Часть 46 (1/2)

К огромному удивлению Драко, ему довольно быстро удалось обнаружить содержание заклинания. В обычно впечатляющих познаниях Грейнджер явно имелся пробел, и положив руку на сердце, Драко даже не мог бы в этом винить магглорождённую волшебницу. Кровная магия была не просто табу для изучения и обсуждения, в Волшебном мире она считалась чуть ли ни домашними легендами и сказками. Как и сказания о трёх братьях и дарах смерти.

О кровной магии рассказывали отцы своим сыновьям в день их совершеннолетия, чтобы те могли передать знания собственным наследникам. Даже дочери в подробности о Кровной магии посвящались далеко не всегда, и это не говоря о том, что «сказания» передавались буквально из уст в уста и только в некоторых семьях. А общедоступных книг элементарно не было.

Другими словами, «почитать в библиотеке» - было невозможно. Отец в свое время утверждал, что даже далеко немногие невыразимцы в Отделе Тайн были посвящены в особенно специфические нюансы кровной магии: быть может, несколько избранных специалистов, конкретно занимающихся вопросом.

Сказать по правде, Драко был так же далеко не уверен, что Сириус Блэк знал подобные детали: мятежный дядюшка слишком рано начал буквально из кожи лезть вон, чтобы продемонстрировать родителям: Тёмные искусства ему противны, и он намеревается пойти другим путём принять совершенно иную сторону. А поскольку кровная магия «Светлой» стороной по определению считалась «темнейшей из тёмных», Драко мог бы поспорить на что угодно: отец Сириуса – ни разу не дурак, если не учитывать слепое поклонение Ориона Блэка лорду Волан-де-Морту - наверняка побоялся и не посвятил собственного старшего сына в подобные детали. Слишком многое из произошедшего в будущем в их прошлой жизни подтверждало подобное предположение Малфоя.

Драко был даже не уверен, знали ли некоторые нюансы, которыми Люциус поделился с ним самими лишь намного позже в прошлой жизни, сестры-Блэк, одной из которых была его мать. Очень даже может быть, что нет, ведь некоторые предложения по использованию и манипуляции этой самой Кровной магии, благодаря которым когда-то Беллатрикс и Нарцисса и переманили на свою сторону Кричера, исходили именно от Люциуса.

В любом случае, осторожные вопросы, заданные Драко собственным друзьям, очень быстро дали ему понять: тот пергамент, который был надёжно спрятан в книгу «псевдо-рун», никто кроме него тоже не видел. И поэтому в один прекрасный день, когда Гермиона, чувствуя себя в полной безопасности, сидела в библиотеке и изучала книгу и пергамент, Малфой небрежно прошелся за её спиной. Грейнджер совершенно не отреагировала на его присутствие, и Драко успел хорошенько разглядеть текст на пергаменте, пока девушка не пришла в себя и резко не обернулась, практически на автомате захлопнув книгу и спрятав пергамент в её страницах.

– Что тебе нужно, Малфой? – голос Гермионы звучал довольно настороженно. Сделав самое невинное выражение лица, на которое он был способен, Малфой пожал плечами.

– Хотел уточнить кое-что по нашему домашнему заданию. Рунам. Я не совсем понял задачу.

Грейнджер уставилась на него, словно это он носил в тюрбане на голове Волан-де-Морта, а потом просто кивнула. Наверняка вспомнив, что её книгу все видят именно, как учебник по рунам.

Естественно, Малфой к этой конфронтации подготовился досконально, и поэтому нужные вопросы по одной из сверхсложных задач тоже придумал заранее. Нужно сказать, что он вполне ожидал какой-нибудь подколки или откровенной грубости от магглорождённой волшебницы, но Гермиона только пожала плечами и принялась объяснять теорию и её применение.

Драко изо всех сил продолжал придавать своему лицу самое серьезное выражение, на которое только был способен, разыгрывая стопроцентную заинтересованность. Сам же он, словно заезженная пластинка на старинном граммофоне, в уме по круговой повторял увиденное на пергаменте заклинание. Даже если бы он и не провёл целое лето, изучая тёмные проклятия, их наложение и детали составления, он бы все равно мог предположить: каждое слово и его порядок имеют значение.

Вот только все те знания, которые он приобрёл за лето, совершенно никоим образом не помогали ему с ответом на тот самый вопрос. «Как с этим бороться и что делать, если хочешь ритуал предотвратить». Когда Грейнджер окончила объяснять все детали их домашнего задания по рунам, Малфой кивнул, вежливо поблагодарил однокурсницу и направился прочь. По дороге чуть не врезавшись в настороженного Поттера, очевидно уже торопившегося на помощь подруге. Одарив Избранного вежливым кивком головы, Драко стремительным шагом покинуть библиотеку.

– Что от тебя хотел Малфой? – Гарри небрежно опустился на стул, ещё несколько мгновений назад занимаемый тем самым слизеринцем, о причинах присутствия которого подле своей подруги он сейчас осведомлялся.

– Ничего такого, на самом деле, – равнодушно пожала плечами Гермиона и вновь открыла свою книгу. – Хотел задать кое-какие вопросы по домашнему заданию из Древних Рун. Все же видят эту книгу, как учебник.

– То есть, Малфой решил попросить твоей помощи с домашним заданием? – задумчиво протянул Поттер и покачал головой. Грейнджер не нужно было переводить его реакцию в какие-либо слова: она сама прекрасно все понимала.

– Невероятно, но факт. Просто хотел задать вопрос, без сарказма, подколок и оскорблений. Так что, проехали. Можешь выключить постоянную бдительность. Ничего подозрительного здесь не произошло.

Гермиона вновь принялась перечитывать параграф о составлении тёмных заклинаний, не в силах избавиться от ощущение, что она упускает из виду какой-то нюанс. А должна была уже его уловить, но каждый раз, когда Грейнджер казалось, что вот прямо сейчас она схватила мысль за хвост, та ускользала.

А ещё Гермиона не могла полностью избавиться от ещё одной назойливой мысли: ничего подозрительного не произошло, если не учитывать, что Малфой вообще к ней подошел, задал вопрос, выслушал ответ с уважением и без каких-либо негативных эмоций, поблагодарил и отправился восвояси. Грейнджер вновь заткнула насмешливый голос в голове, упорно твердивший: на самом деле, всё это подозрительно, когда включает в себя Малфоя.

***

Драко Малфой откинулся на спинку стула, устало прикрыв глаза. Он уже несколько дней пялился на текст подсмотренного у Грейнджер и переписанного на собственный пергамент заклинания, и всё, к чему он мог прийти: что-то казалось ему знакомым и не давало покоя. Какая-то мысль крутилась на самой грани сознания, той самой, которая отгораживает логическое мышление от предчувствия.

Только в его случае это обозначало грань между сознательными воспоминаниями из этой жизни и уже начавшими покрываться туманом из прошлой. Ответ был там, в тёмном Малфой-меноре времён Волан-де-Морта. Он слышал его, или хотя бы какой-то намёк на решение этой задачи от одного из тёмных волшебников или волшебниц, каждый день таскавшихся по его фамильному поместью, обедавшими за его столом. Размышлявших вслух и делившихся познаниями.

Вот только Драко не мог ухватиться за эту мысль. Собственных знаний подобной тематики не хватало, в книгах ничего не было, а спросить было некого. Когда-то очень давно он сообразил, что некоторые воспоминания, которые могут ему пригодиться в будущем, нужно сохранять в волшебных флаконах. Пока они окончательно не испарятся, как имели свойство делать, чем дальше новый поток времени уносил Малфоя от момента перемещения.

Вот только Драко и в мысли никогда не приходило сохранить воспоминания о разговорах тёмных волшебников, «рыцарей Волан-де-Морта», собиравшихся вокруг огромного стола в поместье Малфоев. Решив воспользоваться единственным известным ему способом сконцентрироваться на чем-то, что уже забылось, Драко часами предавался медитации, погружаясь все глубже и глубже в собственное сознание.

Но информация не хотела выдавать себя, уже покрытая мраком отверженного прошлого… Пока однажды ночью намёк не пришел во сне, нашёптанный наигранно-слащавым голосом тётки Беллатрикс. Позднее в своей прошлой жизни Малфой не раз отмечал, что Белла очень часто звучала, как порнозвезда из маггловских фильмов, и в какой-то момент уже взрослый Драко задавался вполне оправданным вопросом, если Беллатрикс это делала специально.

Но именно голос своей ненормальной тётушки Малфой услышал во сне, а наутро, хотя он по-прежнему не знал, как предотвратить ритуал Возрождения, Драко понял, что теперь имел довольно чёткое представление, как подвергнуть его саботажу…

Гермиона от неожиданности вздрогнула, когда Драко Малфой плюхнулся на стул возле неё, тем самым вытаскивая девушку из глубоких размышлений. Время утекало сквозь пальцы, словно песок разбитого маховика, и с каждой минутой становилось все более понятно: предотвратить Возрождение Тёмного Лорда им не удастся. А до третьей стадии Турнира оставалось не так много времени.

Что ж, они с Гарри уже давно решили, что им придётся сконцентрироваться на спасении Седрика Диггори. Гарри всего лишь обойдёт его в лабиринте, даже швырнув каким-нибудь заклинанием, если нужно. Как бы иронично это ни звучало, но по всему выходило, что Флёр и Виктор под конец Турнира были под действием каких-то странных чар.

Точнее, эти заклинания казались странными четырнадцатилетнему Гарри Поттеру, а вот бывший начальник Аврората прекрасно знал, что именно в них попало. И Гермиона могла поставить, что угодно: Поттер намеревался при необходимости швырнуть их в своих «соперников» сам.

А ещё что-нибудь аналогичное в Седрика для компании. Таким образом, практически отказавшись от мысли предотвратить Возрождение или способствовать проведению Ритуала в какой-либо видоизменённой форме, Грейнджер и Поттер теперь планировали изменить лишь один конечный результат. Седрик Диггори на этот раз не должен был умереть.

– Ай-ай-ай, Грейнджер, – меж тем насмешливо протянул Драко, глядя прямо в глаза Гермионы, и когда девушка перевела на него взгляд, продолжил. – Хорошая девочка, светлая волшебница, отличница и лучшая подруга Гарри Поттера любопытствует о самых плохих заклинаниях, известных Магическому миру?

– Не имею ни малейшего понятия, о чем ты сейчас, Малфой, – Гермиона подозрительно прищурилась. Что-то было явно не так, но самая умная ведьма пока не могла понять, что именно.