12 марта: День запрета на уныние (1/2)

***</p>

Настроение у Маринетт сегодня весь день было ни к чёрту. Ничего не радовало, даже выглянувшее солнце только раздражало: нахально светило в глаза, когда она пыталась шить.

— Ну, это никуда не годится, — заявил Адриан, который после фотосессии заглянул ненадолго в гости, чтобы выучить вместе с Маринетт несколько новых фраз на китайском. — Пойдём-ка лучше погуляем, развеемся.

Маринетт нехотя согласилась. Она поначалу подумывала даже отказаться, но взгляду Адриана, напоминающего глазки кота в сапогах из «Шрека», противиться было просто невозможно. Поломавшись минуту-другую, Маринетт всё же согласилась сходить проветриться.

Они неторопливо прогуливались по парку неподалёку от дома Маринетт; природа вокруг потихонечку зеленела: проклёвывались маленькие листочки на деревьях, трава на газоне тянулась к тёплому солнышку. В воздухе витал запах весны: приятный и свежий. Вот только Маринетт этот факт мало радовал; унылое настроение грозилось испортить весь день. Она прекрасно понимала, почему: лунный цикл словно издевался над ней, приближая к ненавистному Дню Икс, и раздражение комом копилось внутри, и из-за него, казалось, даже живот неприятно ныл, хотя дело было, конечно же, в другом.

Вечерело. Солнце медленно садилось за горизонт, золотило лучами верхние этажи домов. Маринетт рассеянно наблюдала, как менялся цвет неба; ей неожиданно захотелось воспарить высоко-высоко, чтобы отринуть прочь противные чувства.

Задумавшись, она не с первого раза услышала, что её зовут.

— Прин-цес-са, — проворковал в самое ухо Адриан, и Маринетт вздрогнула от неожиданности. — Моя Леди, ты вздумала игнорировать меня сегодня? — обиженно засопел он.

Маринетт со вздохом покачала головой.

— Нет. Просто настроение паршивое, — она посмотрела на него, и улыбка тронула её губы. — Извини, я задумалась.

Адриан внимательно оглядел её с ног до головы, потом назидательно заметил, подняв вверх указательный палец:

— Чтоб ты знала: сегодня День запрета на уныние<span class="footnote" id="fn_29350872_0"></span>, так что грусть строго воспрещается.

— И где это ты такое вычитал? — фыркнула, не удержавшись, Маринетт. Она впервые слышала о таком дне.

— Не у нас, правда, — почесал затылок Адриан и неуверенно хмыкнул. — Его отмечают в России, я недавно наткнулся в интернете об этом. Но для нас тоже актуально сейчас, не так ли? — и он подмигнул ей.

Маринетт насупилась. Она отпустила руку, которой держалась за его, и подбоченилась.

— Но мы не в России. И на что это ты намекаешь?

— Абсолютно ни на что, — невозмутимо пожал плечами Адриан. — Но у тебя сегодня такое плохое настроение, что я пытаюсь развеселить тебя, хоть немножечко.

В растерянности от услышанного Маринетт тут же сдулась. Она спрятала ладони в карманы и, виновато поджав губы, взглянула на Адриана.

— Прости, — вздохнула Маринетт. — Просто чувствую себя… скверно. И в то же время вроде бы всё нормально. Неприятные ощущения.

— Значит, нужно их улучшить позитивными моментами, — расплылся в улыбке Адриан. — И у меня есть, чем тебя порадовать.

Под любопытным взглядом Маринетт он порылся во внутреннем кармане пальто, а потом вытащил наружу небольшой конверт; аккуратно распечатал его и помахал перед носом какими-то небольшими бумажками, похожими на…

— Билеты на концерт Джаггеда Стоуна, — торжественно отрапортовал Адриан и вложил драгоценные бумажки в руки изумлённой Маринетт. — Замур-рчательные места достались: максимально близко к сцене, чтобы всё видеть и слышать.