3. Дома (1/2)

Но они жили в таком сложном мире давно установившейся дружбы и мимолетных ссор, что у Кребса не хватало ни энергии, ни смелости войти в этот мир.

Эрнест Хемингуэй. «Дома»

* * *

— Милочка, куда запропастились твои родители? Неужели так основательно осели в Австралии?

«Вы даже не представляете себе, насколько основательно», — мысленно ответила Гермиона, непроизвольно сжав кулаки так, что ногти впились в ладони — физическая боль всегда отвлекала от боли душевной.

Съехав (точнее, сбежав) из Норы, Гермиона не придумала ничего лучше, чем на время перебраться в старый родительский дом. Тут уже несколько лет никто не жил, но она всё никак не решалась продать его. А теперь… Пришло время сбросить груз прошлого в виде дома, где провела детство, где какое-то время была счастлива. Гермиона знала, что не станет здесь жить, а также понимала, что ей не помешают деньги. Начинать новую жизнь с пустым кошельком — неразумно, а зарплата в Мунго не так велика, как хотелось бы.

В первый день она навела порядок в доме и, изрядно утомившись, вышла на задний двор — подышать и поглядеть на заросшие кусты, за которыми когда-то так старательно ухаживала мама. Грустные мысли только-только успели накатиться на Гермиону, как миссис Гроуз, соседка, считавшая себя другом Грейнджеров, влезла в личное пространство со своими расспросами.

— Да… Они уже не вернутся, — скупо ответила ей Гермиона.

Миссис Гроуз никогда ей не нравилась, было в этой женщине что-то отталкивающее. Вот и сейчас она глядела на Гермиону так пристально, будто хотела прочесть мысли. Даже издалека можно было заметить её тяжёлый взгляд, который усугублялся ещё и тем, что миссис Гроуз явно перебарщивала с тушью, отчего ресницы склеивались и напоминали паучьи лапки. «Рон бы точно не оценил такой макияж», — с некоторой обречённостью подумала Гермиона, поёжившись — то ли от холода, то ли от неприятной компании.

— А что так? — не унималась соседка.

«Что так? Всё очень просто. Я изменила память своим родителям, и они, будучи уверенными, что их зовут Венделл и Моника Уилкинс и что у них нет никакой дочери, переехали в Австралию и жили там счастливо. Ровно до тех пор, пока кто-то не поджёг их дом. До тех пор, пока они не погибли при пожаре. Теперь они на кладбище, австралийском, причём на памятниках даже не их настоящие имена. Вот поэтому-то они и не вернутся, миссис Гроуз».

— Там… климат хороший.

— Ох, а я уже так привыкла к их соседству, даже спустя три года всё жду, когда они вернутся. Что же, теперь ты здесь поселишься? Я гляжу, дом в порядок приводишь.

— Я выставила его на продажу.

— И переберёшься к родителям?

— Нет! — Гермиона почувствовала, что ей не хватает воздуха. На улице уже темнело, царила странная душная прохлада, и дома вокруг вдруг показались нежилыми. «Так… спокойно, всё в порядке». — Нет… По крайней мере не скоро. Я планирую пока пожить в Лондоне.

«И желательно не просто пожить, а прожить там долгую жизнь. Хорошо бы ещё счастливую».

Завершив разговор с миссис Гроуз, Гермиона вернулась в дом и спешно закончила перебирать вещи. По сути, ей не так много нужно было взять — кое-что из одежды, книги, личные вещи, старые фотографии. К счастью, после смерти родителей чары рассеялись, и на все семейные фото вернулось изображение Гермионы. Хоть что-то у неё осталось на память.

К вечеру Гермиона управилась с делами и устроилась в гостиной с книгой в руках. На коленях не хватало довольно мурчащего Косолапуса, но он остался в Норе и, вероятно, в этот момент бегал где-то в саду, пугал гномов. Как только она обустроится на новом месте, нужно будет забрать кота к себе. Пусть в лондонской квартире ему будет не так удобно, как в большом доме, но он привыкнет. Важно только подгадать день и время, чтобы Рона не было дома. Учитывая её трусливый побег от серьезных отношений и его прощальное «ты можешь вернуться, когда захочешь…», им лучше не сталкиваться. Слишком уж чётко прорисовывалась картина встречи: вот она заходит в Нору и видит там Рона, в глазах которого читается радостное «ты передумала, пришла обратно?» или куда менее вероятное «что ты здесь забыла?» И даже если Рон лишь сухо поздоровается и спросит о её делах, неловкости не избежать.

Так что Гермиона начала мысленно сопоставлять свой рабочий график с расписанием Рона, и тут вспомнила про блокнот. Написанные чернилами слова всегда выглядят весомее, чем произнесённые мысленно. Наметив подходящий день, она аккуратно вывела вырисовавшийся в голове план действий:

1) Продать дом.

2) Найти квартиру.

3) Переехать.

4) Забрать Косолапуса.

5) Начать жить.

Жить нормально. Это несложно. Раньше же получалось? Если не считать Волдеморта с его хоркруксами и василиском, общения с беглым заключенным, скитаний по лесам, ну и волшебства. Можно ведь устроить себе приемлемую жизнь с точки зрения магического общества. Работа, дом, семья — всё то же, что и у магглов, только с некоторыми бонусами. К счастью, работа у неё уже есть, жильё, вероятно, тоже скоро будет, а насчёт семьи… Практика показала, что с этим пока следует повременить. А уж с пунктами «работа» и «дом» она как-нибудь справится. Кстати, чтобы удачно их сочетать, можно поселиться недалеко от Мунго. К тому же вряд ли ей удастся найти в городе квартиру с камином, аппарировать прямиком в больницу нельзя, а так можно будет добираться пешком. Гермиона нашла в справочнике номер одного из лондонских риэлторских агентств и тут же позвонила:

— Здравствуйте, я хотела бы снять квартиру в районе универмага «Чист и Лозоход лимитед»…

* * *

— Тише, Косолапус, у меня есть ещё полчаса до будильника! — простонала Гермиона ранним утром две недели спустя в ответ на недовольный возглас кота, который следовало понимать так: «Вставай быстрей, я хочу есть!.. И мне скучно».

Она перевернулась на живот и накрылась одеялом с головой, но и это не помогло заглушить следующий вопль «мяу!», который на сей раз можно было вольно перевести так: «Если ты не встанешь сию же секунду, я запрыгну на тебя. Так что давай, хозяйка, обойдёмся без крайних мер». Пришлось встать. Что и говорить, Косолапус порой умел убеждать.

Гермиона уже неделю как переехала, и её новая квартира оказалась вполне сносной. Пожалуй, её можно было бы довести до уровня «хорошая», если немного постараться — заставить полки книгами, добавить пару горшков с цветами, купить занавески… За эти несколько дней на новом месте она мало что сделала, чтобы добавить уюта. Но это только пока.

Раньше в своих мыслях Гермиона часто критиковала интерьер Норы за то, что там всё было чересчур, каждая вещь бросалась в глаза. А в её новом жилище, словно в противовес, как будто всего по чуть-чуть не хватало. Куда ни посмотри — всюду заметна некоторая незавершённость, хочется что-то добавить, довести до совершенства. Только руки никак не доходили — долгие смены в Мунго отнимали много времени и сил.

А может, Гермиона пока просто не готова окончательно обустроиться на новом месте, потому что подсознательно боится сжигать мосты. Конечно, возвращаться к Рону в её планы не входило, даже гипотетически, но… Ох, и самой себе трудно объяснить, почему так сложно делать первые шаги по новой дороге, когда недавно пересечённая финишная прямая предыдущей дистанции ещё виднеется вдали.

Гермионе вдруг вспомнились волшебные часы в доме Уизли, где стрелка с именем Фреда застыла на отметке «в смертельной опасности». Рон как-то заговорил о том, что следовало бы убрать эту стрелку (ну а кому захочется ежедневно лишний раз вспоминать о том, что одного из членов твоей семьи больше нет в живых?) и добавить другую — с именем Гермионы («ты ведь для нас уже, считай, родня»), и все соглашались, но… Никто так и не перешёл от слов к делу. Ведь исчезновение имени «Фред» с циферблата означало бы, что они приняли гибель Фреда и смирились с ней, а это, как бы там ни выглядело со стороны, было не так. И замершая стрелка, пожалуй, стала неким символом, напоминанием о том, что с каждым из них может что-то случиться, что необходимо ценить родных.

А полупустые полки для Гермионы — может, это тоже символ? Показатель того, что у неё впереди ещё много времени, много всего интересного. Она оставляет место для чего-то стоящего. Да и вообще, новые вещи купить куда проще, чем избавиться от старых. На днях, собираясь на работу, Гермиона заметила в шкафу старую футболку Рона — с эмблемой команды «Пушки Педдл». Наверное, случайно прихватила её вместе со своей одеждой, когда в спешке собирала вещи. Поначалу подумала, что нужно вернуть футболку законному владельцу, но, поразмыслив, решила, что лучше не стоит напоминать ему о своем существовании.

Но сколько бы старых футболок ни валялось у неё в шкафу, в доме всё же ощущалась пустота. Гермиона чувствовала её особенно остро — наверное, оттого, что никогда раньше не жила одна. Родительский дом, общая спальня в Хогвартсе, Нора… Всегда вокруг неё были люди, и чаще всего они только мешали — не давали сосредоточиться на чтении, или на написании эссе, или на размышлениях о том, как лучше в очередной раз помочь Гарри… Теперь же, напротив, угнетала тишина. Стены в доме были тонкие, и теоретически Гермиона могла бы слышать шум из соседней квартиры, если бы в первый же день не наложила звукоизолирующие чары. Уж лучше жить в абсолютной тишине, чем невольно слышать обрывки чужой жизни.

Пусто и тихо. Сказали бы ей раньше, что у неё будет такая квартира, Гермиона бы не нашла минусов. Но в действительности одиночество, которое она сама для себя выбрала, оказалось… пугающим. Отчётливо слышать шелест каждой страницы, когда читаешь, отдающий эхом шум капель с кухни, где не до конца закручен кран… А ещё в квартире имелся телефон. Он, разумеется, никогда не звонил, но Гермиона зачем-то пару раз поднимала трубку и проверяла, есть ли гудки. Гудки были, но аппарат по-прежнему хранил молчание. Хотелось даже убрать его куда-нибудь подальше, раз пользы всё равно никакой, но Гермиона решила, что это совсем уж глупо. А вдруг позвонит арендодатель? Или если ей понадобится вызвать такси? Или того хуже — службу помощи? Убирать с глаз долой вещь только потому, что она тебя слегка пугает — глупо. Особенно учитывая то, что «слегка пугало» Гермиону очень многое.

Часто ей казалось, что в квартире слишком холодно, особенно по ночам — приходилось использовать согревающие чары. Но и в тепле уснуть удавалось не сразу — слишком привыкла к Рону, сопящему под боком. И как она спала одна столько лет? Да и днём она часто куталась в плед — он мягкий, и прекрасно заменяет чары. Гермиона всё думала, что это странно — постоянно мёрзнуть, но внутренний голос резонно замечал: «Может, хватит уже ходить босиком по полу? И купи себе одеяло потолще!»

Когда на пятый день в квартиру «заселился» Косолапус, Гермионе стало куда веселее и спокойнее. Ночью он устраивался у неё в ногах, а днём боролся с гнетущей тишиной. Уж кто-кто, а Косолапус был большим любителем пошуметь. А ещё с ним можно было поболтать. Ответных реплик ждать не следовало, но выговориться — всегда пожалуйста. Да, это одно из преимуществ одинокой жизни — можно смело разговаривать с котом, и никто не будет косо смотреть на тебя.

— Держи, Косолапус, — сказала Гермиона, накладывая коту порцию корма. — Благодаря тебе я точно никогда не просплю на работу…

* * *

— Мне нужна помощь, — сказал Люциус Малфой, стоя в дверном проёме её квартиры.

Гермиона пришла с работы и едва успела принять душ, планируя за день хорошенько выспаться, как вдруг услышала стук в дверь. Первый раз с тех пор, как она переехала, к ней наведались гости.

Увидев, кто именно стучался, Гермиона опешила. Она и подумать не могла, что когда-нибудь ещё увидит этого человека. С утра в Мунго кто-то обмолвился, что Малфоя выписывают, но эта новость утонула в водовороте других — более важных.

Тем не менее Гермиона впустила его в свой дом, просто потому, что всегда считала естественным помогать тем, кто просит об этом. Даже если это бывший Пожиратель. Когда Люциус уже вошёл, она запоздало подумала, что выглядит не совсем подобающим образом (особенно в глазах консервативного чистокровного мага) и предприняла попытку оправдаться:

— Простите, я не одета, собиралась вздремнуть. Не ждала гостей.

Но Малфой никак не отреагировал на эту реплику и, похоже, вообще не интересовался её гардеробом — смотрел куда-то в пол.

— У вас тут… Тут довольно светло, — проговорил он, уже успев оглядеться. — И чисто.

— Никогда бы не подумала, что вы ценитель маггловских апартаментов…

— Поверьте, мисс Грейнджер, для меня это тоже непривычно.

Люциус снял пальто, разулся и вместе с Гермионой прошёл в гостиную, где она забралась с ногами в мягкое кресло, а ему предоставила возможность устроиться на диване.

— Так что вы хотели, мистер Малфой? Не припомню, чтобы звала вас в гости.

«Хотя вряд ли вы из того типа людей, которым требуется приглашение».

— А что, сюда вход только по пригласительным?

Хотелось ответить ему грубо или хотя бы язвительно, но тут Люциус издал шелестящий звук — глубоко вздохнул, и... И Гермиона не смогла. Если человек так тяжело вздыхает, значит, он волнуется, и никакие саркастичные комментарии этого не скроют.

— Нет… Наверное… — пробормотала она, силясь подобрать слова. — Как вы узнали, где я живу?

— Я проследил. Шёл за вами от Мунго.

— Но я дома уже почти час.

— Я… ждал.

— Вы хотите, чтобы я поверила в то, что вы шли за мной от больницы и, вычислив мою квартиру, решили просто подождать? Скажите, как вы узнали мой адрес?

— Адрес? Мерлин, да я даже не знаю, какая это улица! — Люциус вновь шумно вздохнул. — Я выжидал удобный момент. И… Вы долго не открывали.

Гермиона не была следователем, но ей казалось, что он говорит правду, пусть это и звучит нелепо. Очевидно, чистокровному магу не так-то просто решиться просить помощи у одной из тех, кого он всегда презирал. Ей ли не понять, что значит бояться сделать первые шаги к чему-то неизвестному. И если Гермиона строит новую жизнь, опираясь на прочный фундамент, то у Люциуса даже развалин от старой не осталось. И он вступает в новый мир — мир, который существовал без него всё это время, который, вероятно, не очень доброжелательно настроен к ничего не смыслящим в маггловском быте волшебникам.

— Я была в душе, — пояснила она. — И вам следовало бы воспользоваться дверным звонком, а не отбивать себе кулаки.

— Что, простите?

— Я сказала… — Гермиона хотела повторить, но тут до неё дошло, что он просто не знает, что такое дверной звонок. — Та кнопочка у двери — если бы вы на неё нажали, я бы услышала раньше.

— Я не заметил этот… звонок.

— А если бы и заметили, то не догадались бы использовать его по назначению, не так ли?

— Нет… То есть да… И поэтому мне нужна ваша помощь. Я не очень хорошо ориентируюсь в маггловском мире. Мне негде жить, и я… Понятия не имею, с чего начать. У меня есть деньги, но на этом всё.

Гермиона смотрела на Люциуса Малфоя, сидящего в её маггловской квартире на её маггловском диване и просящего найти ему не менее маггловское жильё, и думала, что мир сошёл с ума.

— Хорошо, — она кивнула. — Я помогу. Вам надо найти квартиру, но на это потребуется время, минимум пара дней. Так что... Есть место, где вы могли бы ненадолго остановиться?

— Имей я такое место, разве я был бы сейчас здесь?

— Действительно, — Гермиона мысленно отругала себя за глупый вопрос и призадумалась. Нужно было не только найти подходящую квартиру для Люциуса, но и объяснить ему, что к чему. Его можно хоть сейчас заселить в отель, но освоится ли он там или перепугает весь персонал своими причудами? Скорее второе. Главный вопрос: как много потребуется времени, чтобы разжевать Малфою основные правила поведения среди магглов? Гермиона очень надеялась, что немного, и, заглушив внутренний голос, отчаянно вопивший: «Чёрт возьми! Ты вовсе не обязана ему помогать...», она твёрдо сказала:

— Вы можете остаться у меня. Но только на первое время.

«Какая же ты дура, Гермиона!» — ответил на это оскорблённый внутренний голос.

— Спасибо, мисс Грейнджер, — сразу же за ним отозвался Люциус. Его реакция Гермионе понравилась больше.

— Пожалуйста, мистер Малфой.

«Полная дура!»