Глава 17. Неверлэнд. Вероятность пятая. Вторая Северная Война (2/2)
— И ни о чем вроде макияжа, — тихо сказала Филиппа. — А теперь ша, девушки. И не глазейте на нее. Надо стабилизировать проекцию и поприветствовать нашу гостью. Поддержи меня, Рита.
Маргарита Ло-Антиль повторила формулу заклинания и жест Филиппы. Изображение несколько раз дрогнуло, утратило туманную шаткость, контуры и цвета обострились. Теперь чародейки могли получше рассмотреть фигуру, разместившуюся по противоположную сторону стола. Трисс закусила губу и многозначительно подмигнула Кейре.
У женщины в проекции было белое лицо с нездоровой кожей, неопределенные, невыразительные глаза, тонкие губы и слегка кривоватый нос. На голове — странная конусовидная, немного помятая шляпа. Из-под мягких полей ниспадали темные, казавшиеся не очень чистыми волосы. Впечатление непривлекательности и неряшливости усиливалось черной, свободной и бесформенной одеждой с потрепавшейся серебряной вышивкой на плече. Рисунок изображал полумесяц, окруженный звездами, и был единственным украшением нильфгаардской чародейки.
Филиппа Эйльхарт встала, стараясь не слишком демонстрировать бижутерию, кружева и декольте.
— Почтенная госпожа Ассирэ, — проговорила она. — Приветствуем тебя в Монтекальво. Чрезвычайно рады, что ты согласилась принять наше приглашение.
— Обыкновенное любопытство, — неожиданно приятным и мелодичным голосом ответила чародейка из Нильфгаарда, автоматически поправляя шляпу. Рука у нее была худая, покрытая желтыми пятнами, ногти обломанные и неровные, явно обгрызенные… — Обыкновенное любопытство, — повторила она, — последствия которого могут, кстати, быть для меня трагическими. Я хотела бы услышать объяснения.
— Незамедлительно приступаю, — кивнула Филиппа, подав знак остальным чародейкам. — Однако вначале позволь вызвать проекции других участников собрания и представить всех друг другу. Прошу немного терпения.
Чародейки вновь соединили руки. Воздух в комнате зазвенел натянутой струной, из-под кесонного потолка на стол опять опустился светящийся туман, заполняя помещение мерцающими тенями. Над тремя из незанятых стульев выросли пульсирующие светом сферы, внутри сфер замаячили очертания фигур. Первой возникла Сабрина Глевиссиг в бирюзовом, вызывающе декольтированном платье с огромным ажурным стоячим воротником, создающим изумительное обрамление для затейливо уложенных и забранных в бриллиантовую диадему волос. Рядом с ней проявилась из млечного тумана проекция Шеалы де Танкарвилль в черном, обшитом жемчугом бархате и боа из черно-бурой лисы на шее. Магичка из Нильфгаарда нервно облизнула тонкие губы. «Подожди Франциску, — подумала Трисс. — Увидишь Франциску, черная крыска, так глаза у тебя на лоб полезут».
Франциска Финдабаир не подвела. Ни роскошным платьем цвета бычьей крови, ни гордой прической, ни рубиновым колье, ни глазами серны, подчеркнутыми ярким эльфьим макияжем. Однако — всё было испорчено ужасными шрамами, оставленными Сеиджи Учихой из Новиграда. Даже эльфийские макияжные краски и тонна макияжа не смогли скрыть ужасные, пересекающие всё тело, начиная от лица, красные шрамы, следы от молнии. Молния, попавшая в женщину и чародейку, оставила ужасные, рубцевые шрамы, от которых, по-видимому, способен избавить лишь сам заклинатель, если сведения о его силах верны.
— Приветствую всех дам, — сказала Филиппа, — в замке Монтекальво, куда я позволила себе пригласить вас для обсуждения неких проблем весьма серьезного свойства. Я искренне сожалею, что встречаемся мы в виде телепроекций. Однако встретиться непосредственно пока что не позволяют ни время, ни разделяющие нас пространства, ни ситуация, в которой мы все оказались. Я — Филиппа Эйльхарт, владелица этого замка. В качестве инициатора собрания и хозяйки позволю себе представить всех. Справа от меня сидит Маргарита Ло-Антиль, ректор академии в Аретузе. Слева от меня — Трисс Меригольд и Кейра Мец из Каррераса. Дальше — Сабрина Глевиссиг из Ард Каррайга, Шеала де Танкарвилль, прибывшая из Крейдена в Ковире, Франциска Финдабаир, известная также как Энид ан Глеанна, теперешняя властительница Долины Цветов, Дол Блатанна. И наконец, Ассирэ вар Анагыд из Виковаро в Нильфгаардской империи. А теперь…
— А теперь я попрощаюсь! — рявкнула Сабрина Глевиссиг, указывая унизанной перстнями рукой на Франциску. — Ты слишком далеко зашла, Филиппа! Я не намерена сидеть за одним столом с этой чертовой эльфкой, даже в виде иллюзии! Кровь на стенах и паркетах Гарштанга еще не успела засохнуть! А кровь эту пролила она. Она и Вильгефорц!
— Попрошу соблюдать приличия. — Филиппа обеими руками оперлась о край стола. — И спокойствие. Выслушайте то, что я имею сказать. Ни о чем больше я не прошу. Когда закончу, каждая из вас решит, остаться или уйти. Проекция — добровольная, ее можно прервать в любой момент. Единственное, о чем я прошу тех, кто решит уйти, это соблюсти нашу встречу в тайне.
— Я знала! — Сабрина пошевелилась так резко, что на мгновение выпала из проекции. — Тайная встреча! Тайные договора! Короче говоря, заговор! И, думаю, ясно, против кого. Ты что, смеешься над нами, Филиппа? Требуешь удержать все в тайне от наших королей, от коллег, которых не сочла нужным пригласить. А там вон сидит Энид Финдабаир, по милости Эмгыра вар Эмрейса распоряжающаяся в Дол Блатанна, владычица эльфов, которых активно и вооруженно поддерживает Нильфгаард. С каких это пор чародеи из Нильфгаарда перестали слепо слушаться своих владык и рабски подчиняться императорской власти? О каких секретах мы тут говорим? Если она здесь, то с согласия и ведома Эмгыра! По его приказу. В качестве его глаз и ушей!
— Я возражаю, — спокойно сказала Ассирэ вар Анагыд. — Никто не знает, что я участвую во встрече. Меня просили соблюсти тайну, я ее соблюла и блюсти буду. Также и в своих личных интересах. Ибо если это станет известно, мне не сносить головы, поскольку на этом зиждется низкопоклонство чародеев в Империи. У них на выбор либо низкопоклонство, раболепие, угодничество, либо эшафот. Я пошла на риск. Я возражаю против того, что якобы прибыла сюда в качестве шпиона. Доказать это я могу лишь одним: собственной смертью. Достаточно нарушить тайну, о которой просит госпожа Эйльхарт. Достаточно, чтобы весть о нашей встрече вышла за пределы этих стен, и я распрощаюсь с жизнью.
— Для меня разглашение тайны тоже могло бы иметь малоприятные последствия, — очаровательно улыбнулась Франциска. — У тебя отличная возможность отыграться, Сабрина.
— Я расплачусь другим способом, эльфка. — Черные глаза Сабрины грозно вспыхнули. — Если секрет выйдет на явь, то не по моей вине либо неосторожности. Ни в коем случае не по моей!
— Ты на что-то намекаешь?
— Конечно, — вклинилась Филиппа Эйльхарт. — Конечно, Сабрина намекает. Она тонко напоминает дамам о моем сотрудничестве с Сигизмундом Дийкстрой. Словно сама не связана с разведкой короля Хенсельта!
— Есть разница, — буркнула Сабрина. — Я не была три года любовницей Хенсельта! А тем более его разведки!
— Достаточно! Замолкни!
— Поддерживаю, — неожиданно громко сказала Шеала де Танкарвилль. — Заткнись, Сабрина. Довольно болтать о Танедде, шпионских и внесупружеских аферах. Я прибыла не для того, чтобы участвовать в склоках или выслушивать взаимные упреки и замечания. Меня также не привлекает роль арбитра, и если меня пригласили ради этого, то заявляю, что это ход впустую. Я, по правде говоря, подозреваю, что участвую в сборище напрасно, что теряю время, которое с трудом урвала от своей исследовательской работы. Однако воздержусь от преждевременных предположений. Предлагаю наконец дать высказаться Филиппе Эйльхарт. Надо в конце концов узнать цели и причины нашего сборища. Роли, в которых нам предстоит выступать. Тогда мы без лишних эмоций решим, продолжать ли спектакль, или опустить занавес. Тайна, о которой нас попросили, разумеется, обязывает нас всех. Что же касается последствий для тех, кто тайну не сохранит, то я, Шеала де Танкарвилль, займусь этим лично.
Ни одна из чародеек не пошевелилась и не произнесла ни слова. Трисс ни на миг не усомнилась в серьезности предупреждения Шеалы. Отшельница из Ковира не привыкла бросать слова на ветер.
— Говори, Филиппа, а многоуважаемое собрание прошу соблюдать тишину, пока Филиппа не даст знать, что окончила.
Филиппа Эйльхарт встала, шурша платьем.
— Уважаемые сестры, — сказала она. — Ситуация серьезна. Магия в опасности. Трагические события на Танедде, к которым я мысленно возвращаюсь с сожалением и нежеланием, доказали, что результаты сотен лет бесконфликтного сотрудничества мгновенно рассыпаются в прах, стоит заговорить личным интересам и чрезмерным, неуемным амбициям. Теперь мы имеем разброд, несогласие, взаимную вражду и недоверие. Происходящее начинает ускользать из-под контроля. Чтобы контроль восстановить, не допустить стихии возобладать, необходимо взять в крепкие руки правила этого терзаемого штормами корабля. Я, госпожа Ло-Антиль, госпожа Меригольд и госпожа Мец уже обсудили проблему и достигли согласия. Восстановить уничтоженные на Танедде Капитул и Совет недостаточно. Да, впрочем, их и не из кого восстанавливать, к тому же нет гарантий, что в них с самого начала не угнездится болезнь, которая уничтожила предыдущие. Необходима совершенно иная, секретная организация, которая будет служить исключительно делу магии. Которая совершит все возможное, чтобы не допустить катаклизма. Ибо погибнет магия — погибнет этот мир. Так же, как много веков назад мир прежний, лишившись магии и несомого ею прогресса, погрузился в хаос и мрак, захлебнулся в крови и варварстве. Всех присутствующих здесь дам мы приглашаем примкнуть к нашей инициативе, принять активное участие в работах предлагаемого тайного сообщества. Мы позволили себе пригласить вас, чтобы услышать ваше мнение по этому вопросу.Я закончила.
— Благодарим, — кивнула Шеала де Танкарвилль. — Если позволите, я продолжу. Мой первый вопрос, дорогая Филиппа, таков: почему я? Зачем сюда позвали меня? Я неоднократно отказывалась от выдвижения моей кандидатуры в Капитул, я отказалась от кресла в Совете. Во-первых, меня поглощает моя работа. Во-вторых, я считала и считаю, что в Ковире, Повиссе, Новиграде и Хенгфорсе есть другие, более достойные этой чести. Я спрашиваю, почему сюда пригласили меня, а не Кардуина? Не Истредда из Аэдд Гинваэля, Тугдуаля или Зангениса? Не Сеиджи Учиху из Новиграда?
— Потому что они — мужчины, — ответила Филиппа. — Организация же, которую я имею в виду, должна состоять исключительно из женщин. Госпожа Ассирэ?
— Я снимаю свой вопрос, — улыбнулась нильфгаардская чародейка. — Он совпадал с вопросом госпожи де Танкарвилль. Ответ меня удовлетворяет.
— Попахивает бабским шовинизмом, — язвительно бросила Сабрина Глевиссиг. — Особливо в твоих устах, Филиппа после того, как ты изменила свою… ориентацию. Я ничего не имею против мужчин. Больше того, я обожаю мужчин и жизни без них себе не представляю. Но… После недолгого обдумывания… В принципе это разумная концепция. Мужчины психически нестабильны, слишком поддаются эмоциям, на них нельзя положиться в критический момент.
— Это верно, — спокойно согласилась Маргарита Ло-Антиль. — Я постоянно сравниваю результаты адепток из Аретузы с достижениями мальчиков из школы в Бан Арде, и сравнение неизменно склоняется в пользу девочек. Магия — это терпение, тонкость, интеллект, рассудительность, выдержка, а также покорное, но спокойное принятие поражений и неудач. Мужчин губит амбиция. Они всегда хотят чего-то такого, о чем прекрасно знают, что это невозможно и недостижимо. А возможного и достижимого не замечают.
— Достаточно, достаточно, достаточно! — воскликнула Шеала, не скрывая усмешки. — Нет ничего более опасного, нежели научно обоснованный шовинизм, стыдись, Рита. Однако же… Да, я тоже считаю правильным предложенную однополую структуру этого… конвента или, если угодно, ложи. Как нам сказали, речь идет о будущем магии, а магия — дело слишком серьезное, чтобы ее судьбу доверить мужчинам.
— Вообще я мужчинам не особо доверяю, особенно монстрам вроде Вильгефорца и Учихи, — поморщилась Финдабаир. — Этот ублюдок Учиха, — прорычала она. — Я отомщу…
— Побойся, Франциска, — легко улыбнувшись сказала Трисс, поправив слегка платье, — если ты вновь увидишь Сеиджи — он тебя просто убьёт.
— Верно, — кивнула Филиппа, — пусть Учиха и силён, словно полусотня магов, мы будем брать не силой, а хитростью и умом. А Учиха… Он просто сильный, без хитрости и ума, он никто…
*Переход к Сеиджи*
— Апчхи! — чихнул я, в наглую оказавшись рядом с дамами и развеивая маскировочную технику.
Женщины все, присутствующие лично, встали и начали совершать жесты, приготовив магию.
— Прошу прощения, как пройти в библиотеку? — спросил я у ошарашенных дам. — О, Франциска! В прошлый раз мы не договорили, может договорим сейчас, я смотрю, твой новый внешний вид — отвечает твоей внутренней натуре твари, коей ты и являешься.
Глаза Франциски так и полыхали яростью и ненавистью.
— Ой что такое? Ты ожидала иных действий от меня? Девочка, мне восемьсот лет, и за всё это время я ясно стал ненавидеть предателей. Тебя спасло лишь чудо, не владей ты такой проблемной способностью, и я бы выпотрошил тебя прямо там, как и твою скотинку, которую ты туда провела вместе со стариной-Вильги…
— Как ты прошёл в замок? — спросила Филиппа, к слову — лишь Шеала и Трисс успокоились.
— Анализ твоей глупой личности, Филиппа, — непринуждённо ответил я, — может ты и сменила ориентацию, как тут говорилось, но всё так же осталась такой же глупой женщиной, какой и была, среди женщин есть умные и знаковые личности, но ты отличаешься не умом, а лишь магией. Ты действительно считаешь, что я просто невероятно старый чародей, отчего и обладаю только лишь сильной магией? Ты глубоко заблуждаешься, девочка, если бы я начал играть в политику — мир бы уже давно был бы у моих ног и мне не потребовалось даже магию использовать, — заметил я. — Ну и кто там ещё критиковал мужчин? Ты, Ло-Антиль? Не хочу показаться излишне грубым, но мужчины и женщины различаются одним лишь пунктом. Женщины эффектны, а мужчины — эффективны. И сравнивать надо не результаты в школе… В школе и я был дураком, — вообще-то — лишь во время первой своей жизни, немного подзабивал на учёбу, но потом исправился, иначе бы не стал тем, кем стал в итоге, — но погляди сейчас… Нет, даже когда мне было двадцать лет я был умнее, хитрее и искуснее вас. Вообще я пришёл узнать, что вы тут решили сделать, я прекрасно понимаю, что выпотрошить Финдабаир я не смогу, хотя найти тебя проще, чем принцессу Цири. Я пришёл глянуть как кучка непослушных девочек — играет в песочке, как деревенские детишки. Не передерётесь ли вы за палочки и ведёрки в процессе?
— Ублюдок, — процедила Эйльхарт.
— Впрочем, ты можешь попытаться меня убить прямо сейчас, — ухмыльнулся я, — вот только ни у кого из вас банально не хватит силёнок, вон Финдабаир пыталась — отчего даже «похорошела» … Хм… Я могу исправить эту проблему, если встанешь на колени перед всеми семьями погибших на Второй Войне и прилюдно извинишься, встанешь? — конечно нет, пусть внешность для женщины одно из главнейших средств, есть ещё и гордость и не желание признавать ошибки. — И да, вы можете продолжать, — кивнул я, создав кресло, — а я послушаю…
— Ты считаешь, после такого срыва мы продолжим? — спросила Филиппа.
— У тебя нет выбора, — сказал я, — смотри.
Я применил Хенге…
— Теперь я женщина, — перед ними явилась беловолосая красотка в моей же одежде Шести Путей, — естественно — в постель к мужчине не полезу, — раздался мелодичный голос, — но женщина есть женщина… Хотя ладно, — я превратился в крысу, затем в муху, в комара, муравья. — Я могу превратиться хоть в нижнее бельё, от меня не скроешься, если я заинтересован в этом. Представь себе — мне кажется ваша песочница довольно интересна, и я с удовольствием присоединюсь к вам, как наблюдатель… Ты ведь, не возражаешь? — вкрадчивым голосом спросил я.
***
Ха… Тупые бабищи! (прим. Автора — https://www.youtube.com/watch?v=-M-6qSO1I90)
И они ещё о чём-то говорили? Идиотки… Пожалуй, лишь Трисс, уже после собрания привычно подошла и начала со мной «щебетать» … Её предубеждения не коснулись… Общая адекватность? Или влияние Геральта? Откуда я знаю, но конкретных шовинисток я выделил — Филиппа Эйльхарт, которая в каноне обожглась дважды, сначала с Дийкстрой, который, не будь дураком, её вычислил, а затем с Радовидом, который припомнил ей всё, что следовало припомнить. Ло-Антиль — тоже «вроде бы оценки выше», а то что её, «опытного педагога» и чародейку до самого последнего момента накручивал Вильги, да так, что о его предательстве узнали лишь на Танедде, а не раньше — это как объяснить? Ну и Франциска Финдабаир, которая ярость питала лично ко мне, но после, судя по всему, из-за моего эпоса уже и к мужскому полу… Хотя плевал я на эту уродку, она мне никогда не нравилась.
— Сеиджи, — спросила Трисс, когда мы покинули замок Монтекальво и уходили достаточно далеко, чтобы телепортироваться на свои места, где привыкли жить. — Слушай, а если ты… Овладеешь мной в своей женской версии это не будет считаться изменой твоей Кушине?
Чего, блять?