15 февраля: Совершенство (2/2)
— Ну, я не во всём хорош.
Маринетт лишь закатила глаза, и Адриан поспешил добавить:
— На гитаре у меня всегда плохо получалось играть. И-и петь, к примеру, я совсем не умею.
— Да неужели? — задумчиво протянула Маринетт, которую ситуация уже начала немного забавлять: в основном тем, как смущался Адриан от того, как она его нахваливала до этого. — Продемонстрируй-ка.
Адриан от неожиданности даже затормозил, чуть не врезавшись в автобусную остановку, и посмотрел на Маринетт как на умалишенную. Затем отрицательно помотал головой:
— Нет, нет и нет. Ты определённо, совершенно точно, лапсолютно не хочешь этого слышать.
Скрестив руки на груди, Маринетт внимательно взглянула на него, как бы показывая, что останется на своём.
— Хочу. Очень хочу. Давай, докажи, что ты не мистер совершенство во всем.
Под смущённое бормотание Адриана «Да куда мне до совершенства, как коту до умения плавать в Тихом океане» Маринетт отыскала в телефоне песню, которую часть учеников из их класса будет петь на выпускном. Она протянула Адриану смартфон:
— Давай, давай.
Адриан, оглядевшись, удостоверился, что вокруг никого нет, прокашлялся и взял первые ноты.
То, что Адриан был совершенно прав насчёт собственных умений пения, Маринетт поняла мгновенно: это было больше похоже на вопли кота в марте, чем что-то стоящее. И она не нашла ничего лучше, как притянуть не ожидавшего такого коварства Адриана за куртку и заткнуть его поцелуем, обстоятельным и одновременно извиняющимся за её сегодняшние перепады настроения. Правда, сориентировался Адриан достаточно быстро. Через несколько секунд уже он целовал Маринетт, да так, что у неё ноги подкашивались.
Спустя минут пять они оторвались друг от друга, только чтобы глотнуть воздуха.
— Это тебе так понравилось? — заметно нервничая, поинтересовался Адриан.
Маринетт покачала головой.
— Это я тебя так затыкаю. А то звучишь как кошка, которой наступили на хвост стальным ботинком.
И, предугадывая дальнейшие возмущения Адриана, Маринетт снова прижалась губами к его губам. Вот уж что он делал в совершенстве, так это целовался — и против таких несомненно важных вещей Маринетт лапсолютно не была против.