Часть 12 (1/2)

Предплечье давит на кадык, воздух в лёгкие едва поступает, ещё минута в таком положении и Сатору отключится. Ему сейчас не это нужно, все вопросы про Мегуми истлевают под сердитым взглядом Тоджи.

Есть несколько проблем в таком положении: Сатору на работе, в зале ждёт хорошенький мальчик, заикающийся каждые три секунды, на столе остывает порция блинчиков, Тоджи каким-то боком тоже тут оказался. Не пойти за ним в туалет...

Нет, не так. Пойти за ним в туалет стало ошибкой. И расплачивается за неё Сатору сейчас, в прямом эфире, под назойливый шум в ушах.

— Мегуми не любит сладкую начинку, — вот херовый пример начала разговора в туалете кафе.

После такого даже продолжать не пришлось, Сатору рот открыл, собираясь добавить явно лишний комментарий, Тоджи оказался быстрее — не словом, а делом. Впечатал в стенку, сделал больно; у них, не считая первой встречи, уже наметилась эдакая тенденция взаимодействия. Вместо обидных слов в ответ Сатору из раза в раз получал физический контакт, неприятный к тому же.

— Слушай, — удаётся прохрипеть и забулькать смехом, — ты нормально общаешься вообще?

Знает, что может, на свадьбе Тоджи вёл себя как обычный человек. Сатору тогда умудрился разглядеть нечто скрытое, интригующее, теперь получал этот бонус в полной мере; не желая.

Не помешала бы машина времени, откатиться в тот день и избавить себя от классного секса и анти-классного всего остального.

— Молчать умеешь? — встречный ответ от Тоджи полон резкой забавы настоящего задиры.

Умеет, практикует иногда. Они близко, дышат друг другу в лица и переглядываются. Освещение в туалете яркое, получается разглядеть седину у Тоджи на висках, морщины, обкусанные губы. Мысли опять возвращаются к Мегуми. Похожи, очень похожи.

И всё же нет.

Сатору рвётся вперёд в быстрый поцелуй, возможность ответа в данной ситуации минимальна. И она есть, Тоджи не двигается, давить на кадык перестаёт с такой силой, делает шумный выдох, выпускает так часть недовольства и грубо кусает Сатору за язык.

— Я понял, — тянет за плечо в сторону кабинок, заталкивает их туда и не думает закрыться, Сатору в качестве подпорки, лопатками теперь в дверь впечатывается. Те не поблагодарят за подобное обращение.

Поднимая, наконец, руки, жадно хватает Тоджи за плечи, впивается посильнее.

— Не трогай.

— Что?

— Не трогай, говорю, японский забыл?

Странно, возбуждение от такого расцветает быстрее. Тоджи, хмыкнув, прижимается губами к уголку рта, постепенно увлекая в глубокий и всё ещё грубый поцелуй. На вкус Тоджи никакой — как кипячёная вода, Сатору надавливает зубами на нижнюю губу сильнее, желая получить хоть какую-то реакцию, она не заставляет себя ждать, ладони на задницу приземляются без всякой жалости, заставляя притереться членом к члену. Из них двоих Тоджи в выгодном положении, на нём спортивки, Сатору в узких джинсах, ему хочется поскорее избавиться от мешающей одежды. И заодно от стресса разлуки. Не с Тоджи, конечно. То есть, снимать стресс сейчас выйдет лишь с ним, а причина в Мегуми.

Тоджи много; действиями своими смывает все разумные мысли, хотя какие разумные мысли в силах остаться, когда хочется хлопнуться на колени и уткнуться в чужой пах, облизать член сквозь бельё, подразнить немного?

— Нх, — Сатору теряет слова, переходит на звуки, стоит пальцам с нажимом пройтись по шву между ягодиц.

Собственные руки бессильно висят вдоль тела, взмокшие ладони чешутся, Сатору не любит так — ничего не делать, получать и получать, каждый поцелуй Тоджи точно подачка для оголодавшего.

Когда получается перевести дух, Сатору сквозь стекла съехавших очков смотрит вниз, на сильные пальцы, расправляющиеся с ремнём, расстёгивающие джинсы; из-за свободы остаётся податься бёдрами вперёд, получать хоть какой-то контакт.

— Стой спокойно, — в отместку за позорный хнык, заставляющий на губах Сатору, Тоджи оттягивает резинку трусов и щёлкает ею по коже, вызывая новое раздражение.

— Тебе ведь тоже хочется, — не сдерживается Сатору.

— Не больше твоего, — Тоджи явно готов сказать ещё несколько ласковых, накрывает член ладонью, массирует головку лениво и неторопливо.

— Твой... — задыхается Сатору, — давай вместе.

— Ты неугомонный, кошмар просто, — быстро стягивает штаны и бельё, показывая полувозбуждённый член.

То, что надо. У Сатору резко и неминуемо поднимается настроение.

— Дай я тебе отсосу, — прибавить «пожалуйста» не получается из-за необходимости дышать.

— Ага, конечно, — издевается, пока джинсы под тяжестью ремня медленно съезжают всё ниже.

В туалете в любой момент может оказаться кто-то кроме них, Сатору не впервой трахаться в подобных местах. Пока слушателей нет, он не обращает внимания на неудобства или необходимость сдерживать голос. От возбуждения всё, что удаётся нормально делать — держаться на ногах, те подрагивают. Несколько дней без секса: ещё немного поцелуев и нежеланной грубости, получится кончить ничего толком не получив.

Тоджи обхватывает свой член и делает несколько движений, на головке виднеется смазка, Сатору жаждет ощутить её вкус на языке. Внутренний голос и случившееся ранее, вместе подсказывают: даже не пытайся, он оставит тебя здесь одного, неудовлетворённого и растерянного. Сейчас опять происходит ситуация, располагающая лишь к игре по чужим правилам.

— Хочешь? — спрашивает и прижимает пальцы к горлу, Сатору не нравится невозможность нормально дышать: кивает судорожно, чем быстрее всё закончится, тем лучше. Что это за «всё» он сам не разбирает, пульс немилостиво бьётся в шершавую ладонь.

Трусы Тоджи спускает едва-едва, Сатору даже ноги не в состоянии развести, мечтает о том, как закинул бы одну — или обе? — на мощное бедро, оказался ещё ближе. Только мечты ему и остаются, немного ванильные, в реальности Тоджи щиплет головку члена, это почти неприятно и всё-таки хоть какая-то ласка.

Запрокинув голову, Сатору возвращает очки на место, у него потное лицо, губы саднит, Тоджи внимательно, слишком внимательно, смотрит, продолжая двигать рукой и не позволяя вдохнуть нормально. К щекам приливает кровь, кожа горит, Сатору распахивает рот, получая свободу. Ладонь спускается ниже, прижимается к ягодице, указательный палец стирает появившуюся даже там испарину.

— И как ты выйдешь отсюда в таком виде? — похоже, настроение Тоджи успело измениться, теперь он хочет услышать голос Сатору. садист

— В таком виде я бы не хотел отсюда выходить, а ты как знаешь.

Тоджи прижимает свой член к члену Сатору, приходится посмотреть вниз. Первый их перепих, к сожалению, произошёл в темноте, кое-что удалось разглядеть, сейчас не стоит терять драгоценную в некотором роде возможность.

Трение выходит недостаточным, Сатору пялится на их лобковые волосы, посмеиваясь про себя про ночь и день, с острым от возбуждения стыдом думает: с Мегуми таких сравнений никогда не было. Мегуми на него не набрасывался подобным образом, не просил молчать, хотя, ладно, просил, из-за излишней дурости Сатору, неспособного вовремя заткнуться со своими романтическими пошлостями. Мегуми...

Зелёные глаза напротив знакомо-незнакомые, в них легко потеряться, забыть себя.

— Руки, — Тоджи не говорит, скорее рычит.

Локти, Сатору держит его за локти; довольно безопасная зона, если подумать.

— Я хочу, — облизывает пересохший рот, — хочу...

— Рот занять, понятно, — Тоджи убирает руку от ягодицы и запихивает Сатору в рот два пальца, не обращая внимания на сопротивление и попытку сжать зубы. Не то, не то.

И так Мегуми не делал. Вот оно — Юки умудрилась-таки промыть ему мозги. Начались сравнения. Без них проблем мало?

Обхватив его член, Тоджи быстро дрочит, пальцы по языку двигаются Сатору, наоборот, не в таком темпе, гладят почти бережно. Стон сам вырывается, Сатору жмурится, обуреваемый странными эмоциями.

Хорошо и страшно. Качает от одного ко второму бесперебойно.

От избытка ощущений Сатору раскрывает рот широко, высовывает язык, Тоджи засовывает ещё и безымянный палец, занимая всё пространство, сгибает их, заставляя опустить голову ниже, слюна так стекает по ладони, грозится начать впитываться в рукав белой кофты. А, она белая, Сатору только сейчас замечает.

Ему остаётся немного, Тоджи резко убирает пальцы изо рта, цепляя напоследок нижние зубы, Сатору дёргает головой.

Мокрой от слюны ладонью обхватывает оба члена, по позвоночнику проходит горячая волна, мурашки расползаются невидимым подобием крыльев от лопаток и выше.

— Ну, давай, — предлагает Тоджи, проявляет подобие милости.

Натыкаясь на его пальцы, Сатору торопится, быстрее, пока запрет вновь не вступил в силу, мысль о собственной нетипичной инертности лениво притирается между: «какой же у него толстый» и «облизать».

Сатору оттягивает кожу и вдыхает глубоко, их смешавшийся запах вязко оседает на корне языка, вызывая очередное слюноотделение.