15 марта: Глаза (1/2)

***</p>

Весь день настроение у Маринетт скакало туда-сюда подобно американским горкам с их поразительными виражами.

То она страдала от очередных спазмов, скрутивших её так некстати рано утром; то через час уже радовалась вместе с Альей отмене завтрашнего урока по химии; в обед Маринетт уже поливала гневной тирадой погоду: за окном хлынул проливной дождь; а ближе к физкультуре она же улыбалась, радуясь, что преподавательница вошла в положение и разрешила посидеть на скамейке. И вот сейчас оно у неё снова приближалось к критической точке в самом низу.

А всё было довольно прозаично, на самом-то деле.

После разминки ребят отправили заниматься в тренажёрном зале: дождь за окном, какая тут улица. Почти все девочки попросились позаниматься йогой в зале для аэробики, а парни вместе с Аликс и Маринетт, которой делать было нечего, ушли к тренажёрам. И там, глядя, как Аликс резво бегала на беговой дорожке, Маринетт испытывала двоякие чувства.

— Чего грустим? — с улыбкой поинтересовался Адриан, подойдя к ней.

Он отвинтил крышку с бутылки и сделал несколько жадных глотков. У Адриана, похоже, был минутный перерыв между подходами, поэтому он, по всей видимости, решил узнать, что на этот раз стряслось у Маринетт. Её лицо мрачнело с каждой секундой, и игнорировать это было сложно.

Кажется, Маринетт не успокаивали даже мышцы Адриана, которых не скрывала простая чёрная майка. Она хмурилась и даже не смотрела на него.

— Вот я не занимаюсь, и скоро совсем не влезу в дверной проём, — огорошила Адриана Маринетт; она пристально следила теперь за Нино, который уселся на велотренажёре.

Брови Адриана недоумённо поползли вверх. Он медленно закрыл бутылку с водой и окинул Маринетт внимательным взглядом, как бы изучая её будто рентгеном. Маринетт невольно покраснела.

— И где? — выдал Адриан после тотального изучения фигуры своей девушки.

Маринетт насупилась и неопределённо обвела себя руками.

— Да… я не знаю. Один уже лишний есть килограмм, — буркнула она. — Просто я вчера вечером съела целых три круассана на ночь. И сегодня в обед умяла целую шоколадку. Алья сказала, что в… м-м-м… эти дни это совершенно нормально, когда тянет на вкусненькое, но я ведь стану большой жирной коровой, — и Маринетт печально уставилась на Адриана. — У меня из красивого будут только глаза, да и те будет не разглядеть из-под тонны жира, которым я заплыву после этих круассанов.

Адриан недовольно цокнул языком. Он отставил бутылочку на подоконник, рядом с которым они стояли, обхватил обеими руками лицо Маринетт и заставил посмотреть ему прямо в глаза.

— А теперь, Жучок, слушай, что я тебе скажу, хорошо? — негромко, чтобы никто посторонний не услышал, но довольно строго начал Адриан. Маринетт даже замерла, поражённая переменой. — Для меня ты самая красивая девушка на свете, и ничто этого не изменит, понятно? Даже твой килограмм, который непонятно где.

— В заднице, — проворчала смущённая Маринетт, отводя взгляд в сторону.

— Всё равно эта милая попка самая лучшая на свете, уж я-то знаю не понаслышке, — совсем негромко промурлыкал Адриан ей на ухо и довольно усмехнулся, когда она запищала и спрятала лицо в ладонях.

Некоторые ребята обернулись на них, но никто не заострил особого внимания: привыкли уже к шушуканью этих двоих, и вскоре потеряли к ним всякий интерес. А потом и вовсе перешли в соседний зал, где стояло больше тренажёров.

— Ты нахальный котяра, вот ты кто! — выпалила Маринетт, уткнувшись лбом в грудь Адриана. — Это ж надо ляпнуть такое…

Адриан весело рассмеялся и заключил её в объятья, положил подбородок на тёмную макушку. Маринетт ещё что-то бубнила себе под нос, при этом ладони от лица так и не отняла; у неё даже уши пылали — так сильно Адриан её засмущал.

— Уф-ф, — она, наконец, выпрямилась и убрала руки. — Ты нахал, понятно? — и Маринетт ткнула пальцем ему в нос.

Адриан дурашливо сморщился и пофыркал.