уже о лидерстве над командой. Он был в ужасе, когда его вызывали в любом классе, не говоря уже о боевом классе Гудвич. Ему было страшно признаться Пирре, что он был обманщиком. Он был в ужасе, когда Кардин узнал об этом и затаил на него злобу. Он был в ужасе, когда противостоял Кардину в Лесу Вечной Осени. Он был в ужасе, когда противостоял Большой Урсе, чтобы спасти жизнь Кардина. Он был в ужасе, когда кто-то пролил напиток на волосы Янг. Он был в ужасе, когда Нора взяла в руки кофе. Он был в ужасе, когда ему позвонила его лучшая подруга посреди ночи, в то время как она была на задании в горе Гленн. Он был в ужасе, когда произошел Прорыв. Он был в ужасе, участвуя в фестивале в Витале, своем первом турнире, который транслировался на публике. Он был в ужасе, когда обнаружил своего ценного партнера в углу, подавленную и философствующую, посреди фестиваля. Он был в ужасе, когда она подралась с Пенни, применила слишком много силы, и лидер Белого Клыка Адам внезапно перехватил трансляцию. Он был в ужасе, когда Белый Клык и Гримм внезапно напали на Колизей Дружбы (и особенно когда проклятая Виверна внезапно вырвалась из горы). Он был в ужасе, когда увидел, как директор Озпин без единого слова увел Пирру с полпути во время битвы за Бикон. Он был в ужасе, когда Пирра, явно напуганная и встревоженная, вошла в капсулу, соединенную с другой капсулой, в которой находилась находящаяся в коме и раненая женщина. Он был в ужасе, когда их прервала одетая в красное рейвенант, которая выстрелила коматознице в грудь, а затем сделала «Янг Сяо-Лонг» (т.е. вспыхнула и снесла его одним ударом. По крайней мере, она обошлась без каламбуров, слава Оуму за малую милость).

Когда директор остался сражаться с ней, приказав вызвать подкрепление, поскольку «башня не может пасть», и они поднялись из башни, обнаружив, что Бикон совершенно пустынен, Дракона Гримма не видно, но слышно, как он кружит над головой, Буллхеды покидают Бикон на расстоянии, а он все еще не знал, что происходит, Жон почувствовал, что его чувство ужаса было еще более обоснованным, чем обычно.

Тем не менее, если Жон Арк и привык к какому-то душевному состоянию, так это к тому, что он напуган и не в своей тарелке, и последние несколько месяцев он потратил на то, чтобы научиться действовать в таких условиях. Как только они оказались на достаточно безопасном, по их мнению, расстоянии от подземного хранилища (какое минимальное безопасное расстояние должно быть между ними и человеком, пускающим огненные шары с достаточной силой, чтобы сдержать директора Академии Охотников, особенно если учесть, что аура человека истощена постоянными сражениями в течение последнего часа или двух? Он никогда не был хорош в математике!), он быстро попытался перевести дух (Пир даже не запыхалась, а ведь она несла его на руках полпути вверх!), пока его разум быстро анализировал ситуацию (грохот вдалеке; бой все еще продолжается? Заброшенный открытый ракетный шкафчик; возможный корабль снабжения или эвакуации) и пробежался по контрольному списку, который он видел на свитке с Руби во время одного из их занятий с Лидерами Команд.

Выжить? Если не считать Леди в Коме (и, возможно, Директора, хотя Директор был определенно силен, и Жон надеялся на него), то да.

Уклониться? Эх, достаточно близко.

Сопротивляться?

Хорошо, время для следующего шага. Кого он мог позвать на помощь? Рена и Нору? Команду RWBY? Если даже его напарнику сказали бежать, он сомневался, что кто-то из них сможет помочь директору. Тогда учителя? Директор Озпин сказал позвать мисс Гудвич или генерала Айронвуда…

Вытащив свой свиток, он попытался успокоить Пирру, пока искал номер мисс Гудвич, но даже если бы они не были партнерами уже более семестра, он легко мог бы сказать, что ее мысли все еще сосредоточены на Башне. Он знал, что больше не сможет откладывать эту тему; ему нужно было знать, что происходит, хотя бы для того, чтобы иметь возможность все спланировать (даже если заброшенная школа, кишащая Гримм, вероятно, не лучшее время и место для этого). Повернувшись к своей напарнице, он постарался выровнять голос и спросил: — Пирра… что это было?

К сожалению, она не успела вымолвить ни слова, как сильное землетрясение заставило их обернуться, как раз вовремя, чтобы увидеть, как рейвенант взлетает вверх по шахте лифта Башни. В его сердце ужас сменялся ужасом, и он пробормотал: — Но… Озпин…

Он не хотел в это верить, но не мог отрицать. Он знал, что быть Охотником — значит рисковать жизнью, защищая других, но увидеть это воочию — совсем другое дело. Но когда его лицо опустилось, и он молча оплакивал директора, он заметил, как лицо его верной и надежной напарницы ожесточилось. Он знал этот взгляд; такой же взгляд был у нее, когда он сказал ей, что она больше не может есть шоколад. Его опасения подтвердились, когда она повернулась к нему и решительным голосом приказала: — Нет времени. Иди. Доберись до Вейла и позови на помощь.

— Пирра… — Жону не нужно было слышать резкость в ее голосе, видеть, как она оглядывается на Башню, чтобы понять, что она собирается вернуться.

Идти сражаться с этим чудовищем.

Идти на смерть.

Он знал, что она не отступит. Он знал свою напарницу. Добрая, заботливая, самоотверженная до мелочей и упрямая, как Урса. Спорить было бы пустой тратой времени и воздуха для них обоих. Неповиновение привело бы к тому, что его слишком заботливая напарница сделала бы что-то радикальное. Вместо этого он мысленно отмерил расстояние (6 шагов позади) и сделал то, чего она ожидала меньше всего.

Он шагнул вперед и, увидев, как она напряглась, готовая к резкому вмешательству, обнял ее, прижав к себе. Он почувствовал, как она напряглась от удивления, и почти готов поклясться, что услышал, как его непобедимая партнерша пискнула, но потом она расслабилась, тая в объятиях своего надежного партнера. Он увидел, как она подняла на него глаза, лицо покраснело от смущения после их внезапного контакта, но глаза на мгновение потеряли свой стальной блеск. Это была его возможность, и он разжал объятия, прежде чем обнять ее за плечи и наклониться, чтобы прошептать ей на ухо: — Я доверяю тебе позвать на помощь, Пир.

Когда он сильно надавил на нее, она попятилась назад, прежде чем ее спина ударилась о металл. Он не дал ей времени на протесты или вопросы, прежде чем закрыть дверь ракетного шкафчика, и быстро включил ракетный шкафчик, чтобы навестись на сигнал свитка Руби. Через щели ракетного шкафчика он увидел, как ее глаза расширились от осознания происходящего, а затем сузились от гнева, когда ее рука сжалась в кулак. Вокруг шкафчика и его брони появилось черное свечение, и она закричала: — Жон…

Жон не дал Пирре шанса использовать свое проявление, вместо этого он нажал кнопку запуска с тихим: — Мне жаль.

А потом она исчезла, черное свечение рассеялось. По собственному опыту он знал, что, как ни безопасны были путешествия в ракетном шкафчике с технической точки зрения, они были особенно ухабистыми, а проявление Пирры требовало концентрации. Он смотрел, как ракетный шкафчик уносит его партнершу в безопасное место второй по силе команды в Биконе, пока реальность того, что он сделал, не обрушилась на него, и он не почувствовал, что рухнул.

Сбежать? В любом случае, Ремнант больше нуждался в Охотницах вроде Пирры, чем в таком мошеннике, как он.

Сжав в кулак меч в ножнах, он повернулся к Башне, где находилась она. На мгновение его охватило искушение сорваться с места, просто убежать. В конце концов, это было безумие! Она убила Озпина! Даже у Пирры не было бы шансов, не говоря уже о нем, а он даже не знал, что такого важного было в Башне.

Но директор Озпин сказал, что Башня не может пасть, а он доверял директору. И они должны были задержать Синдер здесь, в заброшенной Башне, где, как они знали, она находилась; если она выберется, доберется до Булхедов, эвакуирующих школу и город…

Он знал, что не сможет победить ее… но ему это и не нужно было. Ему просто нужно было сопротивляться, продержаться до тех пор, пока Пирра не доставит мисс Гудвич или генерала Айронвуда в Башню, и тогда все будет в порядке. Просто в порядке. Может быть, немного не в порядке, но он будет в порядке. И эй… он ведь хотел защищать других, быть героем, верно? И разве не этим занимались герои? Бороться с непреодолимыми трудностями ради других? Еще ребенком, слушая сказки родителей на ночь, он знал, что не все герои доживают до счастливого конца, за который они боролись…

…но он уже принял риск, когда сбежал, чтобы присоединиться к Бикону. Однако это было так нереально — принять свою смертность. С Кардином и Разломом все было иначе; это чувство было более определенным, более окончательным.

И все же он забежал в Часовую Башню, пытаясь вспомнить, где находятся коридоры для технического обслуживания.

В конце концов, лифт не работал из-за дыры в форме человека.

— ПЕРИМЕТР ЗОНЫ ЭВАКУАЦИИ БИКОНА, 2 МИНУТЫ СПУСТЯ — </p>

Дыхание Руби было ровным, пока они с Вайсс бежали к Бикону, но ее сердце и разум не были спокойны.

Руби должна была присоединиться к Бикону, потому что она была крутой и классной в борьбе с Торчвиком, а потом у нее должна была быть отличная команда с новыми друзьями и ее сестрой, и они все будут общаться за оружием и печеньем! И конечно, она добилась всего этого (за исключением некоторых… «заминок»), и даже нашла придурковатого лучшего друга, которого не украла у нее Янг! Но все остальное после этого? Фестиваль Витал? Это?!

Так не должно было быть!

Янг, конечно, была жестоким бойцом, но она никогда не стала бы ломать ноги поверженному противнику! А Пирра… Пенни…

Она сглотнула слезы, грозившие появиться в ее серебряных глазах, когда она вспомнила остаток дня.

Пенни, расчлененная.

Белый Клык.

Нападение Гримм на Дружбу.

Корабли и роботы Атласа, обстреливающие мирных жителей.

Роман Торчвик, бесцеремонно съеденный Грифоном.

Возвращение в Бикон, где Янг истекает кровью и лишена руки, Блейк ранена ножом, Рен и Нора измотаны и ранены, а Жона и Пирры нигде не видно.

Уже не в первый раз Руби почувствовала, как к ней подкрадывается чувство беспомощности, но она подавила его. Время для сомнений будет позже, а сейчас ей нужно было найти двух близких друзей. Она не смогла спасти ни Пенни, ни Романа. Ее не было рядом с Янг и Мамой. Она никак не могла потерять хорошего друга с крутым оружием, который не обращал внимания на ее юный возраст, и уж точно она никак не могла потерять своего первого друга в Биконе! В конце концов, она была слишком многим обязана Тошнотику, начиная с того, как он подошел к ней в их первый день, и заканчивая его поддержкой, когда она сомневалась в том, что может быть лидером команды, и тем, как он и его команда помогли ей во время Разлома! И он обещал когда-нибудь испечь для нее печенье, которое они будут делить, читая комиксы X-Ray и Vav! И Арк никогда не отказывался от своего слова!

Звук двигателей ракетного шкафчика вывел ее из задумчивости, и она удивленно подняла голову. Она не думала, что остался кто-то, у кого еще нет оружия, и, приостановившись, посмотрела на него еще немного.

Затем она поняла, что оно приближается и целится прямо в нее, и быстро отпрыгнула в сторону, когда оно врезалось в землю. Вайсс переместилась рядом с ней и уставилась на разбитый ракетный шкафчик, а затем спросила: — Руби? Это ты вызвала?

— Нет, а ты?

Прежде чем Вайсс успела ответить, вокруг ракетного шкафчика появилось знакомое черное свечение, а затем он с силой распахнулся с ревущим звуком, который заставил их нырнуть на землю со свирепым боевым кличем (и уж точно не писком «Иип!»). Оглянувшись, они увидели знакомую чемпионку в бронзовых доспехах.

Руби была слишком счастлива, чтобы обращать внимание на гнев, исходящий от нее, и молнией метнулась к Пирре, обнимая ее со словами: — Пирра! Ты в порядке!

— Чт… Руби?! — Пирра в замешательстве пролепетала, наконец осознав, где она находится, и полсекунды успокаивающе поглаживала спину Красного Жнеца, пока не вспомнила, как именно ее сюда отправили. Вайсс отступила назад, когда заметила, что на лицо Пирры вернулись нехарактерные для нее гнев и беспокойство, но прежде чем она успела что-то сказать, Руби огляделась и бездумно спросила: — Эй, а где Жон?

Вайсс вздрогнула, когда остатки ракетного шкафчика стали сминаться, как папиросная бумага, но что окончательно привело Руби в чувство, так это возмущенная ярость в голосе Пирры, когда она выкрикнула имя своего партнера, как Беовульф: — Жон!

Они никогда не слышали, чтобы она говорила о Жоне с чем-то большим, чем беспокойство, тревога, покорность и гораздо более нежная привязанность, чем обычно бывает у большинства партнеров. Поэтому было вполне объяснимо, что череда мистралийских ругательств («Ух, Вайсс… ты когда-нибудь слышала, чтобы Пирра ругалась раньше?» «Похоже, я задолжала Янг 20 льен.») и обещаний причинить партнеру боль, которые последовали за этим, заставили их нервно отступить назад, но гнев внезапно исчез с ее лица, словно щелкнули выключателем. Вместо этого она оглянулась на Бикон, откуда ее запустили, и на ее лице появилось выражение тоски.

Руби почувствовала, как у нее упало сердце, но она все же воспользовалась затишьем в речи Пирры, чтобы спросить сквозь быстро сжимающееся горло: — Пирра… Жон…