Интерлюдия I (1/2)

4Э 200, Серое Убежище</p>

Сердце, а вместе с ним и его измерение, что много веков назад Рада аль-Саран создал и окрестил Серым Убежищем, пребывало в затишье. Создавалось ощущение, будто само время застыло, давая возможность Тенебрису неспешно излагать свою историю, но от последних слов граф, доселе сдерживавший эмоции, не вытерпел и издав полный боли стон перебил рассказчика:

— Нет! Этого не могло произойти! Мелина… моя дочь…

Из уголков глаз сбежали капли слез. Верандис прикрыл невидящие глаза, после чего негромко прошептал:

— Знаешь, в твои слова было бы трудно поверить, но… я склонен признать, что ты говоришь правду. Или хотя бы её часть. И если в начале я мог бы понять твои мотивы, попытаться найти оправдание поступкам, то сейчас не вижу в этом смысла. Ты ведь знал о моем доме. Знал и даже пытался следовать разумному пути. А потом, когда у тебя появился шанс искупить свою вину, начать жить правильно и делать мир лучше… ты отверг этот шанс, пойдя на поводу у даэдра, амбиций и жажды власти. Этим ты хотел переубедить меня? — граф сокрушенно покачал головой, смахивая очередную слезу по названной дочери. — Ведь проще заключить сделку с даэдра, попытаться откупиться целым миром и… ради чего? Разве это жизнь? Вот только одного я не возьму в толк… зачем тебе Сердце и возрождение Серой Рати, если ты на службе у Молага Бала?

Грегос угрожающе зарычал, после чего на грудь Верандиса опустилась когтистая нога, вцепляясь в плоть вампира.

— Всему свое время, сиятельство. И не перебивай меня впредь, а не то я укорочу твой язык! Моя сделка с лордом Балом была вынужденной мерой! И поверь, он далеко не единственный принц с которым я вел дела… Не переживай, я ведь только начал свой рассказ и скоро ты получишь ответы на все озвученные тобой вопросы. Считай, это была прелюдия чтобы ты понял как я оказался в подобной ситуации. Обещаю, я даже не буду привирать и преувеличивать в моем рассказе… Знаешь, иногда бывает нужно выговориться. А я молчал не один век об этом. Тем более, что ты все равно не расскажешь об этом никому, ха-ха!

— И снова эта самонадеянность… Мне казалось, что за почти тысячу лет можно было усвоить, что нельзя недооценивать своих противников. Впрочем, твоё право. Но знай, пусть я и не вижу тебя, но я мог бы сказать, что вижу тебя и твою душу насквозь. Даже если Мелина и видела в тебе тогда намек на свет, то сейчас он явно померк, и это печалит меня.

— Ты меня плохо слушал? Я уже победил. Никто не придет тебе на помощь, граф. Рейвенвотчей больше нет, а ваш замок лежит в руинах. И заметь, сделал это не я, а люди… те, кого вы поклялись защищать, — голос Тенебриса на какое-то мгновение дрогнул, после чего в глазах человека вспыхнули зловещие огоньки и он продолжил. — Но мы дойдем и до этого. Возможно, ты и прав на мой счет, но я уверен в том, что когда мой план исполнится — я смогу возродить и исцелить свою душу. Но ещё не время для этой истории. А пока наступает пора для новой страницы моей жизни, мое становление… новые знакомства. Новые союзники, друзья и враги. С твоего позволения я опущу несколько лет… десятков лет. Хотя, пожалуй, лучше будет спешить не так сильно. Сейчас я смотрю на события прошлого сквозь призму времени, и могу сказать одно — для меня судьбоносными стали две встречи. Две встречи с двумя эльфами, а если быть более точным — альтмерами. Да, два пути… две дороги судьбы.

— Неужели? Звучит интересно, так что изволь продолжать. Хотя я не могу представить себе «кто» и «как» подтолкнул тебя к подобному. Впрочем, теперь я могу определенно сказать откуда взялась эта самонадеянность и ощущение превосходства. Полагаю, ты поведаешь мне обо всем?

— Верно, вот только я пытался идти по двум путям, но это оказалось почти также бесполезно как пытаться усидеть на двух разных стульях. Теперь я ясно вижу это, но прошлое уже не изменить. А что же до того «кто», то тут все довольно просто. Первым был мой наставник, несравненный Маннимарко, король-бог некромантов и, — голос Грегоса снова предательски дрогнул, — мой… друг, самый лучший эльф из всех, кого я знал, тот кто смог пробудить во мне человеческое — Феннориан.

— Невозможно!!! — голос Верандиса эхом прокатился по мертвой долине в которой они сейчас находились, но не было никого живого, способного хоть как-то среагировать на происходящее, лишь одинокая тень промелькнула у скал. — Ты лжешь!

— Когда я закончу, Фенн, возможно, сам подтвердит мои слова. Ты воспитал хорошего сына, Верандис, — голос вампира был печален, но чем больше он говорил — тем больше металлических ноток закрадывалось в его слова. — Многими своими успехами я обязан ему, хоть для него такое знание стало бы источником кошмаров… но порой необходимо совершить меньшее зло, дабы исправить большее. Я потерял его однажды и больше этого не допущу. И прежде, чем ты начнешь поучать меня, говорить о том, что сказал бы Фенн — урожай душ для Сердца соберу не я. Ты отстал от жизни в этом мире, но мы восполним эти пробелы, граф. Знаешь, есть две вещи, которые были, есть и будут, присущие почти всем смертным: дар плодиться и воевать.

Граф Рейвенвотч ничего не ответил, он лишь обреченно прикрыл белесые глаза, надеясь, что за то время, пока его враг ведет свой неспешный рассказ, кто-нибудь остановит надвигающуюся бурю. Услышанное сейчас заставило старого вампира потерять душевное равновесие, а от последних слов ему и вовсе стало не по себе. Тихий полушепот Верандиса достиг слуха Тенебриса:

— Не может быть меньшего из зол, когда дело касается жизней, вампиров или смертных. Они все важны. Я говорил это Тзингалису, повторял Раде и повторю их тебе: «Мы не их боги. Мы такие же, как они».

— Верно, сиятельство. И я почему то был уверен, что услышу эти слова. Вот только смертные сами зачастую не знают её цену. Впрочем, почти все мы осознаем истинную ценность вещей лишь утратив их… Поэтому я и хочу дать нам вечность без страха смерти, мук и голода. Особенно тогда, когда мне даже практически ничего не нужно делать. Я расскажу это тебе и, если понадобится, повторю твоим детям. Просто знай, что совсем скоро Скайрим начнет раздирать на части гражданская война, которая обещает стать достаточно кровавой, чтобы Сердце Тьмы восстало в былой славе. Есть клан Волкихар, который хочет навечно погасить свет Солнца и начинающий возрождаться орден Стражи Рассвета, горстка наивных глупцов, что хочет положить конец вампирской угрозе. Есть древний драконорожденный жрец-предатель из Драконьего Культа, что готовит свое возвращение. И, наконец, самое главное, особый гость этого смертоносного шоу, Алдуин Миропожиратель, первенец Акатоша и Бич Монархов которому уготовано судьбой пожрать весь мир. А где-то в сторонке притаились в роли кукловодов твои эльфийские сородичи которые уже почти две эры точат зуб на людей… А теперь представь, что будет, если добавить эти, так сказать, ингредиенты в бурлящий котел.

Верандис не верил своим ушам — то, что ранее проскальзывало в речах его оппонента звучало бредом безумца, но теперь… Теперь он начал его бояться — столь ледяным спокойствием отдавал голос Тенебриса.

— Видишь? Я выбрал идеальное время для проведения ритуала. Есть ещё один момент — каждый погибший в этом безумии будет усиливать Алдуина, так что как я сказал при нашей встрече — я даже в какой-то степени буду помогать Избранному, не допуская усиления его врага! Ведь в сущности, какая разница для душ, где сгинуть: во чреве Мироеда или в Пустоте? Во втором случае и мировое зло сил не наберется, и мы приблизимся к высокой цели.

— Это чудовищно! Если ты знаешь, что все так и будет, то почему не попытаешься предотвратить беду?! Ведь наверняка есть способ и…

— А кто это устроил, граф? Все то, что я озвучил — случилось и случится по воле Акатоша. Ты удивишься, но Акатошу плевать хотелось на многие вещи. Впрочем, не будем торопить события… Я и так достаточно опередил их! Надеюсь, что сиятельство готово продолжить слушать мою историю? Замечательно. Обещаю, в этот раз я даже сделаю паузу, когда закончу с этой главой своей жизни в Нирне. Тем более, что моим слугам все ещё нужно время для реализации моего плана, подготовить декорации… Да и самое главное — ещё не все фигуры заняли свои места на доске судьбы!

***</p>

Виндхельм, дворец Исграмора</p>

Поздняя осень в Истмарке мало чем отличалась от зимы в южных регионах Тамриэля, но здесь, в самом сердце Виндхельма, во дворце возведенным легендарным Исграмором, это было почти незаметно. В теплом свете жаровен и факелов на своем троне восседал светловолосый мужчина средних лет, одетый в пышное одеяние — ярл Ульфрик Буревестник. Погруженный в свои мысли, он практически не обращал внимания на шум за длинным столом. Но вот верный Галмар заметил, как в зал вошел управитель в сопровождении незнакомца и решительно направились к трону.

Ульфрик устало потер переносицу после того как Каменный Кулак подошел к нему и коротким кивком указал на приближающихся визитеров. Йорлейф, норд-управитель, выглядел встревоженно, что не укрылось от взора ярла, вынужденного принять более официальный вид. Буревестник кивнул управителю, разрешая обратиться.

— Говори, Йорлейф. Только прошу тебя, оставь все эти жалобы эльфов и ящериц при себе.

— Как прикажете, мой ярл, но боюсь и без них есть о чем доложить. Времена нынче беспокойные — все чаще происходят стычки с имперскими патрулями и отрядами Талмора… Но в последнее время поступают тревожные новости, о которых говорят во всем городе! Все чаще поступают жалобы на обнаружение обескровленных тел, мертвые поднимаются из своих могил, по ночам люди видят странные огни и…

— Здесь не таверна, Йорлейф, а дворец ярла если ты не заметил, — прорычал Галмар, вызвав на себя взгляды стражников. — Ты же не хочешь сказать, что пришел нам докладывать пересуды людей?

— Нет. Пока вы заняты своими важными высокими делами эти и многие другие жалобы приносят мне и я просто озвучиваю их. Народ беспокоится, мой ярл, — управитель поклонился Ульфрику, стараясь игнорировать раздражение Каменного Кулака. — Нам нужно больше людей, господин. Последнее крупное нападение опустошило целую ферму… и мы не знаем, кто это был. Разбойники покидают свои логова, все чаще доходят слухи о некромантах. Стражники не успевают справляться с своей работой. И на фоне всего этого… пророчества.

— Почему стража плохо справляется с своими обязанностями? Я поговорю с капитаном стражи. А что до разбойников и некромантов… думаю это взаимосвязано, — Ульфрик жестом приказал мальчику-слуге подать выпить. — Бандиты бегут от засилья некромантов и их слуг. Мертвые восстают из-за некромантов. Все это очевидно и нет причин искать в этом какой-то особый смысл. Людям свойственно искать объяснение в легендах, видно, от этого такая любовь к пророчествам. От этих магов и пророков вечно одни проблемы… Лучше скажи мне, Йорлейф, кого это ты с собой привел?

— Мой ярл, это один из бардов. Он… поёт песню, связанную с пророчеством, которое проповедуют странные личности. И говорят, что это не только в нашем владении.

— Странные личности… смутьяны и бездельники, — проворчал Галмар. — Будь моя воля…

— Тише, Галмар. Нам ли не знать, что барды поют обо всем, лишь бы им платили. Ну что же, я не прочь услышать о чем сейчас поют. Можешь начинать, бард.

Бард покосился на сурового Галмара, затем взглянул на Ульфрика и негромко запел:

Согласья в мире больше нет…

Померкнет лун и солнца свет…

В тот горький час придут драконы,

И с ними главный — Мироед.

И он проглотит белый свет,

Как сладкий сахарный рулет!

В Совнгарде души гложет змей.

Чем больше душ, тем он сильней.

Драконья сила бесконечна —

Ведь ныне нет конца войне.

И лишь тому уступит он,

Кто петь умеет, как дракон<span class="footnote" id="fn_29558949_0"></span>.

На барда уставились удивленные взгляды. Йорлейф отошел чуть в сторону, надеясь, что буря в лице Ульфрика минует его. Но ярл лишь рассмеялся, разгоняя тишину своим громогласным смехом.

— Драконы? Кто бы ни сочинил эту «песню», он явно забыл учесть одно — драконов не видели уже много веков. Их истребили давным-давно и в большей степени это заслуга наших славных предков! А войны идут последние года и пока никто не являлся. Или Великая война недостаточно веский аргумент для явления Мироеда? Впрочем, песня меня позабавила, так что дайте барду чего-нибудь поесть и выпить.

Бард с облегчением выдохнул, поклонился и проследовал за слугами. А вот Йорлейф, наоборот, помрачнел. Управитель подошел почти вплотную к ярлу и склонился чтобы прошептать:

— Прошу прощения, мой ярл, но есть еще одна новость. Боюсь только, эта обстановка не очень располагает. Думаю, нам следует обсудить это приватно.

— Я устал от этих твоих увиливаний. Нет, ты скажешь здесь. Только негромко. Но если речь о чем-то несущественном, то…

— Речь о Маркарте, — взволнованно ответил норд, прерывая негодование Буревестника. — В Пределе введен карантин и изоляция. Маркарт закрыт.

— Что?! И вместо того чтобы озвучить эту новость ты отвлекал меня по пустякам?!

Галмар, слышавший все это, угрожающе навис над управителем, пока ярл яростно смотрел на своего слугу, вцепившись в подлокотники трона.

— Это еще не все, — нервно произнес Йорлейф. — Запрещен въезд и какое-либо проникновение в пределы изолированной территории. Ликвидацией эпидемии и её последствий будет заниматься… Талмор.

— ЧТО?!

Кубок с вином, заботливо поданный ярлу отправился в полет, заливая каменный пол багряными каплями. Сам ярл в ярости вскочил с трона и застыл перед управляющим.

— С каких это пор эльфам решать такие вопросы? Что сказал Верховный король и ярл Игмунд?

— Из того, что донесли агенты — Солитьюд и Империя не имели выбора. А ярл Игмунд просил не вмешиваться в его внутренние дела. И он благодарен Талмору и эльфам за их великодушную помощь в час…

— Fus! — будто раскат грома огласил зал и кубки, посуда и еда отправились в полет повинуясь Голосу потерявшего контроль ярла. — Седлайте лошадей и готовьте припасы — кажется, мне следует проведать этого молокососа Торуга…

— И еще одно, — управитель поправил одежду и осторожно приблизился к своему ярлу. — Неизвестные меценаты снова прислали вам золото и… оружие с доспехами.

— Превосходно. Галмар, ты знаешь, что нужно делать. А ты, Йорлейф, отправь письма из моей особой шкатулки. Пора переходить к более активным действиям.

***</p>

Солитьюд, Синий дворец</p>

Синий дворец, жемчужина Солитьюда, был куда более приветлив нежели виндхельмский. Зеленый плющ и не успевшие облететь деревья придавали более жизнерадостный вид внутреннему двору. Вот на подоконник тронного зала приземлился черный ворон, заглядывая умными глазами в окно, в котором было видно небольшое собрание.

Из парных тронов один был свободен — молодая жена Верховного короля Торуга изволила отдыхать, оставив мужу и придворным решать все насущные вопросы.

Сам Торуг, молодой мужчина, едва ли достигший тридцатилетия, внимательно слушал своих танов и управителя, докладывавших о недавних событиях.

— …таким образом, Имперский легион подтвердил, что в Пределе и впрямь бушует доселе неизвестная болезнь. Как сказали наши талморские друзья эта болезнь может быть не менее опасна, чем в свое время Кнахетский грипп или Трассианская чума. К счастью, эльфы в прошлом сталкивались с подобным и могут помочь…

— И все равно это возмутительно, что Игмунд сразу обратился к ним, а не ко мне, Фолк. Разве я не Верховный король избранный на Собрании?!

— Ваше величество, вы же знаете, что каждый ярл волен в пределах своих владений сам распоряжаться… да и мы все еще часть Империи, а Талмор, — Эрикур, один из танов, недовольно поморщился, — Талмор заправляет всем. Имперские легионеры вынуждены бросать все дела, если им прикажет юстициар. Мы даже выделили этим эльфам землю под посольство, в котором они проводят свои приемы и… допросы еретиков.

— Спасибо, что напомнил очевидное, Эрикур, — фыркнул король. — И все же, почему ярл Маркарта отказался принять наш прошлый караван с помощью его владению?

— Талморская стерва запретила, — фыркнула Брюлин, второй тан города. — А Империя, как обычно, утерлась от такого плевка. Мыслимое ли дело — Талмор оказывает поддержку жителям Предела и отправляет дополнительное усиление своего дипломатического корпуса и своих лекарей, провизию и зелья.

— Неожиданная щедрость и забота с их стороны, — кивнул Торуг. После недолгих раздумий он посмотрел на Эрикура и негромко спросил:

— Эрикур, ты у нас иногда посещаешь приемы первого эмиссара Эленвен… Можешь что-нибудь рассказать?

— Эм, мой король, вы же понимаете — талморцы на приемах не очень болтливы… Но я видел Ондолемара, второго эмиссара. Он частый гость в посольстве, а самое интересное — его направили служить в Маркарт. И последние два приема он сам не свой.

— Как раз когда объявили эпидемию? И он был там?! — на Эрикура обратились ошарашенные глаза всех собравшихся.

— Он соблюдал этот, как его… карантин, вот. У них дескать есть средства защиты, социальная дистанция, а еще он регулярно принимает какое-то сверхмощное лечебное зелье от это болезни. Но наверное там ситуация и впрямь так себе — на последнем приеме он от кружки не отлипал. Альтмер. От кружки. Хотя, он и в другое время не прочь выпить пожалуй…

— Ваше величество, позвольте я выскажусь, — Сибилла, придворный маг Солитьюда, решила озвучить свои мысли. — Мои более чем надежные источники сообщили мне, что в Пределе дала о себе знать очень древняя, но от того не менее опасная болезнь. Боюсь талморцы не солгали, рассказывая об её опасности — опуская ненужные вам подробности я лишь скажу, что передается она от человека к человеку и за срок от нескольких дней до пары недель превращает несчастного в камень. Если верить записям, полученным от источника в Коллегии, то эта болезнь родилась в котлах трассианских чародеев-слоадов, извечных врагов всего живого много веков назад, иногда давая о себе знать. И с каждым разом она становится более опасной.