13 марта: Реанимация (2/2)

Пока она завтракала, Адриан рассказывал, как смешно его фотограф запутался сегодня в проводах, когда делал снимки.

— Он всегда чересчур активный, — фыркал от смеха Адриан. — Но в этот раз его настолько занесло, что он чуть ли не снёс лампы и декорации. Натали вовремя его остановила, хотя и не надолго. Чуть позже он всё равно умудрился запутаться в проводах, да еще как! Хуже чем Тикки в твоих нитках.

Тикки, услыхав своё имя, мгновенно навострила уши и внимательно посмотрела на гостя. Адриан потрепал кошечку по голове, и мгновение спустя по комнате вновь раздалось оглушительное мурлыканье; Тикки блаженствовала от оказанного ей внимания.

— Всё хорошо? — обеспокоенно спросил Адриан; подняв голову на Маринетт, он заметил растерянность на её лице. — Моя Леди?

Она отложила пакет с оставшимся кусочком пиццы на прикроватную тумбочку, туда же последовала и кружка. Тупая ноющая боль вновь захватила в свои мощные тиски.

— Опять заболел, — скривилась Маринетт и поспешила свернуться в клубочек — подобно Тикки.

— Ты пила таблетки?

— Угу, — Маринетт поспешила смахнуть непрошенные слёзы и зажмурилась — Но пока что больше нельзя.

Она почувствовала, как запружинила кровать, а потом — её обняли со спины, притянули к своей груди и уткнулись носом в макушку. Адриан осторожно положил тёплую ладонь на живот, и Маринетт замерла. Было что-то трогательное в этом жесте, интимное, но в то же время ощущение безопасности и защиты нахлынуло с головой.

— Ненавижу быть женщиной, — невнятно пробурчала Маринетт.

И получила поцелуй в шею.

— Ты не женщина, ты девушка.

Маринетт фыркнула, но не стала разубеждать Адриана в обратном. Хотя именно он постарался в этом. Впрочем, Маринетт не была против — ни в коем случае.

— Какая разница? — раздражённо проворчала она.

— Разница в том, что ты…

Острый приступ злости сковал её вместе с приступом боли, но так же быстро отпустил. Но недовольство осталось.

— Так, заткнись, не хочу ничего слушать.

— Как скажешь, — тут же покорно отозвался Адриан.

Она знала, что он мог бы прыснуть от смеха в этот момент — хорошо его изучила, однако Адриан предпочёл положить свою голову на её, почти невесомо, прижавшись щекой к щеке Маринетт. Это странным образом успокаивало.

— Меня просто бесит то, что каждый месяц я должна лежать в постели раненой белугой и глотать обезбол, — тоненьким голоском пожаловалась она: ярости больше не было, хотелось лишь побыть маленькой девочкой, и чтобы её успокаивали. — Зачем я вообще родилась женщиной?

Адриан поцеловал её в висок и прошептал на ухо:

— Чтобы мы с тобой могли родить ребёночка.

Щёки Маринетт тут же залил густой румянец: больше от хриплого голоса, пробирающего до мурашек, чем от смысла сказанного. Всё-таки она давным-давно мечтала о детях от Адриана. Да и «репетировали» не раз.

— Ч-чего? — на автомате выпалила она.

Адриан тихо заговорил, словно рассказывал сказку на ночь, и при этом ласково гладил Маринетт по животу:

— Твои родители сделали тебя, мои — меня, чтобы мы встретились, а потом у нас родились маленькие Маринетт и Адрианы.

— Пф-ф-ф, дурак.

Маринетт хихикнула и, подавшись всем телом назад, прижалась к нему посильнее. Адриан мгновенно сориентировался, просунул вторую ладонь под ней, и обнял Маринетт теперь уже обеими руками.

— С чего это дурак-то сразу? — усмехнулся он. — Ты разве не хочешь, чтобы у нас родилась дочка? Или сын?

А сам при этом принялся покрывать поцелуями подставленное плечо: бретелька майки совершенно не мешала ему это делать.

— Потому что рано ещё.

— И что? Я же говорил, что хочу жениться на тебе. И хочу иметь от тебя детей, — на полном серьёзе проговорил Адриан, и сердце Маринетт ёкнуло. А потом ещё пару раз. — Это противозаконно?

— Да-а-а, — тонким голосом пропищала Маринетт; она вновь ощутила, как жар стал приливать к щекам, стоило ей только подумать о… Боже, когда это было лишь шуткой над Альей, и то не так дико смущало, как сейчас. Маринетт сильно-сильно сжала пальцы Адриана своими. — Просто вы арестованы. Довели меня до инфаркта от счастья.

Она тут же взвизгнула, потому что Адриан крепче стиснул её в объятьях и обрушил просто лавину поцелуев на её шею, плечи и вообще всё, до чего мог дотянуться.

— Агр-р-р, — рычал он при этом. — Погодите умирать, будущая мадам Агрест, мне моя жена нужна живой. Нужно смур-р-рочно реанимировать.

Рассмеявшись, Маринетт повернула к нему голову и умолкла, потому что губы Адриана тут же отыскали её и настойчиво поцеловали. Оказывал реанимацию — как умел. И Маринетт была — как говорится — всеми лапками «за». Потому что потихоньку боль отходила на задний план: то ли благодаря поцелуям, то ли ранее выпитой таблетке — и Маринетт могла со спокойной совестью наслаждаться теплом и нежностью, которые с лихвой дарил ей Адриан.