18. Хроники отца и сына (2/2)
— Нужно раздавливать его и смешать с некоторыми другими травами, — ответил он. — Но обязательно надо положить, по крайней мере, несколько ложек сахара, иначе его просто выкинут.
— Это плохо на вкус?
— Абсолютно ужасно, — отметил Шэнь Цинцю. — Как мусорная вода. И просто съев корень… многие дураки задыхались до смерти из-за того, как это отвратительно это на вкус.
— Эу, — Шэнь Юань положил корень, а затем повернулся к Повелителю Пика, опираясь на руку. — Шицзунь любит сладости?
Мастер Секты размышлял об этом и ответил:
— Иногда ем, даже если в этом нет необходимости.
— Тебе нравится танхулу? — задался вопросом мальчик.
— А тебе?
— Ммм, — согласился он. — Хотя я давно его не ел.
— Понятно, — размышлял Шэнь Цинцю и сказал: — Я тоже нахожу танхулу хорошей.
— Правда?! — Юань сиял.
Шэнь Цинцю улыбнулся:
— Да, правда.
Мальчик увидел эту улыбку, будучи немного поражённым ее существованием. Но поскольку она не исчезала, он не хотел указывать на нее, чтобы Шэнь Цинцю не спрятался за своим веером. Затем он повернулся к гуциню и сказал своему Шицзуню:
— Я не умею играть какие-либо песни.
— Я был бы удивлен, если бы такой молодой человек, как ты, это умел, — заявил он.
— Могу я попробовать? — ребенок спросил, потом немного подумал и добавил: — Пожалуйста?
Шэнь Цинцю никогда раньше не позволял никому играть на его гуцине и даже не предполагал, что это случится. Ну, это было из-за того, что они все были напуганы им. Он прислонился к мальчику, поставил инструмент перед ним и сказал:
— Хорошо.
Шэнь Юань был взволнован, потянувшись за струнами, чтобы тронуть их. Он был абсолютно ужасен.
***</p>
Шэнь Юань предложил сделать вещь, называемую гамаком, о существовании которой Шэнь Цинцю не знал, но, когда по описанию мальчика попросил некоторых учеников сделать это, то вышло довольно красиво. Гамак был расположен между двумя деревьями на ровной местности под открытым небом. Когда место для отдыха было закончено, Шэнь Цинцю однажды вечером взял Юаня посмотреть на звезды. Шицзунь рассказывал ему истории о демонах и монстрах, мифах и легендах со всего мира. Шэнь Юань был очень внимательным слушателем. Он прислушивался к каждому слову, каждому предложению, которое захватило его детское воображение.
Он был очарован этими историями.
Они ели печенье и смотрели на падающую звезду. Шэнь Цинцю зажег свет, и они читали книги до полуночи. Мальчик больше не мог бодрствовать, и они легли спать.
***</p>
— Шэнь Юань! Шэнь Юань! — звал Шэнь Цинцю. Его сын куда-то ушел, и он хотел его найти. Он надеялся, что они успеют поужинать, прежде чем старший отправиться на миссию, но у его сына было так много новых укрытий на этой горе.
Юань действительно не должен бродить самостоятельно, он был слишком мал для этого. Шэнь Цинцю пытался заставить других контролировать его, но до сих пор все были слишком некомпетентны, чтобы присматривать за шестилетним мальчиком.
Шэнь Цинцю смотрел за кустами и за деревьями в поисках ребенка. Лорд вздохнул. Мальчик начал становиться очень озорным, но он никогда не заходил слишком далеко. Если бы Шэнь Цинцю сказал ему лечь спать, он бы лег спать, если бы он сказал ему прекратить взбираться на дерево, он бы остановился, но когда он был вне поля зрения, Шэнь Цинцю не мог вернуть его обратно. Не помогало то, что у мальчика было врожденное любопытство ко всему. Особенно к ненормальному.
Много ночей Шэнь Цинцю ловил его на чтении книг о существах, которые были слишком жестокими и ужасными для детей. И много дней ему приходилось оттаскивать его от случайного ядовитого растения, которое мальчик нашел на горе, и которое Повелитель Пика в конечном итоге должен был срезать, чтобы защитить своего ребенка. Ему не терпится узнать, во что ввязался Шэнь Юань на этот раз.
Он зашел за угол и увидел, как маленький непоседа сидит к нему спиной, а его руки были согнуты, как будто он что-то держал. Шэнь Цинцю вздохнул. Юань снова достал что-то странное. Он подошел и воскликнул:
— Хорошо, выкладывай. Что у тебя в руках?
Сначала голова Юаня повернулась к нему, и Шэнь Цинцю увидел очень мрачное выражение лица, граничащее со слезами. В руках у него сидела птица со сломанным крылом. Мальчик пробормотал:
— Я… нашел ее. Она сильно поранилась…
Шэнь Цинцю уставился на беднягу, увидев сломанное крыло; ее дыхание было прерывистым. Он не знал, что поранило птицу, но ей повезло, что у нее не сломалась шея. Или, может быть, было бы лучше, если бы это было так. Он посмотрел на Шэнь Юаня, который стоял перед ним, когда он сказал:
— Я могу позаботиться о ней. Я могу помочь залечить ее крыло. Я просто…
Повелитель Пика протянул руку, чтобы становить его, фыркнул и осторожно взял птицу. Шэнь Юань выглядел так, словно запаниковал, и запищал:
— Ты ведь не собираешься ее убивать, не так ли?!
Шэнь Цинцю поднял бровь, а затем усмехнулся:
— Конечно, нет. Пойдем.
Он пошел, Шэнь Юань шел за ним хвостиком. Он извинился:
— Извини, Шицзунь! Я должен был просто оставить ее, чтобы тебе не пришлось беспокоиться об этом!
Шэнь Цинцю посмотрел на ребенка, который выглядел так, как будто боялся, что этот мастер накричит на него в гневе в любую минуту. Он сказал:
— Это дело не беспокоит этого господина. Не думай обо мне так низко.
— Я… — Шэнь Юань немного подумал и решил замолчать.
— Я помогу тебе позаботиться о ней, — заявил Шэнь Цинцю.
Шэнь Юань ахнул:
— А как же твоя миссия?!
Учитель послал мальчику напряженный взгляд, затем потянулся и сильно сжал его нос. Мальчик корчился, пока его не отпустили, и он ответил:
— Если ты знал об этом, то почему побеспокоил этого мастера?
— Я… ух… — У Шэнь Юаня не было надлежащего ответа для него, поэтому Цинцю закатил глаза и повел их обратно в Бамбуковый дом.
— Я отложу миссию на ночь, — ответил он. — Но тебе придется позаботиться об этой птице до того времени, пока я не вернусь.
— А. Хорошо.
***</p>
Когда Шэнь Цинцю вернулся, птица отдыхала в клетке, в то время как он старательно писал стихотворение. Это был спокойный, тихий день. Вскоре он услышал, как Шэнь Юань открыл дверь. Он, должно быть, вернулся из библиотеки, которая была его любимым местом для посещения на вершине. Он всегда возвращался со стопкой книг, завязанных веревкой.
Он вошел внутрь, сняв обувь, и воскликнул:
— Я вернулся.
— Я слышал, — ответил Шэнь Цинцю, все еще сосредоточенный на своем стихотворении.
Шэнь Юань моргнул, заинтересованный тем, что пишет Шицзунь. Он прошел мимо и глянул через плечо, спросив:
— Шицзунь пишет новое стихотворение? Могу ли я прочитать?
Шэнь Цинцю переместился так, чтобы Юаню не было видно, и пробормотал:
— Оно еще не закончено.
— О, хорошо, — ответил Юань. — Тогда я пойду почитаю в своей комнате.
— Да… — Шэнь Цинцю наблюдал, как он уходит, практически лежа на столе, чтобы скрыть стихотворение от глаз Шэнь Юаня. Он не мог не вспоминать, как Юань критиковал произведения, и, о боже, у этого ребенка были суждения. Шэнь Цинцю не хотел, чтобы он читал его работы, опасаясь, что мальчик разорвет их на части своими ужасно точными словами. Шэнь Цинцю беспокоился, что было бы большим ударом по его эго как отца и учителя, если бы шестилетний ребенок раскритиковал его произведения своим злонамеренным языком.
Он быстро вскочил и как можно быстрее спрятал листок бумаги, надеясь, что мальчик забудет спросить об этом. К счастью, он так и сделал, потому что позже ребенок, выйдя из своей комнаты, подошел к раненой птице и протянул ей ложку, полную семян. Он прошептал, как будто Шэнь Цинцю не услышит:
— Вот так, Бинхэ.
— Бинхэ? — Шэнь Цинцю поднял брови.
— Ах! — Шэнь Юань побледнел, покрывшись холодным потом, как будто его только что поймали на краже сладостей. — Это хорошее имя, верно?
— Я полагаю, что для домашнего животного — да, — сказал Шэнь Цинцю.
— Ммм, — тревожно кивнул Шэнь Юань. Он оглянулся назад и задал вопрос: — Ты когда-нибудь встречал кого-нибудь по имени Бинхэ?
Затем мастер секты подумал:
— Не припоминаю такого.
— О… — мальчик с благодарностью вздохнул. — Хорошо.
Шэнь Цинцю посмотрел на него, а затем сказал мальчику:
— Знаешь, когда ей станет лучше, нам придется освободить ее.
Шэнь Юань посмотрел на ноги и ответил:
— Я знаю.
— Хорошо, что ты это понимаешь, — вздохнул Шэнь Цинцю.