Inattendu, non? (1/2)

Серёже всё ещё хуево, когда лежит ночью в квартире, завернувшись в плотное одеяло, чтобы было немного теплее. Действительно согревает, жаль только, что тело, а не душу.

Они ведь больше не Ванюша и Серёжа, они теперь Иван с каким-то отчеством и... Серёжа. Иван – с русыми волосами, только теперь чёлкой, и родинкой слева от вздернутого носа, а Серёжа – с тем же дружелюбием в улыбке и наивной надеждой на лучшее в мыслях. Но прошло же уже... Лет десять, верно? Нет, даже больше. Столько времени они не видели друг друга, глупые дети даже фамилиями друг друга не интересовались почему-то – успеется все, не так уж это и важно, к тому же, они ведь не одноклассники, это не на слуху. Не успелось. Его Ванечка, которого Пешков так яростно защищал перед всеми, даже не понимая, за что лучшего друга задирают, просто исчез. Потерялись, разорвались по разным городам, каждый со своей семьёй.

Конечно же, детей никто не спросил – хотят ли они расставаться? Это не от них зависело. Бессмертных уехал резко, мать сорвалась из их города, никого не предупреждая – неделя, и лучшего друга по соседству почему-то больше нет дома. Нельзя даже крикнуть в окно: ”а Ваня выйдет?” – общение с Ваней под запретом по неизвестным причинам, в которые никто не собирается посвящать маленького мальчика. И спросить у своих родителей тоже нельзя: ”Серёжа, ты что, с этим мальчиком общался? Ты же знаешь, что мы против! Забудь о нем”. А с кем Пешкову тогда ещё было общаться, об этом они подумали? А почему против? А почему забыть, когда чужая искренняя улыбка греет холодными вечерами, а громкий смех заменяет Пугачеву с кнопочного телефона? Да и ей дети предпочитали Дискотеку Аварию и Тату. У Серёжи всё так же остались родители, но ощущение брошенности засело на долгие годы вперед – детское сознание не могло понять, что Бессмертных-то не виноват в том, что ему пришлось сменить место жительства, не виноват в том, что даже не попрощался.

Последние два класса началки пролетели быстро и не отложились в памяти: ни имена учителей, ни имена одноклассников, которые после сменили школу – вообще ничего.

Среднюю школу брюнет заканчивал с круглыми щеками, за которые его постебывали, животиком и сальной чёлкой, а ещё с детской обидой на взрослых из-за недоговорок и тоской по русому маленькому мальчику – больше ни с кем не было так же комфортно и весело. Больше никто не цеплял.

В старшей он надел очки из-за упавшего зрения, внезапно вытянулся за лето и резко схуднул – девочки начали замечать Серёжу и обращать пристальное и даже навязчивое внимание, а он не мог понять, почему его в ответ ни к одной из них так же не тянет. Неосознанно в толпе выискивал светлую макушку и большие болотные глаза – безуспешно, конечно же.

Не мог понять, почему скучает по какому-то пацану, которого уже восемь лет не видел. Что было в нём такого, чего нет в остальных? Совершенно обычный смех же, да? Куданова тоже смеялась громко, но только отталкивала.

Сергей Пешков – это когда ты, вроде, всем интересен и со всеми общаешься, но тебе не интересен никто. Это когда у тебя нет друзей, а одни знакомые.

После – университет в родном городе, острые черты лица, легкая щетина и выкрашенные в аспидный волосы с химзавивкой. Окончание этого самого университета, смена рода деятельности из-за нового появившегося интереса в лице изучения французского языка, а дальше – столица, потому что там есть хорошие рабочие места, там есть развитие в этой области, а ещё там ты слишком занят, чтобы опустошенно тухнуть, думая о так и не стершемся из головы образе маленького мальчика.

***</p>

Суббота для большинства школьников – выходной, но не для Серёжи, который к часу дня едет на работу. Не репетиторствует из дома, места для этого нет, да и платят меньше, а у него ещё недостаточно опыта, чтобы выживать за счёт клиентской базы. Её же сначала наработать надо, этим он и собирается заняться. Ему специально отведенную комнату предоставляют, куда дети, подростки, взрослые приезжают на занятия – у брюнета достаточно высокий уровень знания языка, чтобы преподавать любым возрастам.

Пешков почти опаздывает, вбегает в здание за две минуты до начала группы. Это не его первый день на работе, но причинять другим, которые, возможно, за полчаса приехали и ждут его, неудобства – ему такое точно не по душе. Ебаное метро так подвело, всё было рассчитано, чтобы он спокойно зашел, разделся и прошел к ученикам, но вагоны застряли в тоннеле на неопределенное время. Хорошо хоть, что не из-за несчастного случая на рельсах, а машинист просто поспешил и сократил интервал между пребывающими поездами.

Сразу к расписанию летит, чтобы проверить, в нужную ли комнату он вообще спешит. Глазами бегло оглядывает исписанный листок а4: 34 – Карина Руслановна, 21 – Иван Валентинович, 16 – Анастасия Валерьевна, где же... О, а вот и его имя и отчество чуть выше последней, напротив цифры восемнадцать, значит, туда и надо. Ещё в прошлый раз запомнил, что это где-то справа возле лестницы, в конце коридора на первом этаже.

В аудитории – на двери так и написано: ”аудитория №18” – уже ждут две девочки подросткового возраста и девушка лет тридцати – они у него в первый раз. Пешков стягивает с себя куртку, поспешно вешает её на спинку стула и поправляет чёрные кудри.

– Bonjour<span class="footnote" id="fn_32386357_0"></span>, извините за опоздание, – Серёжа быстро расстегивает молнию большого кармана на рюкзаке, чтобы достать папочку, пока девушки поднимаются со стульев в знак приветствия.

– Вы не опоздали, пришли минута в минуту, – доброжелательно улыбается одна из девочек с тёмным каре, – мы сами с Катей только зашли. Лучше так, чем за час приходить и тухнуть.

Пешков согласно кивает, обрадованный открытостью и дружелюбием.

– Вы же intermédiaire<span class="footnote" id="fn_32386357_1"></span>? – брюнет перебирает тонкие тетрадки и переводит взгляд из-под очков в ожидании ответа.

– Oui, – кивает её подруга, тоже с каре, но с чёлкой в дополнение – видимо, Катя.

– Тогда давайте быстро познакомимся, а дальше будем продолжать диалог на французском, договорились?

– Aucun problème<span class="footnote" id="fn_32386357_2"></span>, – отвечает та же девочка с чёлкой, присаживаясь, а за её примером следуют и остальные.

– Меня зовут Сергей Николаевич, и мы, как вы уже поняли, будем заниматься французским. Ваша группа, насколько я помню – поправьте, если я неправ – нацелена на свободное овладевание языком, так что в основном мы будем много-много говорить, а обучение временам, грамматике – это у нас на втором плане пока что, d&#039;accord

<span class="footnote" id="fn_32386357_3"></span>? – ученицы слушают внимательно, не прерывая, из чего брюнет делает вывод, что всё говорит правильно, – вы и так знаете достаточно на данный момент, если у вас средний уровень, так что приоритет – развитие умения говорить вслух. Занятия длятся по полтора часа, имейте ввиду. Представьтесь по очереди, а я послушаю и искренне постараюсь вас всех запомнить.

***</p>

Ваня уж точно не ожидает услышать знакомый голос и ласкающий уши правильный акцент, когда спускается со второго этажа после окончания занятия. Нет, ну так не бывает в жизни, что ты неловко брызгаешь из грязной лужи на джинсы красивого парня в центре Москвы, из этого выливается одноразовое знакомство без каких-либо намеков на продолжение, а потом этот самый парень оказывается твоим коллегой, это просто невозможно! Ваня не из числа фаталистов, ему не кажется, что в мире всё предрешено и это судьба нами управляет, а не мы – судьбой, но это определенно Серёжа увлеченно ведёт диалог, из которого зеленоглазому понятно только звонкое женское ”excusez-moi<span class="footnote" id="fn_32386357_4"></span>” и хрипловатое низкое ”oui?”.

Нельзя приоткрыть дверь, прерывать занятие своим появлением, чтобы просто убедиться в своей правоте, поэтому Бессмертных дальше к расписанию проходит. ”18 – Сергей Николаевич”. Это же точно он, без всяких сомнений.