библиотечная крыса (1/2)

— До свидания! Не забудьте отметиться на стойке электронной регистрации!

Юная посетительница застенчиво улыбнулась, кивнула и скрылась за поворотом: там, на входе, ее перехватит Сенрицу и еще раз вежливо напомнит о необходимости зарегистрировать взятую книгу в базе данных.

Курапика устало потер ладонью шею и сел на один из кожаных диванчиков, расставленных по всему залу. Надо было разнести стопку рассмотренных и отвергнутых девицей книг по местам, но не было сил. Она выпила из него все соки.

Вообще-то свою работу Курапика любил. Она была своеобразным убежищем, местом куда хотелось возвращаться. Здесь он прятался от конфликтов с родителями, от проблем на учебе — когда еще учился, конечно, — от ссор с Куроро, от собственных загонов. Тишина залов, небольшое количество посетителей, в основном одних и тех же постоянных читателей, редкие лекции по истории культуры или литературы, которые приходилось читать насильно согнанным на них школьникам — он сросся с этим. Казалось, не могло найтись места более уютного и домашнего, ведь свой дом после того самого случая он не мог назвать по-настоящему домом.

Но бывали и такие моменты, как теперь — некоторые из посетителей обладали уникальным даром изнурения.

Только что ушедшая девушка Курапике очень хотела понравиться. Но для этого придерживалась неправильной стратегии: приходя, просила помочь выбрать книгу, и начинала тянуть время. Задавала множество глупых вопросов, пыталась устроить обсуждения, постоянно спрашивала его мнение и при этом, что называется, «строила глазки». Курапика делал вид, что не замечает и не понимает. И от всего этого очень сильно уставал.

Казалось бы, библиотека — место для нердов и «синих чулков», но каждый год работы доказывал, что это далеко не так. Как и возрастные люди, представители молодежи, вроде этой девчонки, не были здесь редкостью. Многие из них были людьми интересными и творческими, иногда просили о помощи и содействии для устройства и проведения квестов и конкурсов, и с такими ребятами общение было налаживать даже приятно.

Но некоторые заходили сюда за компанию с друзьями и иногда, как, например, в случае с этой девочкой, оставались. Вот только она была удивлена и заинтересована не обширностью их книжной коллекции, а тем, что на абонементе сидела не бабуська в очках, а молодой парень. Но пока она не стала слишком настойчивой, он старался не придавать этому значения.

А теперь вот похоже настало время, когда без серьезного разговора не обойтись.

Курапика вздохнул. Не любил он эти разговоры, да еще и Неон со своими предсказаниями…

Потерев пальцами глаза, он поднялся. Пора было работать.

Вообще-то он так много значения придавал поведению этой девушки, потому что боялся, что, если захочет привлечь внимание Леорио, со стороны будет выглядеть точно также. Неловко, нелепо, смешно, раздражающе. Курапика не любил навязываться людям. Но проблема была в том, что он просто не знал, как можно понравиться другому человеку, если тот сам не проявляет признаков симпатии.

Ведь в его прошлых отношениях все сложилось как-то само собой.

Как-то само собой получилось так, что Куроро сбил его на машине — не смертельно, даже не ранив и не оставив ни одного синяка, только кошмарно испачкав любимую кофту в осенней луже. И само собой Курапика разозлился и высказал все, что думал об умственных и водительских способностях Куроро тому в лицо. И потому само собой разумеющимся казалось настойчивое желание Куроро извиниться, которое повлекло за собой тот, первый, поход в кафе. А за ним уже и всё остальное.

Ноябрь был холодный. Постоянные дожди и туманы, ни одного солнечного дня за весь месяц, температура то и дело опускалась ниже нуля, и все покрывал хрусткий иней и ломкий лед. Но в кафе было тепло. Пахло кофе и корицей. И выпечкой.

— Раф, пожалуйста, — сказал Куроро, — с карамельным сиропом. И чизкейк. — и вопросительно повернулся к Курапике. — А тебе?

— Я сам заплачу, — немного резче, чем требовалось ответил он.

— Да брось! — Куроро улыбнулся. — Это же я предложил, это мое извинение, позволь мне купить тебе, все, что захочешь, в качестве компенсации.

Курапика, хмурясь, внимательно посмотрел на своего спутника. Он не любил быть должником, не любил, когда за него платили, даже за еду. Ведь даже между самыми близкими друзьями, считал он, должно сохраняться уважение, а когда один оплачивает покупки другого, любые выстроенные отношения невольно превращаются в частично-зависимые.

Хотя с Куроро они друзьями не были.

— Хорошо. Ладно, — Курапика бегло окинул взглядом вывеску с видами кофе. — Американо.

Куроро просиял, и Курапика ощутил легкое беспокойство от его довольного вида. На секунду ему показалось, что он совершает ошибку, но он отогнал от себя эту мысль. В конце концов, это дурацкое кофепитие нужно только для того, чтобы Куроро отстал уже от него, перестал преследовать, пытаясь извиниться. Пусть покупает, если есть охота.

Куроро расплатился, и они устроились в зале, выбрав уютный столик у окна. Усаживаясь, Курапика несколько раз неловко осмотрелся. Куроро похоже заметил, как он оглядывался, потому что спросил:

— Что-то случилось?

— Нет, — покачал Курапика головой, а потом смущенно-дерганно усмехнулся. — Просто… мы будто парочка.

— Это разве плохо?

Невинный и совершенно искренний тон, которым был задан этот вопрос, сбивал с толку. Конечно, это было плохо.

— Мы же не пидоры, — дернул плечом Курапика, а потом, подумав, добавил: — Я — нет.

Куроро чуть приподнял бровь, демонстрируя удивление.

— Интересно, — сказал он, снимая свою дубленку и вешая ее на стоявшую рядом со столиком разлапистую деревянную вешалку. — Что-то имеешь против однополых отношений?

— Всё? — чувствуя раздражение и неловкость и стараясь скрыть их в нервном расстегивании пуговиц пальто, отозвался Курапика. Верхнюю одежду он решил сбросить на спинку кресла, в котором сидел, чтобы, если что, можно было быстро уйти. А то разговор сворачивал в какое-то слишком неприятное и настораживающее русло.

Куроро откинулся на спинку своего кресла и сложил руки на груди. На нем была черная водолазка без рукавов, подчеркивающая его спортивное тело и оголяющая необычную татуировку на правом плече — паука, странного такого, с множеством лапок. Курапика отвел глаза.

— Что же конкретно? — мягко спросил Куроро.

— Это неправильно и противоестественно! Как болезнь. Это все, конечно, можно оправдать тем, что оно идет из детства, как и многие другие расстройства, часто бывает всего лишь результатом проблем в семье, с родителями, или неразрешенной детской влюбленностью в них. Я таких людей не ненавижу, не презираю или что-то такое, ты не думай, просто считаю, что им нужно оказывать правильную и своевременную помощь, чтобы они стали нормальными.

Куроро хмыкнул.

— Ты, похоже, считаешь гомосексуальность психическим заболеванием.

— А разве нет? — волнуясь, чуть повысил голос Курапика. Он сам не понимал, почему его так задевает эта тема.

— Нет, — спокойно покачал головой Куроро.

Такой ответ не мог Курапику устроить, он чувствовал, что закипает, что вот-вот начнет убеждать собеседника в своей правоте и ошибочности его мнения, но в этот момент к их столику подошла официантка. Улыбаясь, поставила кофе и чизкейк, конечно, перепутав их заказы, спросила нужно ли что-то еще. Куроро покачал головой. Когда девушка отошла, они молча поменялись напитками, и Курапика тут же, пожалуй, слишком поспешно сделал большой глоток.

Резкий запах и немного горький вкус кофе, а также чужое присутствие остудили его пыл. Не имело смысла кому бы то ни было что-либо доказывать. Куроро — человек взрослый, уж явно старше его, а взрослых людей трудно в чем-то переубедить, Курапика знал это на примере общения с родителями. К тому же, начни он все-таки отстаивать свою точку зрения, опять бы распалился, из-за чего в итоге они бы опять поругались. И никакого извинения бы не получилось, а значит и время бы на сегодняшнюю встречу было потрачено зря.

— Ладно, — вздохнул он. — Не будем об этом.

Куроро как-то странно посмотрел на него, отломил чайной ложечкой небольшой кусочек чизкейка, отправил его в рот и только потом кивнул.

Курапика почувствовал неожиданное облегчение. И поспешил перевести тему:

— Так чем ты, говоришь, занимаешься?..

Тогда еще Курапика не понимал, почему не мог спокойно разговаривать на такие темы. Почему его так волновало, кто с кем спит и какого для этого нужно быть пола. Почему он столько читал об этом, интересовался мнениями разных психологов, политологов, звезд и прочих людей. Не понимал, почему каждый раз, оказываясь в мужской компании, так резко отзывался на любые, даже самую малость гейские шутки и подколы, почему они его смущали. И почему совсем не смущали и не интересовали девчачьи заигрывания, а лишь только вызывали смутное беспокойство.

Ответы на эти вопросы ему еще предстояло найти, и не последнюю роль в этом сыграл Куроро. Общение с ним сильно повлияло на мировоззрение Курапики: Куроро обладал удивительным даром убеждения, к тому же словно поставил себе цель изменить его мнение. Их первый нормальный диалог в том кафе, пусть немного и был подпорчен той небольшой дискуссией, все же в дальнейшем оказался для Курапики приятным, а сам Куроро предстал перед его глазами не таким говнюком, как изначально. Они обменялись контактами и договорились как-нибудь пересечься еще раз. А потом еще раз и еще. В каждую встречу они могли подолгу разговаривать об интересующих их обоих вещах или даже полемизировать на литературно-философские темы — в таких случаях Курапика всегда оказывался в проигрыше, даже если умудрялся найти какие-то неоспоримые на его взгляд аргументы. И это было естественно — семнадцатилетний студент первого курса не мог тягаться с выпускником аспирантуры. Но на тот момент Курапика в своих подростковых гордости и «взрослости» придерживался другого мнения.

А Куроро каждую встречу продолжал ненавязчиво и аккуратно менять его убеждения. Не только об отношениях между людьми — под его влияние попали Курапикины взгляды на совершенно различные сферы жизни. Теперь-то Курапика понимал, что в тот момент привлекал Куроро исключительно как объект исследования, как та самая собака, которую можно приучить реагировать так-то и любить то-то. Но тогда ему казалось, что он, наконец, нашел человека, который мог бы стать настолько же значимым в его жизни, как был когда-то Пайро — единственный друг детства, связь с которым после его переезда безвозвратно порвалась.

Так и получилось, что уже через месяц после начала их с Куроро общения, на рождественской вечеринке, которую Курапика запомнил на всю жизнь, он с удивлением обнаружил, что стал намного более лояльным к вещам, которые раньше считал неприемлимыми.

— Что же ты, совсем-совсем не пьешь?

Курапика покачал головой. С сожалением. Пить было нежелательно по двум причинам: лекарства, которые он принимал, плохо сочетались с алкоголем, и его болезненный мозг мог на выпивку неадекватно среагировать.

— Будешь развозить нас по домам? — по-деловому поинтересовалась Мачи. Она только что подошла, поэтому все еще выглядела максимально прилично: недавно расчесанные и распущенные волосы рассыпались по плечам, темно-бордовое платье с шифоновыми рукавами смотрелось свежо и не получило еще ни одной замятости, а щеки ее не успели раскраснеться от тепла и выпивки.

Курапика снова помотал головой. Он чувствовал себя здесь, в этом доме и с этими людьми, не в своей тарелке. Он почти никого здесь не знал, а с теми, кого знал, был знаком очень шапочно: так, друзья Куроро, с которыми тот здоровался при нем.

— У меня машины нет, — сказал он, чтобы не выглядеть немым придурком, болтающим головой туда-сюда. — И прав тоже.

Шалнарк, ранее удивлявшийся его трезвенности, глупо хихикнул:

— А у кого они есть?

— У меня, например, — бросила Мачи с легким презрением. — И у тебя бы были, если б вы не гоняли с Феем и Финксом по трассе на скорости.

Шалнарк пожал плечами.

— Мне их вернут, а до тех пор, что мешает ездить без них?

— Здравый смысл?

Парень хмыкнул.

— Здравый смысл лишает смысла жизнь. Не слушай ее, Курапика, она наш голос разума, но иногда он становится слишком громким.

Курапика вежливо улыбнулся. Потер большим пальцем краешек пустого бумажного стаканчика из-под сока, который держал в руках, и задумался о том, как сильно не хочет быть в компании этих двоих.

— Я пойду, возьму еще, — сказал он, демонстрируя пустой стаканчик.

— Только не сок! — тут же вскинулся Шалнарк. — Брезгуешь хорошим алкоголем, возьми хотя бы пиво!

— Отстань от него! — вступилась Мачи. — Не хочет он пить, ты бы лучше поучился у него!

Их дальнейшие перепирательства Курапика уже не слушал. Он, стараясь не привлекать ничьего внимания, двигался к кухне. Не то чтобы он знал, где здесь кухня, но планировка дома была стандартной, так что он надеялся, что движется в верном направлении.

Дом, вроде бы, принадлежал Куроро. Вроде бы, потому что, зазывая его сюда, тот не объяснил, кто устраивал вечеринку — он сам или кто-то из его друзей. Могло также быть и так, что хозяином вечеринки был все-таки Куроро, а вот хозяином дома — совершенно не связанный с этой компанией человек. Ведь, обучаясь в университете, Куроро должен был на что-то жить, и для этого он нашел весьма экстравагантный способ — присматривать за чужими домами, пока хозяева в отъезде. И похоже делом это было довольно денежным — на отсутствие средств он никогда не жаловался. Еще и за общежитие или съем квартиры платить не приходилось. Одни плюсы.

Правда, Курапика подозревал, что это не основной его способ дохода, но не вдавался в подробности.

На кухне батарея нераспакованных коробок с соком и новеньких стаканов соседствовала с липкой лужей на плиточном полу и горой брошенных на столешнице возле раковины пустых использованных жестяных банок из-под пива. Стулья возле стола были отодвинуты, на столе стояла пепельница с еще дымящимися окурками в ней: похоже кто-то вел здесь задушевные разговоры, но перед самым его приходом переместился в другое место.

Курапика поставил пустой стаканчик на стол и тяжело сел: лицом к окну, спиной к двери. Из крана капала вода, за окном была зимняя темень и горящее теплом и уютом окошко дома напротив. Мама с папой сейчас в таком же уютном окошке, рядом с волшебно наряженной елкой, сидят за чудесно накрытым столом…

— Они тебе не понравились?

Курапика вздрогнул. Обернулся. В дверях, прислонившись к косяку, стоял Куроро.

— Нет, они хорошие ребята. Просто я не привык так проводить время.

— А как ты обычно проводишь время?

— Читаю. Учусь. Смотрю телевизор.

Куроро хмыкнул, и Курапика почувствовал себя так, будто сказал что-то лишнее.

— Тебе нужно расслабиться. Ты слишком зажат.

— Я не зажат.

Не отвечая, Куроро прошел к шкафчикам, открыл верхний. Вместо круп, макарон или сахара там, блестя стеклянными боками, стояли бутылки. Он взял одну, темно-зеленую.

— Просекко, — пояснил, перехватив Курапикин взгляд.

Тот покачал головой.

— Я не пью.

— Из принципа? Или есть какие-то особые причины?

Спрашивая это, Куроро взял два новых бумажных стаканчика и поставил их на стол рядом с Курапикой. Тот с легкой тревогой наблюдал за этим.