Часть 59 (2/2)
Заметив проходившую мимо него Грейнджер, одарившую парня подозрительным взглядом, Малфой усмехнулся и подмигнул магглорождённой волшебнице. Глаза Гермионы мгновенно округлились, став в два раза больше обычного, и девушка поспешно отвела взгляд. Что ж, это было неожиданно.
***
Гарри прекрасно знал, что среди его близких друзей и просто знакомых бытовало единогласное мнение: у Поттера всегда и во всём виноват Малфой.
Многие при этом ещё добавляли, что это – аксиома, абсолютно не требующая доказательств. Вот только в прошлой жизни им всем довольно часто приходилось заткнуть свой сарказм туда, где солнце не светит, а Мерлин никогда не заглянет, и признать: как правило, Гарри оказывался прав. И одним из примеров подобного и был их шестой год в Хогвартсе, когда Поттер утверждал, что Малфой принял метку и стал пожирателем смерти, а ему не верили.
Что ж, в этой жизни своими подозрениями о подобных вещах Гарри поделился бы только с одним человеком, и на этот раз Гермиона с ним не спорила и не переубеждала. Если Гарри Поттер хочет что-то для себя выяснить, значит, Гарри Поттер должен именно это сделать, а она ему поможет. Конечно, зацикленности на Малфое в этой жизни у Поттера совершенно не наблюдалось. Все было выяснено ещё в прошлой реальности, но сейчас Гарри и Гермионе было просто любопытно, будет ли повтор прошлого?
Доставлен ли в Хогвартс исчезающий шкаф? Красуется ли на бледной коже предплечья Малфоя метка? Будут ли покушения на жизнь Дамблдора, и увенчаются ли они прибытием в Хогвартс Пожирателей Смерти в ту ночь, когда по заключённому между ними соглашению Снейп произнесет два непростительных слова, тем самым спасая душу Драко Малфоя? В принципе, Поттер и Грейнджер даже не стремились все это предотвратить.
Профессор Дамблдор умирал, тёмное проклятие на его руке безжалостно продвигалось ближе к сердцу, и в прошлом опытные борцы с тьмой, Грейнджер и Поттер прекрасно осознавали: если бы не Снейп, смерть настигла бы Дамблдора через несколько недель, максимум – месяцев. Но всё это обозначало, что одним прекрасным вечером, когда Гарри, в отличие от прошлой жизни находившийся не в спальне мальчиков, а с Гермионой в библиотеке, открыл карту мародёров, Грейнджер лишь усмехнулась.
– Решил всё-таки проверить, чем занимается Малфой? По-прежнему ли он исчезает с карты?
– Я настолько предсказуем? – насмешливо приподнял бровь Гарри и сверкнул глазами. – Хотя и не могу утверждать, что в своём предположении ты ошиблась.
– После стольких лет не скажу, что ты можешь меня уж так сильно удивить, – пожав плечами и даже не поднимая головы от своей книги, проговорила Гермиона. – Но мне самой интересно, насколько события пошли в этот раз по другому руслу. Люциус не оплошал в глазах своего Лорда, и Том вряд ли решил наказать его через сына. Хотя, кто его знает? Это ведь мы всегда смотрели на порученную Малфою миссию убить Дамблдора и на принятие им метки, как на наказание. Сам он изначально воспринимал это, как возложенную на себя честь. Или во всяком случае, именно так ты понял их спор со Снейпом во время рождественской вечеринки в нашем прошлом. Поэтому мне тоже было бы интересно узнать, как многое изменилось.
– Не знаю, отменил ли он миссию Малфоя, – Гарри взмахнул палочкой над картой, шепча заклинание. – Потому что в отличие от прошлого раза, Малфой теперь с карты не исчезает и практически все свое время проводит в гостиной Слизерина или в библиотеке. Как и летает за команду Слизерина по квиддичу. Но мне всё-таки было бы очень любопытно знать, если он принял метку и стал пожирателем.
– Что ж, – Гермиона невозмутимо повела плечами. – Нам всего лишь нужно каким-то образом спровоцировать его закатать рукава, и все сразу станет ясно.
– Ага, точно, – Гарри вновь хмыкнул, многозначительно приподняв бровь. – Всего-ничего. Так мы и сделаем.
К огромному удивлению обоих, шанс всё для себя выяснить предоставился намного быстрее, чем ожидалось, и без каких-либо усилий со стороны Гарри или Гермионы. На одном из последующих уроков Зелий, Гораций Слагхорн надумал задать им сварить любовное зелье.
Гермиона не могла припомнить, было ли подобное в программе их занятий в прошлой жизни, но именно на шестом курсе некоторые учащиеся обзавелись бутылочкой-двумя именно с Амортенцией. А некоторые, как Ромильда Вейн, даже ею воспользовались. Впрочем, вполне вероятно, что именно так и начались в прошлой жизни довольно многие пары на шестом курсе. Едва профессор Слагхорн озвучил свое задание, рука Лаванды Браун взметнулась вверх.
- А можно я буду в паре с Грейнджер? – выкрикнула Лаванда, едва Гораций объяснил, что на их уровне «мастерства» Амортенцию лучше всего готовить в парах.
Гермиона закатила глаза, внезапно задаваясь вопросом, не в результате ли такого их сотрудничества в прошлой жизни, а ведь Браун и тогда умудрилась попасть в класс по зельем повышенной сложности, потом её соперница и заполучила Рона. Чуть позже Ромильда пыталась подсунуть Поттеру Амортенцию, хотя предназначенные для Гарри конфеты и слопал в той жизни Рональд. Могли отношения Рона с Лавандой тоже быть результатом зелья? Особенно если варила его именно Гермиона, ведь в таком случае вышло бы оно абсолютно идеальным.
– И кого ты собираешься опаивать, Браун? – раздался голос Поттера с ясно проскальзывающими в нём аврорскими нотками. – Потому что мы все прекрасно знаем, что зелье в исполнении Гермионы будет безупречным. И вообще, Гермиона и я в этом году работаем в паре и готовим зелья вместе.
– А почему бы нам не сделать это упражнение немного интересней, дамы и господа? – довольно неожиданно раздался с последней парты голос Драко Малфоя, и уже успевшая незаметно переместиться поближе к одному из лучших учеников в зельях, Паркинсон мгновенно нахмурилась. – Давайте немного перетасуем карты. Что мы все составляем пары из учащихся одного факультета? Итак всем давно известно: хочешь идеальное зелье в исполнении, скажем так, «неидеального» зельевара – поставь его в пару к Грейнджер. А почему бы нам на этот раз не составить пары одного уровня, но из учащихся разных факультетов? Например, хоть я Грейнджер и уступаю, чего уж там, но всё-таки мы с ней приблизительно на одном уровне. Плюс-минус пару десятков баллов, конечно. А давайте я стану с ней в пару! А Браун пусть варит, например, с Ноттом.
– Эй, – мгновенно раздался возмущенный голос Тео. – Я, конечно, не претендую в классе на пальму первенства, но и мои баллы от Грейнджер и Малфоя недалеко ушли. Хотя, чего уж греха таить, в Мастера по зельеварению я не мечу. Папочка не пустит.
– Да бросить ты, Тео, – решил подать голос Блейз Забини. – Ты на таком же уровне, как и я, и от Грейнджер нас отделяет ещё пара десятков баллов в дополнении к Малфоевским. Но я вот тоже был бы не против провести такой эксперимент. Даже сам добровольно стану в пару с Вейн.
– К слову, будет любопытно глянуть, как Поттер справится в паре, скажем, с Паркинсон, – вновь раздался насмешливый голос Малфоя, который Гарри на этот раз нашел довольно противным и раздражающим. Впрочем, Поттер избрал особенно не сопротивляться, вместо этого поспешно просматривая альтернативные шаги в приготовлении Амортенции авторства Принца-полукровки. Возражать один раз поработать в паре с «мопсихой» Гарри, может, не будет, но и дать Паркинсон возможность узнать о его учебнике тоже был совершенно не намерен.
– Да без проблем, – быстро просмотрев всё, что ему было нужно, хмыкнул Гарри. В конце концов, даже если их совместное с Паркинсон зелье и не будет идеальным, он не расстроится. Сам он использовать Амортенцию не намерен, а если в результате их неудачи у Паркинсон или объекта её вожделения начнётся понос или выскочат прыщи, Поттер особенно не расстроится. – Меняемся местами и поехали.
Захлопнув учебник Принца-полукровки и незаметно опустив его в школьную сумку, Гарри поднялся с места, направляясь к парте с уже позеленевшей от злости Паркинсон. И попутно обратил внимание, что Малфой уже стоял возле Гермионы, явно дожидаясь, пока Поттер освободит ему место. Кивнув Гарри с той самой насмешливой улыбкой, которую Поттеру очень хотелось стереть с лица слизеринца желательно таким маггловским способом, как кулаками, Драко демонстративно снял свою мантию и повесил её на спинку стула.
– Что ж, как говорится, время закатать рукава, и приступить к работе, – подмигнув Гермионе, процедил Малфой и сделал именно это.
Словно зачарованный, Поттер наблюдал, как безупречно-белая ткань рубашки Малфоя отступала под натиском его тонких пальцев, остановившись в районе локтя и являя на свет такую же безупречно-белую кожу. Метки на предплечье Малфоя не было.