Часть 1 (1/2)

Держать язык за зубами — не этому ли полезному навыку стоит приучать каждого человека с детства? Неплохо бы, особенно, когда дело касается Японии. Следует воспитывать невозмутимость и отстранённость разных уровней сложности.

Будучи умным ребёнком, Сатору успешно выслушал и проигнорировал каждый из таких уроков. Он вырос болтуном, очаровательным, обольстительным и готовым приковать внимание любого — даже самого незаинтересованного! — слушателя.

— Мегуми, я совсем забыл сообщить тебе потрясающую новость, — в данный момент у Сатору прилив энергии, дело вовсе не в огромном шоколадном коктейле, выпитом на пустой желудок. Или в нём тоже?

— Потрясающую? — лениво отвечает Мегуми и смотрит с лёгким интересом, слушатель из него отменный. Никогда не перебивает, иногда задаёт верные вопросы, если тема интересная. — Какую же?

— Пару дней назад, когда ты уезжал, — отмечать день рождения подруги, и Сатору совсем не обиделся, что его не взяли с собой. Их с Мегуми круги общения едва ли соприкасаются. — Я ходил на свадьбу.

— Это очередная история о том, как ты чуть не угробил заказ и вовремя исправил положение, да?

Мегуми уточняет, пока Сатору возится с телефоном. Он слишком много фотографирует, избавиться от привычки невозможно, стоило сразу добавить фото в избранные.

— Ну, почти? Я там кое-кого встретил, а потом переспал с ним.

Ага, нужный снимок найден.

Они с Мегуми не встречаются, скорее, используют друг друга как безупречную возможность сбросить пар. Не отказываясь при этом от других людей, разве не чудо? Только вот Сатору от Мегуми ни одной подобной истории за почти год ещё не услышал.

— Я всё смотрел на него и думал о тебе.

Лицо Мегуми меняется, немного вытягивается, губы так и норовят округлиться. Какой же он до невозможности милый, вызывающий желание сжать пальцами щеки и зацеловать до изнеможения.

— Ну, перепих у нас вышел довольно спонтанный и не самый впечатляющий, я был уставшим, он тоже, в общем, из очевидных выигрышей — успел сделать фотку.

Морщины, появляющиеся на лбу Мегуми, выражают явное несогласие с подобным пренебрежением базовыми приличиями.

— Погоди кукситься, зацени, — Сатору тянет ему телефон и в тот же момент видит настолько неприкрытый шок, переходящий в ужас, что сердце, отзываясь, начинает стучать быстрее. — Нет? Слишком старый?

Молчание Мегуми не помогает разобраться; холодные пальцы, накрывающие экран и заодно костяшки Сатору, вовсе выбивают из радостного настроения.

— Эй? — зовёт Сатору и щёлкает пальцами — Мегуми подобное страшно не любит. Из транса ему в конкретный момент даже знакомое раздражение выпасть не помогает.

Приходится пнуть его под столом и отказаться от идеи вызвать скорую — настолько Мегуми, и без того не любящий загорать, успевает побледнеть.

— Что не так? Это один из твоих что ли? — может, настал подходящий момент услышать что-то о личной жизни Мегуми? Сатору готов. Он давно готов, попроси его Мегуми, так и познакомил бы с кем-то подходящим — достаточно радостным и недостаточно болтливым. — Гуми? — его голос садится, начинает сипеть, точно у пробывшего в затяжной истерике ребёнка.

Мимо проходит обнимающаяся парочка, Сатору смотрит на них, лишь бы не смотреть на Мегуми. Появляется ощущение, что любое слово от него сейчас станет смертельным. Ядовитым; медленной такой отравой, способной самого сильного человека уложить на лопатки. Навсегда.

— Маловероятно, что на свете найдётся ещё один такой человек, — подозрительно тихо говорит Мегуми; отмерев, цепляется кончиками пальцев за край стола, не смотрит на Сатору, зато продолжает выталкивать из себя относительно внятные звуки, — но ты же спросил как его зовут?

Спросил, конечно, Сатору давно преодолел рубеж, когда интерес к чужой личностью ограничивался способностями в постели.

Или не так уж давно? Он толком и не помнит.

— Тоджи.

Ожидая волшебного превращения стрёмного Мегуми обратно в привычную версию, Сатору снимает телефон с блока и разглядывает простенькую фотографию. Тёмные волосы, зелёные глаза (он помнит, Тоджи спал в момент съёмки), если бы не — наверняка интересного происхождения, — шрам на губе, то таким Мегуми и мог бы оказаться лет через двадцать. Или меньше. Как жизнь потреплет. Поэтому-то Сатору и думал про Гуми почти весь вечер, периодически сталкиваясь взглядом с острым на язык мужиком, чьё имя узнал позже.

— Ты опять замолчал, — упрямо замечает Сатору.

— Это, — Мегуми берёт паузу на вдох и решается посмотреть в глаза, — мой отец.

Шоколадный коктейль Сатору допил где-то полчаса назад, пока Мегуми ковырялся в картошке. И от слов этих холод в желудке, успевший утихнуть, возвращается с такой силой, что больно.

Нет, правда, слова смертельные. В организме Сатору находится подобие противоядия.

Сатору снимает очки, отказываясь временно от фокуса на реальности, лучше пусть всё будет размыто.

К горлу поступает истерический смех.

Мегуми молчит и постукивает указательными и средними пальцами по столу, делает так, когда задумывается серьёзно.

Булькая смехом, Сатору зажмуривается, уходя во всепрощающую красноватую темноту, и спрашивает:

— Почему ты не говорил о своём отце?

Так, словно ответ поможет справиться со странным фактом подобной связи. И безжизненным — нет, нет, мы же закрыли глаза, не устраивай здесь ничего! — взглядом Мегуми.

— Ты никогда не спрашивал, — слова Мегуми тяжёлые, они усердно давят на плечи Сатору.

Время движется в обычном темпе, глаза приходится открыть. Нашарив на столе очки, Сатору позволяет себе вновь видеть всё чётко. То что нужно. Истерика успешно подавлена. В этот раз быстрее, чем обычно. У него явный прогресс.