16 января: Планы меняются (2/2)
— Но у меня нет температуры!
— Солнышко, — ласково улыбнулась мама, погладив её по голове. — Ты в детстве очень часто болела, так что я могу теперь на глаз, без помощи градусника, определить, есть ли у тебя жар или нет. Если не веришь — можешь сама проверить.
И Сабин протянула ей термометр.
Спустя минуту и громкий писк звукового сигнала Маринетт с удивлением смотрела на «38,2» на дисплее. Так вот почему она ощущала такую слабость и противное головокружение, теперь всё было понятно.
— Так что давай, выпей, — Сабин снова протянула ей чашку с настоем. — Я жаропонижающее ещё не успела купить, но это тоже должно помочь. Только не кутайся в одеяло.
С недовольным лицом Маринетт всё же выпила предложенную ей гадость. И когда мама покинула её комнату, она позволила себе сморщиться так, как будто она съела лимон целиком.
Через минут пятнадцать на Маринетт навалился сон.
Она что-то бормотала под нос, беспокойно металась по постели; чей-то голос звал её из как будто бы тумана на краю сознания, но Маринетт никак не могла до него добраться. Жар окутывал её со всех сторон. Удушливый и противный, он давил на виски, от него хотелось плакать.
Образы мелькали перед глазами, от них жутко болела голова. Маринетт беспомощно металась в постели, но никак не могла проснуться; она как будто погружалась в океан жара всё глубже, глубже, глубже…
Неожиданная прохлада на лбу стала для Маринетт избавлением. Она с трудом приоткрыла тяжёлые веки и с облегчением вздохнула, когда нащупала на лбу холодное мокрое полотенце.
— Маринетт? — снова раздался взволнованный голос. — Моя Леди, давай, просыпайся, тебе нужно принять лекарство.
Расфокусированный взгляд выловил светлое пятно посередине. Ей показалось, что у него были милые забавные кошачьи ушки, такие жёлтые и лохматые, как и волосы. Маринетт улыбнулась и протянула к нему руки.
— Котёнок… Адриан… Ты пришёл. Мне так тяжело.
Она вздохнула и заплакала.
— Котёнок? Ты всё-таки решила дать мне прозвище? — улыбнулся Адриан. — Оно мне нравится, можешь звать меня так почаще. Но сначала тебе нужно принять лекарство.
Он помог ей сесть. Даже держал кружку, пока Маринетт пыталась проглотить таблетки. А потом снова помог устроиться в кровати, вот только откинул тёплое одеяло в сторону, накинув сверху только простынку, принесённую сюда Сабин.
Адриан поцеловал Маринетт в лоб. Снова намочил полотенце.
— Умничка моя. Теперь отдыхай. Скоро будет полегче.
Он хотел было встать, но Маринетт удержала его.
— Побудь со мной, пожалуйста… Мне так плохо.
— Я просто хотел убрать одеяло, — мягко рассмеялся он. — Давай я его спущу вниз и тотчас же вернусь к тебе, хорошо?
— Ладно, — вздохнула Маринетт. — Но оно моё любимое…
— Твоя мама попросила поменять его на простыню, — объяснил Адриан; голос его звучал глухо, пока он возился внизу. — Когда у человека температура, лучше обойтись вообще без одеял. Чтобы температура быстрее спала, а ты не жарилась ещё сильнее.
Он вернулся довольно быстро и сел в ногах Маринетт.
— Как ты тут оказался? — просипела она, приподняв веки. — Уже столько времени прошло… Ты заразишься…
Маринетт не договорила и закашлялась. Адриан осторожно придерживал её, а когда приступ прекратился, снова помог лечь.
— Я вовремя пришёл. В пекарне завал, и твоя мама попросила меня присмотреть за тобой. Как хорошо, что по пути я зашёл в аптеку, купил всё, что могли мне продать без рецепта. Мадам Чен сказала, что у тебя завтра врач?
— Да, — прохрипела Маринетт. — Адриан… Прости, я… Мы хотели пойти на фильм, а я…
— Тш-ш-ш, — он ласково прижал к её губам палец. — Тебе нужно отдыхать и не напрягать горло. Сходим в кино после твоей болезни, не расстраивайся. Не велика потеря.
— Ладно, — вздохнула Маринетт и закрыла глаза.
Сон снова начал одолевать её. Вот только в этот раз прохлада на лбу и голос Адриана были путеводными звёздочками, и Маринетт не боялась заснуть снова.
— Ты побудешь со мной ещё чуточку? — прошептала она в полузабытье.
— Столько, сколько понадобится, — ответил он тихо, и Маринетт ощутила прикосновение тёплых губ к ладони. — Спи, Принцесса, я буду охранять твой сон.
И Маринетт уснула, убаюканная тихими словами, ласковыми прикосновениями и нерушимым знанием, что в этот раз ей не дадут провалиться в океан беспомощности.