Часть 6 (1/2)
Привлек звук телевизора. У Николь его не было. Она не смотрела никаких передач. Мерный голос вещающего диктора отчего-то успокаивал, хотя вряд ли рассказывал о чем-то хорошем. Уж точно не в этом городе. Даже сквозь дрему она помнила, в какой обстановке находится последний год. И все же, именно сейчас, эта обстановка ей казалась совсем далекой.
Слишком…тихо. Мирно. Словно бы она попала домой. Под слабой рукой нащупывалась мягкая поверхность. Диван? Тепло. На ней плед… Часы тикают… Сонная девушка повела головой в сторону, почувствовав, как она свесилась, видимо, с края. Странные ощущения.
— Детка, еще свалиться тебе тут не хватало! — резко выдернуло из сна восклицание. Николь через силу едва раскрыла глаза и дернулась, когда ее придержали за плечо. В неразборчивой обстановке были заметны светлые волосы. Через пару секунд зрение прояснилось.
Изо всех сил выдохнув, будто всплыв из-под толщи воды, с непонятной тревогой и растерянностью Николь приподнялась, увидев ясные зеленые глаза. Она уже по голосу поняла кто это, но не понимала, как их обладательница здесь оказалась.
Или, что логичнее…
Как здесь оказалась сама Николь?
«Ничего не понимаю.»
К сожалению, в последнее время она испытывала это ощущение слишком часто.
— Честное слово, я с тобой скоро поседею, — с частично скрытым беспокойством выдает Мия, удостоверившись, что подруга проснулась. У Мии распущены волосы и она выглядит совсем по-домашнему, что на капельку притупляет настороженность.
— Что ты…что я… — сбивчиво бормочет проснувшаяся, сгорбленно садясь. Длинные волосы тут же закрывают все лицо, но все равно видно, как девушка хватается за голову. Чуть-чуть болит. К счастью, ее лепетание блондинка понимает почти сразу.
— Это я у тебя спросить хотела, милая моя, — мягко, но все же настойчиво отвечает Мия. Она растерянно поджимает губы какое-то время, будто не решаясь чего-то сказать. В конце-концов, зеленоглазая просто выдыхает и отходит от подруги.
Николь пока что приходит в себя, силясь хоть что-то вспомнить. Но из последних дней — ничего. Свинцовый взгляд, словно прося помощи, поднимается к официантке. Та явно нервничает. Молчит, обхватив себя за плечи и неуверенно глядит в окно. За ним светло и небо по-привычному белое. Даже среди ее комнаты такие картины вызывают дискомфорт.
— Ты как? — наконец прерывает тишину Вивьен, поворачиваясь в ее сторону.
Николь с неясным страхом на лице продолжает смотреть на коллегу, но голос звучит спокойно. Пусть и хрипит.
— Все хорошо, но…как я здесь оказалась?
— Хороший вопрос! — неожиданно резко всплескивает руками блондинка, улыбаясь не слишком искренне.
Видеть такую напряженную Мию очень непривычно. И очень неприятно.
Однако, та, кажется, справляется со своими эмоциями, закрывая глаза и глубоко вздыхая.
— Вначале скажи мне…кто такой Уильям?
Русоволосая сменяет тихую панику на изумление.
— Уильям? — эхом повторяет она. — Кто это?
И в этот момент в комнате становится сразу два ничего не понимающих человека.
— Ты шутишь что ли? — тревожно смеется Вивьен. Но когда становится понятно, что Николь не стендап-комик, становится лишь больше не по себе. Что происходит? — Тот мальчик-блондин из кафе.
— Его зовут Уильям?.. — тихо проговаривает Николь. Мия снова не выдерживает, нездорово рассмеявшись.
— Ты серьезно?! Сколько вы знакомы, месяца три? И ты все это время не знала его имени? — едва ли не в истерике вопрошает девушка, складывая руки на груди. Кажется, она долго держала все тревожащее при себе, так что теперь это прорывалось против ее воли.
— Постой, так что случилось? — перебивая ожидаемые нервные хохотки, быстро спрашивает сероглазая.
— Уильям принес тебя сюда несколько часов назад… — уже тише, но с тем же беспокойством говорит Вивьен. Она на пару секунд снова поджала губы, смотря на Николь так, будто та сделала что-то кошмарное. — Он ужасно меня перепугал, ты опять была без сознания и…
Затихла. Почему она молчит? Что такое?
Сероглазая нервно сжимает руку. Чувствует себя, как выброшенная собака. Почему же у Мии такой взгляд?
Ноги подгибаются, заставив Дзецубо мрачно усмехнуться. Что-то не так. Он не может…
«Позаботься о ней пока вместо меня, Блэки…»
Блондинка наконец размыкает губы, говоря с нескрываемым страхом:
— Он был весь в крови, Николь… — качает головой блондинка, закрывая глаза. — Явно не в своей.
«Я ненавижу тебя! Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!» — внутренне кричит Уильям, обнаруживший себя сидящим возле чьей-то двери, с чужой рукой на плече. Как, как, как, КАК можно было вырубиться здесь, оставив его наедине с бессознательной девушкой?! Где они?! Что они тут делают?! В чем его толстовка?! Почему все такое отвратительно липкое?
Николь тут же машинально кидает взгляд на себя, замечая, что она в своей домашней футболке и шортах. И край рукава и бок правда были испачканы в чем-то темно-буром. Девушка в ужасе вздергивает вверх край футболки, осматривая себя.
— И не в твоей.
Бок в полном порядке.
Кое-как придя в себя, Уильям поднимается, держа девушку и нажимает в дверной звонок. Он узнает эту дверь, пусть и был здесь всего лишь раз. Действует почти на автомате, главное сбежать. Но и оставлять ее здесь одну нельзя. Всевышний, что же здесь творится… Дверь с тихим скрипом открывается.
Комната погружается в гробовую тишину, прерываемую только тихо жужжащим телевизором. Николь не знает, что ответить, а потому тупо пялится в пол, в то время как Мия подхватывает со столика пульт и делает звук громче.
— Твою мать! — смертельно побледнев при виде парочки, вскрикивает блондинка. Парень, едва держащийся на ногах, просто сваливает будто уснувшую попутчицу в руки официантки.
Единственное, что едва удалось расслышать от него было невнятное:
— Прости…
И так же стремительно он скрывается на лестнице. Вивьен в таком шоке, что лишь с открытым ртом переводит взгляд с подруги на лестницу, не зная, что предпринять. А Уильяма уже и след простыл.
— А через пару минут я услышала это, — невесело продолжила девушка, сосредоточив свое внимание на говорившем в телевизоре.
»…В результате происшествия пострадало более пятьсот человек, три тысячи погибли. Местонахождение еще восемьсот двадцати человек неизвестно. На месте до сих пор ведутся аварийно-спасательные операции…»
На экране мелькали кадры обломков, перемотанные желтой лентой участки, спасатели, машины скорой помощи, пожарные…
»…взрывы серьёзно повредили инфраструктуру всего южного района, уничтожено около тридцати зданий…»
Видеть подобное в Салеме не то, что бы редкость, но когда видишь по новостям улицы и дворы, по которым ходил каждый день, склизкий уж дурного предчувствия свивается в узел в животе.
»…одно из самых масштабных разрушений Хеллсалем Лот за последние два года…»
— В той стороне, — официантка подняла руку, указывая в окно, выходящее на юг. — Все пылало. Будто солнце вновь вернулось…
Показывать такое по телевидению… Они совсем там чокнулись?
— Я ко многому здесь уже привыкла, но когда я увидела тебя… — блондинка в очередной раз вздыхает и проводит руками по лицу, сбрасывая напряжение. В очередной раз доказывает, что она слишком хороша для этого города. Слишком заботливая ко всем, даже к тем, с кем знакома совсем недавно.
И все же, когда Вивьен убирает ладони, в притупленном малахитовом взоре прячется…недоверие?
Николь чувствует себя ужасно паршиво. Вновь все нутро заволакивает апатией и сонливостью, предотвращая слезы. Она ничего не сделала. Она ничего не сделала. Всё, чего она хотела в тот вечер — лишь приготовить себе ужин и спокойно лечь спать. Она не ждала гостей и не ждала Уильяма. Почему же на нее так смотрят, будто в смерти тех трех тысяч человек виновата она? Она ведь…даже не просила спасать. Она даже не помнит толком, что случилось. Кровь на футболке — не Николь ее причина.
Девушка горбится еще больше, полностью закрывая лицо волосами и жмурясь. Несмотря на все уговоры самой себя, на колено капает слеза.
Может быть было бы даже лучше…если бы она осталась там.
— Эй-эй-эй, ты чего? Голова опять болит? — шустро подбегает подруга, убирая с лица спутанные длинные пряди. Слишком заботливая. — Черт, надо было вызвать врача, надо было. Но они же все теперь на операциях…
Нико тихо мотает головой, закрывая лицо ладонями. В голове полный беспорядок. Ей еще надо прийти в себя и хотя бы толком вспомнить, что произошло. Доносится глухое бормотание:
— Со мной все хорошо. Сделаешь мне чай?..
— Конечно, детка, одну минуту! — обрадовавшись смене темы и деятельности, подскочила с корточек блондинка. Напоследок она еще подержала ее за руки, показывая свою поддержку, а затем унеслась на кухню.
***</p>
Когда в Салеме наступает ночь, от нее спасенья нет. Многочисленные огни могут разогнать чернильную мглу, но они не спасают от того, что наступила ночь. В это время суток город становится на порядок страшнее, чем обычно.
Особенно теперь, когда все силы брошены в одну точку, на ее восстановление. Жутко и представить, что сейчас творится в северном районе.
Дараку глупец… Столько сил бросить на то, чтобы померяться приборами с Алигурой. И не задеть главную цель.
Король Отчаяния спокойно прохаживался среди домов, облитый мертвым светом фонарей. Навязчивый мотив не уходил из головы. Закрыв глаза, почти умиротворенно, насвистывал какую-то мелодию. Сцепить двух могущественных Королей и устроить хаос — меточка «выполнено». Жаль только, что за этим наблюдать — лишь как ворошить муравьиное гнездо. Весело смотреть только первые пару минут, как они, как сумасшедшие, бегут и паникуют. Затем надоедает.
Едкий воздух разъедает легкие. Против воли Дзецубо закашливается, раздраженно маша рукой перед носом. Химическое оружие, Хэнсю, идеально… Люди здесь ходят в защитных костюмах. Попавшись на глаза одному, вампир расплывается в широчайшей улыбке, и исчезает. Действовать на нервы, несомненно, очень увлекательно, но пока что он не должен привлекать к себе много внимания.
Промозглый ветер трепет толстовку, и даже отсюда до него долетают холодные морские брызги. Рыхлый песок продавливается под ногами, сыпясь в кроссовки при каждом движении. Король подходит ближе к воде.
Там, через пару сотню метров — стена, которую невозможно пробить. Серая и неприступная. Стены его клетки.
Тело покрывается мурашками, когда кроссовок целиком погружается в воду. Волн почти нет. Отчаяние делает еще пару шагов, смотря вперед, как завороженный, пока все внутренности застывают от ледяной воды. Клубы свинцового дыма вдалеке околдовывают, вырисовываются в разные фигуры, ежесекундно меняют облики, то скалятся, то смеются. Зовут и дразнят. Вода уже по колено, но этого все равно мало. Далеко. Лезть в воду ночью вначале зимы — кто мог придумать идею лучше?
Обманчиво ласковый ноябрьский ветер дует в спину, а стоит Дзецубо остановиться — с остервенением толкает вперед. Глубже на дно, с головой в омут. Волны тянут за собой, они уже по бедра. Хватают за руки, теперь уже они тут главные. Он и не сопротивляется. Хочется хотя бы на секунду приблизиться к свободе, хоть каплю света увидеть. Существо, века прожившее там, где нет никаких границ, сходит с ума от мысли, что оно заперто. Толстовка ужасно тяжелеет, а глаза начинают одновременно с мольбой и яростью алеть, переливаясь фиолетовым. Морозная океанская вода уже по грудь, ноги едва держит, волны нарастают. Заходить так глубоко в эту воду может быть опасно для жизни. Тяжело задышав, выпуская изо рта клочья пара, Король Отчаяния открывает рот, понимая, что он все еще далеко. Невообразимо далеко от свободы. У людей есть уникальная способность выпускать эмоции — через слезы. В своем облике у Дзецубо не было такой возможности.
Вал воды поднимается неслабый, отдаленные брызги уже заливают волосы и лицо. Где-то рядом с барьером разразилась самая настоящая битва — одна из причин, почему заходить в эту воду может быть смертельно. Гигантские щупальца, разрывая тонну воды, хлещут воздух и сбивают в округе все. Полицейские лодки и вертолеты ломаются пополам, как вафельные трубочки. Вода, песок под ногами, воздух — все вокруг начинает дрожать. Слышится грохот и человеческие крики, от которых он устал еще несколько сотен лет назад. Они никогда не меняются. Они везде.
Его собственный крик слышится лишь доли секунд, а затем все принимает на себя вода. Отпустив ноги, перестав держаться, Король Отчаяния бросается в воду, позволяя волнам швырнуть его на самую глубину. Трескучий мороз тут же пробирается до самых костей, отчего на секунду даже кажется, что Дзецубо потерял сознание. Лишь на мгновение все звуки пропадают, исчезают все барьеры, темнота вокруг непроглядная и почти наступает долгожданная свобода. Руки с ногами немеют, шевельнуться не представляется возможным. Все до того момента, пока его не хватают.
Резким рывком громыхание возвращается, эпилептические мигания фонарей издали бьют в глаза. Его, как маленького щенка, легко держит в руке какой-то старый мужчина в толстой куртке. Не успевает он и вдохнуть, как его кидают на жесткий пол лодки, счесывая кожу на щеке. Все еще не ориентируясь в пространстве, парень закашливается и весь трясется, как припадочный. Сбоку слышится рев.
— Ты сдурел, малой?! Что ты здесь делал?!
Мужчине приходится перекрикивать поднявшийся гвалт. До блондина медленно доходит. Его вытащили. Приняли за обычного человека. У него отняли…его забвение.
Небольшую лодку качает, как сумасшедшую, отчего даже спасатель едва держится на ногах. В таком катере их должно быть минимум двое. Но почему же он тут один?
Чувствительный нос в секунду улавливает запах крови. Темные пятна впитались в ошметки тряпья и веревки на лодке. И сама куртка мужчины, пусть и знатно окатанная водой, сохраняет эти резкие нотки, которые он ни за что не спутает ни с чем другим. Здесь кто-то умер. Дзецубо, поднявшись на локтях, дико оглядывает обстановку. Загоревшиеся карминовые глаза блестят в темноте так ярко, что даже мужчина замечает эту уже через пару секунд. И тут Король начинает чувствовать еще и чужой страх.
В такой истерической обстановке эти два момента разгоняют его, как дикое животное. Холод мгновением сходит на нет, адреналин кипятком бурлит в крови. На лице обычного человеческого мальчишки появляется сумасшедший оскал. И только когда до ушей доходит рычание, спасатель понимает, что лучше было бы прыгать в воду.
Но не успевает — потеряв последние капли рассудка, Король Отчаяния бросается на него и сам сталкивает в воду, разрывая куртку. Волны вокруг сыпятся красным.
***</p>
Чуть позже, спустя пару дней, когда Николь уже проверилась у врача и смущенно занимала место в квартире Вивьен, обнаружилась забавная вещь.
Эта же самая вещь заставила Дзецубо смеяться до хрипа и чернильных слез. С самого начала, как он это увидел. Как можно было так облажаться? Это просто…ну просто…
Судьба какая-то?
— Не хочешь к психологу сходить, дорогой? — приторно поинтересовался Дараку, глядя, как вампир в остервенении трясется, держа руку на зачесанной назад челке. Тот лишь продолжал сотрясаться, откинув голову. Разноцветные силуэты монстров то смотрели на него с непониманием, то начинали смеяться тоже, хотя, скорее всего, ни черта не понимали причины.
— Ахах…ха…ха-ха-ха… К психологу, говоришь? — не поднимая голову, с улыбкой проблеял Король Отчаяния. А затем все же выпрямился, громыхнув локтями об стол, и в упор начал смотреть Королю Разврата в глаза. К счастью, тот сидел за несколько метров от него. — Да тут психиатр нужен.