Глава 72. (1/2)
- К сожалению, больше ничем не могу помочь, - с ледяной вежливостью ответил Тео.
Если до этого Гарри казалось, что он бьется в каменную стену в три фута толщиной, то теперь ощущение складывалось такое, будто его об эту стену хорошенечко повозили лицом. Руки так и чесались вытащить волшебную палочку и бросить в этого наглеца чем-нибудь стимулирующим. Но, как ни крути, он был при исполнении, так что приходилось держать себя в руках - и в рамках должностных полномочий.
Поначалу все шло довольно гладко: Теодор Нотт и не думал отрицать, что получил в Министерстве артефакт, некогда принадлежавший его семье, после чего, как выяснилось, почти сразу же продал его в Лютном переулке скупщику. Скупщика описал очень подробно, вспомнил дату и точное время - и на этом разговор завяз и не продвинулся ни на дюйм. Нотт категорически отрицал, что кого-то просил о помощи с возвратом артефакта, утверждал, что не помнит, кто выдал ордер, и вообще, если верить его словам, такая щедрость родного Министерства оказалась для него полной неожиданностью. И ни капли не смутила - ведь, если само Министерство сочло, что он вправе распоряжаться этой вещью по своему усмотрению, кто мог предполагать, что это не так?..
Как Гарри ни бился - сдвинуть с места этого упрямца не выходило. Теодор стоял на своем, как скала. Правда, Гарри и сам не вполне понимал, чего добивался - такая сдержанность Нотта его более чем устраивала, но бесил сам факт. Сын осужденного Пожирателя смерти, подозреваемый в причастности к серии ограблений - как он смел быть таким спокойным и уверенным?!
Когда за разъяренным аврором захлопнулась дверь - от души захлопнулась, так, что аж стекла затряслись, Тео наконец позволил себе сесть и выдохнуть. Показное хладнокровие далось ему огромным трудом: руки, которые он на протяжении всего разговора прятал в глубоких карманах халата, мелко тряслись, рубашка на спине промокла. Странно, что к нему пришел сам Поттер. Странно, что не спросил о том, что он делал в приемной Гермионы. Странно, что поверил… или только сделал вид? И все только начинается?..
Было время, когда Теодор Нотт ненавидел Гарри Поттера всей душой. Не сразу, нет - поначалу ему было все равно. Обычная межфакультетская неприязнь, не более того. Но после той статьи на пятом курсе, когда все узнали, что его отец - Пожиратель Смерти, он впервые почувствовал, что это такое: злость, которую можно сдерживать лишь огромным усилием воли, желание причинить боль, затолкать в глотку слова, растоптать, уничтожить!.. И, как будто этого было мало, именно Поттер со своими дружками был виноват в том, что отца полгода спустя посадили в Азкабан. Все они - Малфой, Гойл, Нотт, - лишились тогда отцов, но Теодор был единственным, кто остался фактически сиротой. Ему не было и шестнадцати!.. Старая кухарка, что жила у них тогда, собрала вещички и исчезла через полчаса после того, как сова принесла ”Пророк” с сенсационными новостями. Когда несколько дней спустя юный Теодор приехал из школы, он обнаружил брошеный дом, пустой, как голова Гойла, ящичек с наличностью в отцовском кабинете да гнездо крыс в кухонном шкафу. Так начались его летние каникулы после пятого курса. Два с половиной месяца одиночества в огромном каменном мешке, два с половиной месяца тревоги, неизвестности и страха. В семейном сейфе в Гринготтсе оставалась жалкая кучка золота, которой едва хватило на то, чтобы купить все необходимое к школе и как-то протянуть до конца лета. Он не умел готовить, не знал, с какой стороны подойти к плите, понятия не имел о стирке и уборке сортира. А еще боялся - каждую минуту боялся, что за ним придут. В лучшем случае из аврората, а в худшем… Об этом даже думать было страшно. Однажды кто-то постучал в ворота Нотт-мэнора, и Тео так испугался, что спрятался на чердаке и просидел там до самого вечера - в компании докси и летучих мышей. Полусырая или подгоревшая еда, кое-как очищенные с помощью магии простыни, страх и тотальное одиночество - таким было его лето, и все это - благодаря Гарри Поттеру. Ненависть копилась в нем каждый день, каждый час, по капле - и очень быстро её стало столько, что, казалось, еще чуть-чуть, и перельется через край.
Тридцать первого августа Теодор запер ворота и двери дома, аккуратно сложил немудреные пожитки в чемодан и отправился на вокзал Кингс-Кросс. Его сердце не сжималось от радости в предвкушении теплой постели и горячей вкусной еды. Комфорт стал чем-то далеким, неважным, малозначимым. Все, чего он хотел - это перестать быть одному. Оказаться среди таких же, как он - большего было не надо.
Но никто, ни один из них не был таким, как он. Это Тео понял сразу же, как только увидел румяные щеки еще больше округлившегося за лето Крэбба, сидящего бок о бок с ним Гойла и Малфоя в костюме с иголочки. У каждого из них кто-то был. Был дом, где о них заботились и ждали. И никто не вспомнил о нем. Ни учителя, ни товарищи отца, ни его собственные приятели - всем было все равно. Ни один человек не подумал о том, как он жил эти летние месяцы. Никому не было до него дела. Он сидел за праздничным столом в честь начала учебного года и отчаянно пытался понять: как же так?.. За что?.. Почему?.. Если чистокровные лучше, чем магглорожденные, полукровки и предатели крови, то почему он, чистокровнейший волшебник, провел два месяца в аду одиночества и страха, почему сейчас отпрыски всех этих древних и благородных семей сидят, как на похоронах, опасаясь сказать лишнее или неосторожное слово, а его враг - Гарри, Гарри Поттер, сирота, которого растили магглы, сидит сейчас напротив рядом с подружкой-грязнокровкой, которая беспокоилась о нем и искала его даже тогда, когда он просто опоздал на пир?.. Что с ними со всеми не так? Что не так с этим чертовым миром?!
Эти вопросы занимали Теодора Нотта не один месяц. Он видел, как слетает с Малфоя вся его бравада, уступая место страху, буквально ужасу загнанного в ловушку зверя. Видел, как рвутся дружеские и романтические связи. Видел, как волком глядят друг на друга бывшие влюбленные и друзья. Видел, как медленно, постепенно, но неуклонно страх пропитывает и отравляет все вокруг. Он знал запах страха слишком хорошо, и мог учуять его везде - и сейчас весь Хогвартс буквально провонял им. И только Поттер, как ни странно, не боялся. Ни Поттер, ни его рыжий друг, ни их вездесущая и везделезущая подружка, которую он почему-то больше не мог называть грязнокровкой даже в мыслях.
А потом закончился шестой год. Погиб Дамблдор. Вернулся, точнее, сбежал, из Азкабана отец - но этого Тео почти и не заметил, потому что теперь он так редко бывал в их доме, что, казалось, не жил в нем вовсе. У него были дела поважнее, чем почти взрослый и самостоятельный сын, и Тео был благодарен отцу уже за то, что тот не таскает его с собой на все их сборища. Как он слышал, Малфою в этом плане повезло меньше.
Прошел еще один год, и все закончилось. Школа, война… все. И Тео вновь остался один - на этот раз окончательно и бесповоротно. Некуда было вернуться. Некуда было идти. У него не осталось ни семьи, ни надежд, ни иллюзий. Все, что твердо усвоил к своим восемнадцати годам юный Теодор Нотт - это простая истина: ”Ты не нужен никому, кроме себя”.
Он выбрал свой путь, наметил цель и двинулся к ней. В его жизни поначалу не было ничего, кроме цели - и Тео научился жить так, чтобы цель заполняла его дни и ночи, не оставляя времени ни на раздумья, ни на бессмысленные сожаления. Он был не нужен никому, и сам ни в ком не нуждался. Но однажды - случайная встреча. Так в его жизнь вошел Блейз Забини и почему-то решил в ней остаться. Потом к ним присоединился Малфой - потерянный, разбитый, жалкий. С каждым днем цель становилась немного ближе, но была еще далека - до того дня, пока не появилась Гермиона Грейнджер. Эта девушка и не подозревала, что однажды уже перевернула его жизнь, заставив задуматься о таких вещах, о которых до этого Тео не думал никогда. И сделала это еще раз, когда за одну ночь вдруг заставила пропасть, отделявшую его от цели, просто исчезнуть - по щелчку её тонких пальцев.
Теперь он был должен Гермионе Грейнджер. Дважды, пусть даже она об этом и не подозревала. И это пробило брешь в его броне, сломало основополагающий принцип: рассчитывать только на себя. И катастрофа не замедлила последовать. Помощь - это не благо, как привыкли думать идеалисты вроде Поттера и Грейнджер. Помощь - это наркотик, на который подсаживаешься с первой же дозы, это твоя слабость, твоя уязвимость, твой путь к крушению. Стоит лишь единожды поддаться соблазну и принять её, узнать сладкий, дурманящий вкус поддержки - и все, шаг в пропасть сделан. Ты обречен ждать и надеяться на повторение, и с каждым разом будешь становиться все слабее, все зависимее. Он расслабился - и немедленно получил удар. Такой, который поставил под вопрос то единственное, чем Теодор дорожил: его дело, его цель.