Перевоплощение (2/2)

И вот братья сели в повозку, приказали кучеру гнать, не жалея лошадей, а сами с заговорщицким видом обсуждали недалёкое будущее. Гэвиус обещал Витусу полную свободу, хотя говорил об этом как о длинной привязи, нежели о независимости. Младший брат не успел как следует обдумать это, и вскоре они добрались до небольшой деревушки, где пиво текло рекой, а веселье лезло из всех щелей. Представителей семьи Гальего быстро втянули в праздник, и вот уже братья кружатся в танце, заливаются медовухой и тискают своенравных мазелей. Гулянка что надо!

Витус то и дело обращал внимания на пылких красоток, отбивающих ритм танца под звуки барабанов. Он не понимал, отчего Гэвиус столько внимания уделяет таким же людям, как и он сам. Увы, юноша был лишён того немногого, что жизнь может предложить каждому из нас: пить вусмерть и занимаются любовью. Пожалуй, только ради этого и следует волочить своё существование на бренной земле, однако для отпрыска Киндред это было чуждо. Он чувствовал себя кондитером на мясной фабрике. Здесь ему нет места.

Но, как известно, странности притягиваются, и вскоре Витус обнаружил пожилого безумца, рассказывающего о неких технологиях на землях Демасии. От него все шарахались и старались не обращать внимания. Поэтому, когда лесной мальчик обратился к старику, тот засиял и, облизав губы, принялся с огромным энтузиазмом рассказывать про свои открытия и то, что некогда было невозможным.

Звали его Куинтос Кано, и был он учёным из Демасии, прибывшим в земли Ноксуса для целей тайных, и о них предпочёл умолчать. Зато он без умолку трещал о своей родине, изобретениях и открытиях. Казалось, два чудака нашли друг друга. Пожалуй, так и было, а вечер закончился многообещающим предложением старика:

— Мне пригодится такой мозговитый малый. Поезжай со мной, будешь учеником!

Витус пообещал, что не станет тянуть с ответом и, обменявшись почтовыми номерами, покинул общество старика. Гэвиус умудрился вляпаться в неприятности с дочкой местного свинопаса, однако его брат быстро решил проблему, своим видом показывая, что не настроен выяснить, кто прав, а кто виноват. Домой поехали ближе к утру, и почти тут же, с порога, встретили Патриция. Мужчина так горевал по покойному барону, что решил с горя осушить его винный погреб.

Несмотря на это, нахождение учителя в доме Витуса было истинной удачей. Ученик рассказал наставнику о своих планах и встретился с жесточайшей критикой.

— Это безумие! Тебе нечего делать в Демасии, я же говорил тебе отправляться в Ионию или же Шуриму. Демасия это... там... просто... Не смей даже думать об этом, Витус!

Между двумя давними товарищами вспыхнула ссора, что ещё не скоро познает примирения. Они разошлись в разных направлениях, Патриция в погреб, Витус прочь из усадьбы в надежде, что утренняя прохлада сможет проверить голову. Он бродил по окраине города и, сам того не желая, вышел к небольшому ручейку. В воде плескалась рыба, воробушки исполняли свои симфонии. Но в звуках леса было ещё кое-что, нечто инородное, не принадлежащее этому место. Пахло смертью.

Внезапно кусты зашуршали, а через долю секунды из них вышел Волк. Его широкая улыбка обнажала ряд острых зубов, но глаза выдавали неподдельную радость. Следом шагала Овечка, как всегда уткнувшая одну руку в бок, второй сжимая излюбленный лук. Витус не верил своим глазам, казалось, перед ним мираж, а может быть всё это сон?

— Сын?

После слов матери юноша понял что Киндред представшие перед ним не плод воображения, а самая настоящая правда! Он рванул к Овечке и что есть силы обнял, повиснув на шее.

— М-м-м, всегда меня обделяли, — наигранно обиделся Волк, но и его вскоре посетили объятья.

Витусу хотел рассказать обо всём, поделиться последними новостями и больше никогда не отпускать мать. Но прежде чем юноша сумел что-либо сказать, Овечка задала вопрос касательно смерти барона.

— Так, значит, это ты убил барона?

— Пришлось. Мама, я так... так скучал...

— Я тоже, ягнёночек, я тоже...

— И я, — вторил подруге Волк, ощущая себя третьим лишним.

Солнце заявляло свои права на царствование небом, а разговоры матери и сына даже не думали прекращаться...

***</p>

Прошёл день, хотя для Витуса прошло всего ничего. Более двенадцати часов он провёл рядом с Овечкой, слушая её рассказы, как когда-то давно, когда они оба ложились на подстилку и, смотря на звёзды, болтали о всяком неважном. Эти времена давно канули в лету, однако сердца обоих с трепетом вспоминают ушедшие дни. Вечные охотники старались не касаться темы барона, хотя каждый раз диалог выходил именно в это русло, будто бы Олус был некой точкой, вокруг которой происходят все события. Чтобы отвлечься от этих мыслей, Витус задал вопрос:

— Тебе нравится мир людей?

— Пожалуй. Он жесток, но по своему прекрасен. Я думаю... — Волк положил голову рядом, довольно улыбнулся, слушая рассуждения напарницы. — Он такой, каким должен быть, ведь иначе люди не смогли бы жить в нём. Я рада видеть тебя живым, Витус, и ещё больше рада знать, что ты приспособился к этому опасному миру. Но...

— Но?

— Ворон сказал, что ты желаешь покинуть эти места, отправиться в путешествия. Предвижу твои вопросы и отвечу: он следил за тобой по моей просьбе. В каком-то плане я всегда была рядом с тобой.

— Кхм. Мы. Мы были рядом,— поправил Волк, возбуждённо махая хвостом.

— Да, мы. Но я должна тебя предупредить: большой мир, куда ты так рвёшься, опасное место. Тебя могут заметить.

— Заметить?

— Да. Матерь масок, жаждет смерти, таким как ты. Ворон всегда присмотрит за тобой, но он слабее, чем кажется.

— Прости, мама, это принятое решение. Я люблю тебя, но должен двигаться дальше.

Сейчас юноша воспринимал Овечку, как Патриция, что твердил ему о надобности сменить приоритеты, избежать поездки. Нет, твёрдо решил для себя отпрыск барона, он сделает это или будет до конца дней чувствовать себя рабом своих страхов.

— Я тоже тебя люблю, мой ягнёночек. Ты разобьёшь мне сердце, если отправишься в путь, но, пожалуй, это будет лучше, чем прозябание жизни. Я горжусь тобой, Витус, знай это.

Сентиментальность сопровождалась крепкими объятиями троицы, а после ещё нескольких добрых слов они попрощались, но пообещали друг другу вскоре встретиться. События сегодняшнего дня вскружили Витусу голову, казалось, столько произошло и ещё столько впереди! Жажда действий мешала уснуть, а потому юноша, взяв осколок ножа, отправился в кузню. Давно хотел восстановить его, так почему бы этим не заняться сейчас, во время, когда так необходимо занять свои руки?

Стоило двери кузни захлопнуться, а углю в печи накалиться, юноша заметил странное отражение в зеркале. Оно висело возле стола с заказами, что находился достаточно далеко от его места работы. По этой причине он сначала не придал значения сему феномену, но вскоре осознал, насколько странно оно выглядит. Отдалённо некто в отражении напоминал Витуса, но стоило юноше сконцентрировать внимание, как тут же он выявил огромную разницу в отражающейся внешности. Попробовал подвигать конечностями, но отражение замерло, насмешливо улыбаясь.

— Браво. Ты наконец-то вошёл во вкус. Убийство барона было исполнено на ура!

— Снова ты. — Витус понял, где видел этого незнакомца, он приходил к нему во снах.

— Снова я, снова ты, снова мы! Разве не здорово?

— Кто ты такой?

— Я? Я это ты, только немного другой. Нерождённый, забытый, брошенный...

— Это всё ложь. Мне чудится...

Витус зажмурил глаза, а когда открыл веки обнаружил в отражении себя любимого. Видимо, следует поспать, а то всякие странные личности мерещатся. Но вместо заслуженного отдыха герой вознамерился поработать в кузне. Сначала он хотел починить нож, но вскоре юношу посетила другая идея. Настало время кропотливой работы...

***</p>

Мы совершаем ошибки еженедельно, ежедневно, ежеминутно... Кто знает, возможно, наша жизнь есть не что иное, как чья-то ошибка, неправильное решение. Витуса объяла нерешительность, а его ладони парили над глиняными формами, что видом своим напоминали морду Овечки. В кузне было жарко, пожалуй, это был жар сомнений, что распирает юношу изнутри.

Когда две формы были готовы, ученик кузнечного цеха стал подготавливать сплав. Для этого Витус взял то, что некогда было ножом; воспоминания об арене, Мордекайзере и его предложении всплыли в сознании юноши. Возможно, согласись он на сделку с Тёмным владыкой, его отец был бы жив, а он сам правил небольшим отрядом, будучи подле одного из сильнейших главнокомандующих Ноксуса. Об этом он думал, позволяя своему изделию остыть, копаясь в болоте несбывшихся надежд.

<<Правильно ли я поступил?>> — вопрос в пустоту. Пожалуй, именно сегодня в кузнице было слишком тихо и даже Антуанетта, привыкшая следить за зданием, как за вторым домом, куда-то подевалась. Перед глазами юноши всплыл образ отца, улыбающийся своими широкими губами и причмокивающий после глотка вина. Он не был хорошим человеком, однако сейчас сердце Витуса предательски сжимается.

Отцеубийца поднялся с насиженного места, стал заливать металл в готовую форму; пар ударял в лицо, глаза щипала высокая температура. Выдержав испытания огнём, юноша отложил инструменты; очередное ожидание, которое подобно клюву ворона, будет беспокоить закрывшиеся раны. Витус стал измерять шагами комнату, призраки прошлого окружили его со всех сторон.

Овечка. Мёртвый барон. Патриций. Гэвиус. Куинтос Кано. Знакомые образы всплывали один за другим, и все как один чего-то хотели, требовали, предлагали.

— Оставьте меня в покое! — взревел юноша, скидывая со стола кузнечные заготовки.

Да, Витус, да! Выпусти пар, скажи этому миру, что он чертовски нетактичен и вечно требует действий. Но юноша не был готов к подвигам, его обуял страх за предстоящие дни. Хотелось, как когда-то, свернуться клубочком на подстилке и забыться сладким сном под боком матери. Но сейчас это было невозможно, впрочем...

<<Страх — это самое ужасное, что может случиться с каждым из нас. Сначала ты просто будешь бояться, а после однажды поймёшь, что не владеешь собой. Тобой будет владеть страх, он будет управлять твоими действиями, твоей жизнью и решениями. Отбрось страх, Витус, ибо он яд для твоего сердца,>> — слова Патриция пронеслись в сознании юноши, тем самым приободрив его на дальнейший ход.

— Я отправлюсь в дорогу, иначе не смогу. Это будет правильным решением... — Витус схватился за изготавливаемое изделие, металлическая маска успела остыть, однако была ещё тёплой.

Сев на стул, он принялся шлифовать края; мысли лесного мальчика стали птицами, что устремились куда-то за горизонт сознания. Юноша старался сосредоточиться на цели и не думать о тех личностях, той жизни, что оставляет позади. Шаг вперёд — это всё, что ему нужно, но как же сложно отбросить прежнего себя, пересилить страх неизвестного.

Время поджимало. Витус решил: когда выйдет из кузни, он должен будет знать, что делать со своей жизнью. Остаться рядом с матерью, внедриться в бизнес брата, принять предложения демасийского учёного... Выбор был велик, но каждое действие требовало от юноши решительности. Сможет ли он обуздать свои страхи? Должен, иначе возненавидит сам себя.

Вставить линзы в прорези для глаз было трудно, но в конечном итоге ученик кузнеца с этим справился и, отделав заднюю часть мехом, гордо надел своё творение. В маске Витус почувствовал себя уверенней, будто бы позади стоял наставник, что невидимой рукой указывает нужное направление. Странно, но все противоречия, отравляющие душу лесного мальчика, в миг, улетучились. Он понял, что мир обязан увидеть эту маску, стальную маску. Но перед тем? Как сделать следующий шаг...

— Мама, я иду.

Да будет так.