Золушка (Волшебство против Санджи) (2/2)

— Этот человек пропал давно, я даже больше не знаю, где он живет…

— Харе сопли пускать. Принц ты, черт побери, или нет! Собрал ноги в руки и пошел, — начала раззадоривать его новая знакомая. — В общем так. Если ровно за месяц ты не найдешь его и не признаешься, то должен будешь выйти на площадь, что у старых не идущих давно часов, и прокричать на всю толпу: «Я принц Зоро, вместо парикмахера хожу к садовнику, который пропалывает сорняки на газоне, что на моей голове»! Усек? Только именно там, чтобы я узнала.

— Вот у тебя извращенная фантазия, — Зоро смеялся почему-то очень тепло. — Ну тогда и ты если не признаешься за месяц, то выйдешь и прокричишь: «Все завитушкобровые — форменные дурни, это я вам как одна из них говорю!».

— Ээээй! Почему именно так, у меня же полно братьев! — возмутилась девушка.

— Вот именно, вот именно, — Зоро был невероятно доволен. — Кстати, а как твое имя…

Вдруг огромные часы в бальной зале начали отбивать полночь. Это было неожиданно, Зоро даже вздрогнул, а девушка рядом с ним прямо затряслась, вскочила на ноги, панически осмотрелась и выскочила в то самое окно! Захрустела ветка дерева.

— Эй, полоумная, туфли забыла! — закричал ей высунувшийся вслед Зоро, указывая на изящные хрустальные туфельки на подоконнике.

— Не забудь, ровно через месяц под старыми часами, если ты слабак и тютя! — прокричала девушка. Зоро улыбнулся, Завитушки все же невероятный народец. Когда он отвел взгляд от окна, а часы закончили бить полночь, на подоконнике стояли уже не женские туфельки, а пара мужских ботинок сорок четвертого размера.

Следующим же утром перед Зоро была вся секретная агентура королевства, у них было задание — найти одного конкретного человека, пропавшего из жизни принца с концами пять лет назад. Из дворца те как ищейки бросились в бандитские районы города, где навеки пропадают люди, разбежались по давним знакомым и соседям объекта, везде было глухо. Сбежавший из дома вскоре после отчисления из военной школы Санджи Винсмоук как в воду канул.

Месяц спустя Санджи все еще поминал за шуточку Иву-саму крепким словцом. Поминал, когда утром ставил тесто в своей маленькой пекарне, поминал, когда выходил перекурить и посмотреть на то, как разбирают сцену на площади перед остановившимися часами. Труппа артистов уезжала, увозя с собой девушку, которая месяц назад разбила ему сердце, рассмеявшись прямо в лицо, когда тот подошел к ней с признанием. Но он ни о чем не жалел, минул месяц, на душе стало легче, и он отпускал странствующую труппу с теплотой на сердце. Интересно, как там дела у Маримо, признался ли он своей отчаянной пятилетней любви? И все же удивительно, он в тайне запал на мужика, а по нему и не скажешь — весь такой правильный, идет прямо будто самурай.

Куда он, кстати, идет? Черт побери, да это же и правда Маримо идет через площадь! Тогда Санджи назвал площадь перед своим кафе нарочно, чтобы не пропустить зрелище, но он и не верил, что Маримо всерьез это воспримет! Меж тем Зоро вышел на середину площади, в руках у него было что-то черное. Зоро набрал в легкие побольше воздуха:

— Я, принц Зоро, вместо парикмахера хожу к садовнику, который пропалывает сорняки на газоне, что на моей голове.

У Санджи выпала сигарета изо рта. Он правда это сделал, вот честный придурок, купился! Но с другой стороны это означает, что он так и не признался. Чертов трус, если ты признаешься, даже если тебя отвергнут, с сердца будто упадет тяжелый камень. Санджи решительно двинулся от дверей своей кондитерской к площади, вокруг Зоро уже собрались хихикающие бездельники.

— Ты совсем башкой поехало, Маримо! — выпалил он, хватая ошарашенного Зоро под локоть и увлекая от зевак к дверям своего заведения. Зоро покорно позволял себя тащить, только пялясь во все глаза на Санджи, будто потеряв дар речи.

— Завитушка?! Быть не может! Ты как здесь оказался?! — наконец выдал он.

— Вопрос на миллион, Зоро, ты разбазариваешь королевскую казну. Работаю я здесь, вот это моя кондитерская «Меллорин». Я отказался от титула и решил открыть кафе, разве не сказка, а? Так и быть, верну тебе твой миллион, задам свой сакраментальный вопрос: ты какого черта тут устраиваешь?!

Санджи при этом запер за ними дверь в кафе, закрывая шторками окна от нескольких последовавших за ними зевак.

— Я… ну… мы с одной девушкой поспорили, что если… но она не пришла, видимо, она все же призналась. Но она твоя родственница, да? Ты ей скажешь, что я сдержал слово? — вырывалось из Зоро с усилием.

— Объяснил — закачаешься, я прямо все понял. Пронзил так сказать, — голос Санджи был полон иронии. — Ты мне вот что скажи, любитель посещать садовников. Ты откуда взял и захера в руках мои любимые ботинки таскаешь?

— Что? — не понял Зоро.

— Что? — понял, что только что нещадно спалился Санджи.

— Твои ботинки, говоришь?

— Обознался, сейчас вижу — не мое, эти матовые, а я лакированные ношу. Ошибся я, — выпалил Санджи, краснея безвозвратно. Зоро бросил ботинки на пол и посмотрел на него угрожающе.

— Снимай свою обувь.

— Чегоооо?

— Снимай говорю и мерь. Это точно твои!

— Не мои!

Зоро нагнулся и схватил Санджи за ногу. Тот отбрыкивался и пинался, вскоре они катались клубком по маленькой кондитерской, ударяясь о столы и стулья. В итоге Зоро удалось оседлать Санджи сверху, сесть ему на живот спиной к лицу, и схватить одну ногу. Под жуткие дрыгания он стащил с нее обувку и надел принесенный с собой ботинок. Он сел как влитой, видно и правда любимая обувь. Осознававшая всю обреченность ситуации нога перестала дрыгаться.

— Мишенебровый… — вкрадчиво начал Зоро, но он не ругался, не угрожал, не был в ярости, он просто спросил: — Ну и как, признался?

— Да, — Санджи прикрыл глаза и откинул голову на доски пола, признавая раскрытие своего инкогнито. — Она меня высмеяла. Черт, Маримо, никогда так не делай, сколько бы поклонниц тебя ни преследовало.

— Не буду, — буркнул Зоро, там и замерший, сидя у него на животе спиной к лицу.

— А ты чего тогда сегодня притащился? Струсил признаться? — наконец спросил Санджи, он почему-то переживал за Зоро.

— Нет. Найти никак не мог. Я же не знал, что он отказался от титула и заделался в кондитеры, — с этими словами Зоро привстал и развернулся к Санджи лицом, не давая ему подняться и снова усаживаясь на живот. Голубой глаз под любимой бровью Зоро выражал невероятное изумление, но, и сердце Зоро запело, не было ни капли отвращения или злости. И он нагнулся к Санджи совсем низко, чтобы сказать ему…

БОМ! БОМ! БОМ! Впервые за сотню лет давно остановившиеся на площади часы пошли и стали отбивать полдень. И через их невероятный гул было не слышно, что говорит Зоро, Санджи следил заворожено, как тот двигал губами. Зоро осознал тщетность своих попыток, разозлился и решил признаться иначе. Он склонился еще ниже и поцеловал Санджи под бой волшебным образом оживших часов. Потому что все чудеса в этой сказке были какие-то невпопад и только усложняли Санджи жизнь.