10 марта: В темноте (2/2)

— Или я придумаю вариант получше.

— Ну, ну, котяра.

Они немного постояли, держась друг за друга, чтобы не оступиться в темноте. Конечно, она не была кромешной: какие-то маленькие красные лампочки светились под потолком, однако толку от них было мало.

— Знаешь, а я ведь всегда мечтал это сделать, — вдруг послышался над ухом загадочный голос Адриана.

— М-м-м? — Маринетт вопросительно подняла на него голову — туда, где по идее располагались его глаза. — Мечтал сделать «что»?

Вместо ответа её неожиданно прижали к стенке лифта, которая внезапно оказалась близко-близко. Маринетт сдавленно охнула, когда горячие губы захватили её уста, а одна рука Адриана скользнула к бедру и мягко надавила, намекая, чтобы Маринетт закинула на него ногу.

Впрочем, десять раз просить было не нужно.

Маринетт обвила его ногу своей и с наслаждением ощутила, как его пальцы ласково поглаживали её сквозь тонкую ткань брюк.

Лихорадочные поцелуи кружили голову, тепло разгорячённого тела, так сильно прижимающегося к ней, будоражила каждый нерв, каждую клеточку. Темнота только усиливала ощущения; Маринетт потерялась в Адриане и его жадных поцелуях.

Тихий стон застрял где-то между ними — горячие губы Адриана подавили его и выпили до дна. Маринетт вцепилась в волосы на его голове, притянула снова к себе, когда он ненадолго отстранился, чтобы глотнуть воздуха.

Они целовались, снова и снова. Языки сталкивались в бешеной горячей пляске, руки дразнили и приносили блаженное удовольствие; хотелось больше, ближе, сильнее. И какой чёрт понёс их на эту проклятую башню? Остались бы дома у Адриана, а не торчали тут, в полной темноте и неизвестности.

— Что ты делаешь? — выдохнула Маринетт, когда его губы скользнули к пульсирующей жилке на шее.

— Мечту осуществляю, — промурлыкал Адриан ей в кожу. — Всегда хотел… зацеловать тебя в лифте. Будет, что вспомнить, да?

Смешок вырвался из её груди, но тут же сменился протяжным стоном, когда зубы Адриана прикусили шею. Укус сменился ласковым поцелуем и горячим языком, однако Маринетт на несколько долгих мгновений потеряла нить разговора. И только чуть позже пробормотала:

— Ты… хотел сказать что-то другое?

— Угумс, — проворковали ей в шею. — Просто у меня нет с собой презиков.

Маринетт нервно хихикнула и ненавязчиво скользнула пальцами к подбородку Адриана. Он тут же всё понял и влажными поцелуями вернулся к её губам, затягивая в очередную головокружительную шалость…

Когда же, наконец, вспыхнул свет, Адриан и Маринетт с трудом оторвались друг от друга.

Лифт мягко качнулся и вновь поехал вверх.

Взъерошенные и возбуждённые, они посмеивались и хитро переглядывались, держась за руки. Это был максимум, который они могли себе позволить — как-никак, в любой момент кабина могла остановиться на любом этаже, и тогда их любовные объятья кто-нибудь обязательно бы спалил.

Вид на город почти не очаровывал. По крайней мере, не так сильно, как тепло рук и нежность ласковых запутавшихся в волосах поцелуев. Маринетт прижималась спиной к груди Адриана, а тот, в свою очередь, обнимал её, хоть и не так крепко — иначе возбуждение ещё сильнее окутало их.

— Так что, мы пойдём кушать? — поинтересовалась Маринетт, кидая взгляды в сторону кафе, расположенного неподалёку на верхней площадке.

— Чутка попозже, ладно? У меня стояк, я не могу так идти на люди, — жалобно проскулил Адриан ей в макушку.

Маринетт усмехнулась и ласково потрепала его по голове.

— А нечего было в лифте приставать, — усмехнулась она.

Он фыркнул, выражая всем видом, мол, что за ерунду ты тут городишь, женщина?

— Был такой шикарный момент, я не мог его упустить! — на мгновение Адриан замер, потом повернул её к себе, слегка прищурился. — Ты вроде не была против.

— Я просто прикалываюсь, — покачала головой Маринетт и, привстав на цыпочки, поцеловала его.

Адриан глухо застонал и уткнулся лбом в её лоб.

— Ты не помогаешь!

Маринетт, усмехнувшись, поцеловала его в шею. Ей нравилось дразнить его, танцевать на грани.

— Всё ещё не помогаешь!

— Зато будет, что вспомнить, да? — проворковала она.

— Миледи!

Но, впрочем, они оба были правы, и прекрасно это знали. Им потом действительно будет, что вспомнить.