191. Старк и Болтон в Винтерфелле (2/2)
* * *</p>
Русе задумчиво озирал карту Северных Земель, вырезанную на стене одной из светлиц. Думал он обо всяком разном: о странных метаморфозах Домерика, которого если бы не жена, и не узнал бы — но глаза, глаза-то были свои, значит, всё в порядке; о приближающейся зиме, к которой необходимо было как следует приготовиться; о бесконечном количестве птичьих и звериных трупов, которые надо было куда-то деть...
...и о том, что вот он, Русе Болтон, смотрит сейчас на карту Севера, сидя в кресле лорда Старка. И что в общем-то не так много ему и надо, чтобы это кресло — и трон там, в главном зале — занять: всего-то послать весточку своим людям в войска, да прирезать пару детишек. И всё, останется только девчонка с малолетним драконом да лорд Нед с женой там, на Югах — но что на Юг попало, то пропало и потеряло право и возможность влиять на северные дела.
Если он решит действовать, никакой Нед ему будет не помеха: даже Таргариены не рискнули идти войной на эти земли, даже андалы застряли в болотах Перешейка. Кто бы ни был хозяином Севера, он им останется вне зависимости от воли Юга.
Вековая мечта Красных Королей...
— Знаете, зачем нужен Старк в Винтерфелле?
Девчонка. Разумеется, она и сюда за ним пришла. И со своей животиной, конечно. Девчонка следовала за ним, как тень — спасибо, в супружескую постель не лезла. С тех пор, как Домерик окончательно поработил своё новое тело, мстительный бастард оставил Русе и его жену в покое, поэтому возможность свободно действовать в оной постели он оценивал весьма положительно.
— И зачем же?
Очередное суеверие, вероятнее всего. Что-то вроде «похорони первенца заживо под чардревом — и зимы будут коротки, а лето плодородно»; бабка была просто кладезь. Хотя он сомневался, что кто-то всерьёз додумался хоронить заживо первенцев: зима дело житейское, а дети рождаются совсем не так легко и часто, как это кажется сочинителям подобного бреда.
— Потому что Король Ночи, — объяснила она. — Он идёт с Севера и однажды придёт.
— И все умрут? — Русе скептически поморщился.
— Нет же! — девчонка аж ногой топнула (и её волк ощерился). — В этом-то всё и дело! Когда он придёт, надо выйти к нему с хлебом и солью и проводить в крипту, чтобы он мог наконец найти покой. А кроме Старка этого никому не сделать. Они-то ему чужие. Он ведь из наших Брандонов. Хотите, покажу его могилу?
На языке дурно воспитанных детей это означало «мне охота показать тебе могилу, не сопротивляйся».
По дороге вниз он размышлял о том, что суеверия суевериями, но ведь духи-то существуют — в этом он и его бедная жена убедились на собственном печальном опыте. Крайне бестолковые, как и при жизни, и весьма раздражающие духи.
А значит, была вероятность и того, что Король Ночи — очередной Брандон — тоже был вполне реален и вполне реально шёл сюда, в Винтерфелл, за хлебом, солью и возможностью поспать. Тем более, что со Стены как раз писали о воинстве вихтов...
— И что, — осторожно уточнил он, — кроме Старка его встретить некому?
— Ну да! — девчонка радостно перепрыгнула несколько ступеней и отчего-то не упала при этом. — Сам подумай...те, ну. Возвращаетесь вы в Дредфорт, весь холодный и мёртвый, а вас встречает какой-нибудь, я не знаю, Мандерли. И такой: «Вот хлеб-соль, могила там». А у вас воинство вихтов есть, между прочим!
Русе счёл объяснение совершенно удовлетворительным.
— Я подумал, нам всё-таки не стоит захватывать Винтерфелл, — сказал он тем вечером своей жене.
— Ой, да зачем он нам! — всплеснула та руками. — Он же огромадный, ты представь, сколько денег на ремонт уйдёт! Я еле-еле у нас-то в Дредфорте порядок навела, а ты — Винтерфелл!
И Русе подумал, что его жена, несомненно, очень умная женщина.