Спешл (1/2)

Луна серебрила темную морскую гладь, что ласкала пеной песок. Теплый воздух обволакивал все вокруг, опаляя холодную кожу.

Розали смотрела в бесконечную даль, потерявшись в собственных мыслях.

Лили уже давно спала, а Эмметт, Элис и Джаспер отправились на материк. Она не была против этого, возможно, даже пошла бы с ними, но ей многое нужно было обдумать.

По-настоящему правильные решения вызывали страх, но и дарили надежду. Она не знала, сможет ли найти в себе силы и благородство, чтобы поступить правильно.

Карлайл всегда знал, как будет лучше. Он никогда не ошибался, но Розали делала ошибки постоянно. Раньше они ее не пугали, но сейчас любая из них могла стоить ей очень дорого.

— Как ты? — Карлайл подошел неслышно, касаясь ее мыслей своим бархатным голосом.

Мучившие ее вопросы растворились в темноте, оставляя после себя капризное эхо.

Улыбка застыла на ее губах, но она не обернулась. Позволила ему обнять себя за плечи и потеряться в родном отческом запахе.

— Не знаю, что делать дальше, — призналась она, прижимаясь к нему сильнее.

Он всегда дарил несвойственное ее душе спокойствие, мог остановить ураган, бушующий внутри нее. Карлайл был добрым и любящим отцом, которого у Розали никогда не было. Он принимал ее такой, какая она есть, со всеми недостатками, пусть даже и вела она себя порой отвратительно: цинично и эгоистично. Оттого она любила и ценила его еще больше. Никто никогда не любил ее просто так, без осуждений, несмотря ни на что.

Ей безумно не хватало его рядом все эти годы.

— Прости своего брата за то, что он сделает. Он не желает тебе или Лили зла. Мы разберемся со всем, поймем, что приведет к этим событиям и не допустим этого, — уверенно произнес Карлайл. — Позволь семье позаботиться о вас с Лили.

Розали лишь вздохнула.

В глубине души она желала сбросить этот тяжелый балласт, сложить на кого-то груз ответственности или хотя бы разделить его. Быть родителем — не просто, а быть вампиром и воспитывать человеческого ребенка — сложнее в десяток раз.

Ощутив на себе все это, она не разочаровалась в материнстве, нет. Просто теперь она поняла, что это намного больше, чем просто желание и идеализированная картинка. Это постоянный труд и ответственность, забота и работа над собой. Это не только улыбки и радостные моменты, но и горесть и боль, это страх и отчаяние.

Теперь она понимала Карлайла, когда он волновался за каждого из них. Пусть рядом не было теплого маленького человечка, подверженного ежесекундному риску, рядом были они сами. Почти каждый из них был обращен им и воспитан. А заставить что-то сделать или понять новорожденного вампира гораздо сложнее чем ребенка. И гораздо сложнее помочь остаться человеком, а не бездушным монстром. Спасти сотни человеческих жизней, вместо одной.

— Я всегда была такой упрямой, Карлайл. Готова пойти на все, лишь бы Лили была в безопасности. Даже отказаться от каждого из вас. И раньше я бы так и сделала, но, — она замолчала, подбирая слова, — я не могу поступить так с Лили. Увезти ее подальше от вас — будет правильным решением. Прежняя я так и сделала бы, не задумываясь. Но сейчас я знаю, какую боль ей это причинит, и ничего не могу с собой поделать. Я сделаю все, что угодно, лишь бы она была счастлива.

Карлайл шумно вздохнул, он понимал ее. Сам он был готов сделать что угодно ради каждого из них, даже отдать свою вечную жизнь.

— Я все еще ужасный человек, но она делает меня лучше, — невеселая улыбка появилась на ее лице, подтверждая сказанное.

— Ты стала для Лилиан хорошей матерью. Справилась даже лучше, чем я мог себе представить, — гордость в голосе Карлайла могла бы потешить ее самолюбие, но только не в этом вопросе.

Она покачала головой.

— Это не правда, — ее лицо скривилось, словно он причинил ей сильную боль своими словами. — Иногда я была ужасной матерью. Знал бы ты, как часто мы подвергали ее жизнь опасности.

Она помнила, как было тяжело в первые годы. Какой хрупкой была Лили, как по неосторожности она могла оставить синяк на ее нежной коже, как однажды уберегла ее от падения, но от столкновения с ее руками Лили сломала ключицу.

Помнила, как в первые две недели боялась оставить ее наедине с Эмметтом, но жажда была настолько невыносимой, что хотелось выть от бессилия. Тогда-то он и принес ей в первый раз бутылку с животной кровью.

Были и другие моменты. Страшные. От самых больших ошибок ее оберегала Элис, но ото всех остальных огородить она не могла.