Традиционные праздники (1/2)
По запотевшим окнам барабанил проливной дождь, чьи капли скапливались в одну единую лужицу на карнизе и ручейком спускались к водостоку. Жалюзи в скором времени были приведены в действие, дабы свет уличных фонарей не превратился в помеху для работников неотопливаемого офиса. В том числе и для Нин Гуан. Ее ладони уже согрелись о картонный стаканчик пакетированного чая, от которого уже давно остались только лишь сгустки мокрой прилипшей ко дну приправы. Но работа не хотела подходить к завершающему концу с той же стремительной скоростью.
Нин Гуан зевнула, рассеяно нажав на кнопку «Enter» и отправляя предпоследний завершенный документ в базу данных. Финишная прямая была уже совсем близка. Она потянулась, закидывая руки за спину и слыша поочередный хруст в районе шейных позвонков. Не мешало бы отвлечься перед еще одним интенсивным рывком в череду нервотрепной работенки. Монитор компьютера был на время погашен, а вылитый чай отправлен в ближайшую мусорку.
Нин Гуан неспеша, чуть стуча отшлефованными шпильками каблуков по плитке пола, подошла к кофемашине, намереваясь снова выпить согревающий завсегдатый в ее скудной жизни чай, однако выросшая словно из ниоткуда милостивая коллега на корню срезала все ее витавшие в несбывшихся мечтах планы.
Кэ Цин, совсем недавно вступившая в их скромненький коллектив, но сразу получив одобрение всего подразделения без исключений за свое стремление помогать всем, кто нуждается в ее бескорыстной помощи, бывая даже чересчур настойчивой, была как всегда некстати. Нин Гуан обходительно общалась с юной девушкой, но не забывала держать ухо востро, чутко придерживаясь правилу «в тихом омуте...»
— Чай закончился, только кофе в ассортименте остался. — голос прозвучал слишком надреснуто для столь энергичного борца — никому не прельщало оставаться в офисе сверхурочно, особенно когда дел в нем невпроворот.
«Такими темпами обещанные отпуска нам не видать, как собственного носа».
Промелькнула мысль в голове перед тем, как техника забарахлила, извергая в стакан работницы больше горячего темного капучино.
Не сказать, чтобы Нин Гуан была такой уж отчаянной фанаткой терпких нот этого спорного для нее напитка. Скорее, совершенно, да с точностью наоборот. Она недолюбливала капучино, отдавая предпочтения целебным свойствам зеленого чая. Но сейчас ей подойдет и кофе. Кэ Цин, на руку светловолосой девушке, ничего не стала говорить, вернувшись к своей работе, поэтому Нин Гуан смогла благополучно ускользнуть от внимательных тщедушных глаз напарников и в то же самое время деловых конкурентов. Они бы явно не оставили бы все ее существо без преусловатого внимания. В последнее время она действительно стала довольно приближена к рабочим делам Чжун Ли, что не осталось без бесстеснительных завистливых шепотков среди коллег.
Но они уж точно не представляли себе, как трудно Нин Гуан каждый раз перешагивать порог его душного кабинета.
В строгой и сковывающей движения юбке-карандаш было явно неудобно подниматься по отделанной кафелем лестнице, но Нин Гуан было необходимо выйти на воздух в первый раз за весь этот продолжительный рабочий день. Кофе в руках уже начал заметно стынуть, и она сделала осторожный пробный глоток, от которого ее лицо судорожно перекосилось, являя люминесцентному свету ламп пренебрежительную гримасу. Ни сахара, ни сливок, только сплошная черная горечь.
Нин Гуан опустила ладонь на ручку двери, которая легко поддалась ее натиску. Отворив тяжелую дверь, на которой аккуратно выведенными иероглифами было написано «для курения» , она запустила в тесную лестничную клетку необузданные порывы совсем не интеллигентного ветра. Кажется, Китай скоро и вовсе пуститься во все тяжкие, построив сигаретные будки в префектурных школах.
Нин Гуан, выстроив на груди дрогнувшую утеплительную баррикаду из рук, двинулась к огороженному краю крыши, чувствуя, как теплое кофе, оказавшись под мышкой, греет продрогнувший бок.
Шанхай — некогда размеренный, молчаливый и таинственный сейчас всюду, куда ни глянь, кишел туристами, приехавшими поглазеть на невообразимый и нетрадиционный для них самих красный китайский Новый год, добавив себе при этом еще и допольнительные отпуска. Хорошо устроились. Нин Гуан поморщилась, закатывая карие глаза, и тут же поежилась от новой накатившей с головы до ног волны холода.
Слепящие праздничные бумажные фонари уже в полную силу озаряли оживленные улицы провинции, алыми зигзагами маркетинговых логотипов отражаясь в стеклянных витринах со всевозможноми популярными на весь мир китайскими сувенирами, а фарфором больше всего, конечно.
Маленькая девочка с чудной шапочкой набекрень с присущим детским энтузиазмом рассматривала стеллажи этого сувенирного магазинчика, простояв перед блестящими в новогодней мишуре игрушками на цыпочках столько, сколько бы не простоял ни один взрослый. Нин Гуан присмотрелась. Малышка завороженно разглядывала именно аккуратную фарфоровую куклу, имитирующую дружелюбный приветственный жест. С относительно большой высоты послышалось, будто она даже пугающе, но безумно отчетливо произнесла «nǐ hǎo», но это были всего лишь случайные прохожие внизу, обменивающиеся поздравлениями.
Глаза малышки радостно заискрились, а щеки налились пунцовым румянцем не от холода, и Нин Гуан улыбнулась в неподдельном умилении от развернувшейся перед ней сценой. Девочка дернула маму за рукав, подводя к объекту своего любопытства, но родительница лишь отрицательно закачала головой, отчего ее дочь принялась бесцеремонно канючить, сокрушая и так мрачные будни рабочих и ставя мать в очень неловкое положение перед озирающимися прохожими. Улыбка сползла с лица Нин Гуан куда-то ниже пят.
Стеклянные глаза виновницы сего прецедентного спектакля не дрожали, словно неживой фарфор с превеликим удовлетворением и легкой усмешкой наблюдает за неприятной ссорой, которую сама и затеяла с пыльной полки магазина. Кто-то взял ее в руки, видимо намереваясь протереть ненаглядный товар для богатых иностранцев, и только тогда Нин Гуан смогла достаточно детально разглядеть хрупкую игрушку. Она оказалась полой внутри, а притихшая девочка, шмыгая носом и стыдливо опустив голову к подбородку, шла за мамой под ручку, поправляя полы своей куртки.
Нин Гуан распахнула глаза, в неверие поднимая их к уже темнеющему небу. Снег мягкими хлопьями опадал на землю, закрутившись в воздухе на фоне тусклого мегаполиса в забавный хоровод и тут же кружевом покрывая зеркальные лужи на асфальте. Черные грибочки зонтов тут же обнажили потрясенные лица людей на улице. Снег в Шанхае — небывалая редкость, поэтому немудрено, что половина из них испугались его больше, чем самого мощного града.
Нин Гуан вышла из-под прозрачного навеса, неактуально скрывающего ее от дождя, видя, как снежинки медленно спадают ей на глаза, тут же натыкаясь на спасающие острия ресниц. Кофе в руках все еще сохранял свою теплую температуру, поэтому снег, попадающий прямо в стаканчик, тут же исчезал из виду, тая навсегда. Снегопад только усиливался, и на смену увядшим снежинкам приходили новые, создавая стойкое зрительное ощущение чернильного неба в руках, тут и там испещренного мириадами догорающих звезд. Но поднимая взгляд к небу, Нин Гуан заметила лишь плотное набухшее покрывало туч, которое не давало проникнуть на землю даже самому сильному лунному свету.
За спиной послышались чьи-то шаркающие по полу шаги, а рядом с Нин Гуан возникла знакомая темная макушка с зажигалкой у рта и чуть ли выпадающей из него же сигаретой. Галстук невольно потревожившего ее благовенное спокойствие был небрежно откинут на плечо, а его обладатель, подбоченившись, выставил руку вперед, смотря как снег налетает на нее, покрывая подтаивающей водой. Он хмыкнул, передернув плечами.
— Надо же, снег. — протянул Сяо, не выказывая никакого удивления.
Нин Гуан посмотрела на него сверху вниз. Благодаря ее статному росту и каблукам, он на этом фоне выглядел даже немного коренастым.
Сяо был ее первым начальником и учителем, а сейчас они доросли до довольно дружеских отношений и неформальной обстановки. Иногда казалось, что Сяо знает ее, как облупленную. Как она не знает саму себя.
— Уже весь Шанхай украшен к Новому году, куда все торопятся. — вдруг решила пожаловаться Нин Гуан. Не зря.
Она наблюдала, как пепел с исчезающего фильтра капает на кожу его ботинок, а Сяо будто и в ус не дует. Вдруг его смоляной, но проницательный взгляд на секунду устремился прямиком на Нин Гуан, но следом же снова весь обратился к белоснежной стене снегопада, которая даже не давала увидеть обычно хорошо просматривающуюся с этой точки набережную Вайтань.
— Есть к чему торопиться. Сегодня седьмое уже, Нин Гуан.
У нее почти упала челюсть, но самообладание и при таких обстоятельствах никогда ее не подводило. Но неужели она настолько заработалась, что не заметила время, сыпавшееся сквозь пальцы? Или до этого момента ей было все равно?
— Вот как. — смогла лишь выдавить она, сжимая картонный стаканчик в ледяных и покрасневших руках, как и желваки на непроглядывающихся за пухлыми щеками скулах.
Послышался томный выдох — Сяо наконец закурил. Запах дыма донесся до Нин Гуан, которая в бездействии затеребила уже опасно скосившийся набок пучок. Ее густые, длинные и волнистые волосы — ее самая главная гордость, но в последнее время она перестала за ними так упорно следить, как раньше...
— Не хочешь выпить чего-нибудь покрепче? — резко выдал очумелый вопрос Сяо, чем ввел ее в тупик.
Нин Гуан никогда не пила в праздники. Строгое воспитание деспотичного, но, трудно признать, заботливого отца давало свои не всегда прорастающие на пользу плоды. В эти несколько прошедших лет он принес ей много боли одними своими словами. Наверное, их семейные отношения пошли под откос, как только он устроил ее в эту злосчастную компанию, желая расковырять подсыхающую корку старой раны.
— Ты вроде никогда не звал меня пьянствовать с тобой. — тихо произнесла она, как всегда разговаривала с Сяо. Казалось, даже незначительно и необдуманно сказанное слово сможет в мгновение ока отравить их теплую обстановку, с трудом собирающуюся из-под останков прошлого.
— Я не говорил, что составлю компанию. — сказал, как отрезал. Сяо обернулся к Нин Гуан в этот раз напрямую. Его взгляд будто не терпел возражений, что поначалу заставило ее самолюбие потешиться, но он оборвал ее на даже неначатой тирании.— Начальник приезжает, устраивает корпоратив среди всех работников офиса... Вместе с Гуй Чжун.
Картонный стаканчик сморщился сильнее, норовясь вылить содержимое на белоснежную выглаженную блузку. Щеку остервенело прикусили изнутри, сотворяя где-то в недрах сознания настоящий хаос.
Да, она безумно хотела выпить, до смеха чертов в ушах и ярких всполохов под прикрытыми от похмелья веками. До потери пульса, из нити которого можно будет сплести какое-нибудь диковинное украшение. Любое украшение будет стоит дороже, чем вся Нин Гуан. А принесет ли оно стоящую прибыль вообще?
Нин Гуан заработалась настолько, что все чувства превращались в один бессвязный комок удушающих мыслей и анализирующих расчетов грядущей работы.
— Я пойду. — вынесла она вердикт, стряхивая с плеча крохи снега.
Сяо придирчиво оглядел ее. Под его взглядом она казалась себе еще более беспомощной, чем раньше. На первой высотке зажглись огни, являя постояльцам, жителям и посетителям Китая проецирующий рекламный баннер, на котором мигали, мерцали и сменялись пиксельные поздравления с новошедшим в повседневность 2016-ым годом, годом обезьяны, годом пламени...
Время пролетело еще более незаметно, выводя несгибаемую черту между Нин Гуан и ее прощающимися юношескими мечтами на жизнь. Ей всего-то двадцать шесть, но ведь вроде еще вчера было пятнадцать.
— На повороте вон той улицы есть приличный алкогольный магазин, можешь заглянуть туда. — отвел напутствие Сяо, перед тем, как запустить бычок о рубероидный брус крыши. Его спутанные волосы, длинной челкой скрывающей черты лица и спадающей ниже подбородка, разлетелись в разные стороны под порывами нещадно плещущего морозного ветра, являя усталое измученное лицо с пролегающими темными мешками под всегда прозорливыми глазами. — Только поосторожней, мелкие воришки гуляют.
Нин Гуан попыталась отшутиться. Завал работы пагубно сказывался далеко не на ней одной...