Глава 5 (1/2)

Лучи закатного солнца осветили здание с красным крестом, которое, конечно же, являлось больницей. В пропитанных запахом дезинфицирующих средств коридорах было оживленно — люди ожидали своей очереди.

Ощутив тупую боль, Крист потёр занывшую грудь. Омеге с каждым днём становилось всё хуже. Как только он вставал утром, то чувствовал позывы к рвоте и тошноту, которая всё усиливалась. И постепенно это состояние дошло до того, что у Перавата пропал аппетит и желание завтракать.

В конце концов, Крист, воспользовавшись очень кстати подвернувшейся длительной командировкой Сингто, решил пойти в больницу, чтобы кое-что прояснить. И услышал:

— Поздравляю, вы на втором месяце беременности.

Голос врача был негромким, и волнующая новость прозвучала в ушах омеги довольно тихо, вызвав в его сердце сильную дрожь. Перават сначала оцепенел, а когда вышел из ступора — взял результаты анализов и молча вышел из кабинета.

Понимание того, что произошло, пришло тогда, когда Крист уже покинул больницу. Идя по улице, омега задумался о беременности, о том, что в его животе уже растёт ребёнок Сингто, и о том, что через каких-то восемь месяцев, первый крик малыша даст родителям понять, что теперь их станет трое.

Губы Перавата украсила счастливая улыбка, а бледное лицо расцветил румянец, когда он осторожно потрогал свой пока ещё плоский живот.

Омега очень хотел сообщить Прачае удивительную новость, желая, чтобы муж стал первым, кто узнает об этом, но при этом его сознание всё же царапала назойливая мысль…

Будет ли Сингто так же счастлив, как он?

***</p> Через два дня, как только альфа вернулся домой, Крист, волнуясь и смущаясь, сообщил ему о судьбоносном изменении в их жизни. На лице омеги читалась растерянность, и он слегка опустив голову, нервно кусал губы. Дрожащим голосом Перават сообщил Прачае, что находится на втором месяце беременности и затаил дыхание, ожидая его реакции.

Неудивительно, что омега волновался — каждый раз, когда супруги занимались любовью, то не предпринимали никаких мер безопасности. Так что, это был неожиданный, но закономерный результат.

После слов мужа Сингто задумался, пытаясь проанализировать, что чувствует и не смог. Он же должен быть счастлив, верно? Крист был его спутником жизни, который скоро подарит ему ребёнка. Он ведь должен радоваться этому, не так ли?..

Глядя на супруга, который видя, что он молчит, становился всё более нервным, Прачая медленно наклонился и, скрестив руки на спине омеги, притянул хрупкое тело к своей груди.

Чувствуя легкую дрожь Перавата, альфа провел дорожку поцелуев по переносице и наконец, нежно прильнул к сладким губам мужа.

Глаза Криста широко открылись, а щеки слегка покраснели, прежде чем он прикрыл заслезившиеся глаза.

Это был первый разделенный ими поцелуй.

Страсти не было — эта ласка была спокойной, как порхающая по воде стрекоза и нежной, как прохладный ветерок. Словом, это было всего лишь продолжительное касание губ, однако прикосновение было достаточно чувственным, чтобы в сердце Перавата разлилось тепло.

Крист почувствовал, как в глубине его тела рождается возбуждение, а сердце колотится так, словно сейчас сгорит от желания.

Когда поцелуй завершился, щёки омеги были красными, дыхание потяжелело, а глаза заволокла чувственная пелена, которая отказывалась рассеиваться. А потом Сингто наконец-то произнёс:

— Крист. Спасибо.

Гладя Перавата по волосам, альфа думал, что в течение следующих восьми месяцев муж будет терпеть немало неудобств и лишений только для того, чтобы подарить ему ребёнка. Осознание этого породило в сердце Прачаи теплую нежность, и привело к следующему выводу: он должен окружить своего спутника жизни безграничным теплом и заботой. В конце концов, благополучие и безопасность омеги — это его прямая обязанность.

***</p> Дни спокойной и беззаботной жизни летели, словно парашютики одуванчиков и в один прекрасный момент человечество осознало, что приближается празднование Рождества. Так, дома на улицах в один день украсились разноцветными гирляндами, а воздух буквально пропитался теплой атмосферой семейного воссоединения.

Беременности Криста было уже более двух месяцев, но это не было заметно из-за его худобы. Интересное положение Перавата можно было обнаружить, только потрогав и прощупав его живот. Он уже не был таким мягким и плоским, как раньше. А вот состояние здоровья омеги вызывало серьёзные опасения — мало того, что тошнота становилась всё сильнее и сильнее, так ещё и приступы рвоты часто оставляли его дезориентированным и без сил. Кроме того, Крист стал испытывать психическую подавленность, постоянно уставал и весь день чувствовал сонливость. Если говорить откровенно — большую часть дня Перават проводил во сне.

Поначалу омега по-прежнему настаивал на том, чтобы самостоятельно каждый день готовить еду. Однако, когда он, одетый в фартук, стоял у плиты с ложкой или лопаткой, контролируя процесс готовки, то попадал под атаку волн пара и дыма, вследствие чего опять приходила тошнота и рвота. Аппетит по-прежнему был почти на нуле, и поэтому всё, что Крист с трудом запихивал в себя, было для него безвкусным.

Видя это, Прачая отдал тёте Минт распоряжение присматривать за Пераватом и больше не позволять ему готовить. Причина этого была проста: альфа надеялся, что так муж сможет отдохнуть и хоть немного поправить здоровье, а разнообразная и потрясающая кулинария няни Криста сможет пробудить его аппетит.

Помимо этого Сингто приобрёл привычку, как можно быстрее расправляться с делами компании и выстраивать рабочий график так, чтобы возвращаться пораньше и больше времени проводить со своим омегой. Причиной этого стал организм Криста, который и до беременности был слабым, а сейчас, когда супруг носил его ребёнка, вовсе стал измождённым. И чтобы успокоиться и стабилизировать своё состояние, Перават остро нуждался в феромоне своего альфы. Это было самое верное средство, которое могло улучшить его самочувствие и заставить боль утихнуть.

Каждый раз, когда супруги обнимали друг друга, чтобы уснуть, Крист иногда затихал, греясь в объятиях мужа, а иногда его дыхание учащалось, тело дрожало, а из горла вырывалось сдержанное мурлыканье.

Устроившись в постели, Сингто осторожно коснулся теплого живота мужа, ощущая ладонью отчетливое уплотнение, которое по-прежнему не сказывалось на фигуре омеги. И ощутил, как участилось биение его сердца, в котором причудливо смешались какие-то смутные чувства, среди которых затесалось нетерпеливое ожидание и предвкушение чего-то… хорошего?

И это чувство… эта пульсация сегодня появилась впервые после смерти Кита.

Да, жизнь, которой Прачая жил сейчас, хоть и не была такой насыщенной, как в его снах, но нынешнее спокойствие точно нельзя было назвать несчастьем. И это говорило альфе о том что…

Пришло время отпустить.

Сингто чувствовал, что Кит по-прежнему остаётся в его сердце белым лунным светом, которого невозможно коснуться. Но чем больше дней он проводил с Кристом, тем меньше времени уделял воспоминаниям о любимом.

Обняв дрожащего омегу, Прачая прижал его крепче, делясь теплом своего тела. И насыщая воздух в спальне феромонами, погладил Перавата по голове, прошептав:

— Может быть, мне стоит постараться отпустить… — обдав ухо мужа теплым дыханием.

Глаза полусонного, пребывающего в дрёме, Криста, услышавшего шепот альфы, открылись и засияли, а уголки рта приподнялись в улыбке.

Ведь прямо сейчас он услышал от любимого те нежные слова, которые дарили надежду на то, что подаренные им чувства всё-таки дали свои плоды.

*** </p> Первый шаг, который предпринял Прачая, чтобы начать отпускать любовь всей жизни — это убрал их с Китом фото со своего рабочего стола. Хотя Перават ничего не говорил по этому поводу, но альфа чувствовал: омега переживает из-за этого снимка.

Потому что каждый раз, когда муж заходил, чтобы принести кофе, его взгляд падал именно туда, где стояла фоторамка.

И Сингто был абсолютно прав: каждый раз, когда омега смотрел на прекрасную пару — его глаза начинали слезиться. Улыбка людей на фото была подобна первому рождению утреннего солнца, вот только это солнце больно жгло глаза Криста.

Кроме того, Прачая освободил половину книжного шкафа и разложил книги Перавата, которые до этого были аккуратно сложены в отдельной комнате.

Альфа не желал размениваться по мелочам — если уж собрался строить полноценные семейные отношения вместе с Кристом, значит надо делать это максимально полно. В конце концов, они были супругами, партнёрами и единственными друг для друга на всю оставшуюся жизнь.

Поэтому в его рабочем кабинете омеге должно быть комфортно. И сейчас Прачая как раз занимался созданием для мужа уютной атмосферы.

Когда Сингто взял последнюю тяжелую книгу без названия, чтобы поставить в шкаф, из неё выпал и спланировал на пол слегка пожелтевший лист бумаги.

Как раз в тот момент, когда альфа хотел наклониться, чтобы поднять его и положить обратно, его взгляд скользнул по содержимому бумаги, а потом Прачае показалось, что его мозг пронзила молния.

Сингто застыл на месте и, сжав пожелтевший листок пальцами, невидящим взглядом уставился в текст.

Это был тест на совместимость HLA.

И имена пациентов были ему до боли знакомы.

Кит и Крист.

Взгляд скользнул ниже и выхватил строчку: