168. Полмолвка и помолвленные (1/2)

— Что значит — невеста?! — Станнис посмотрел на верного сьера Давоса с тихой ненавистью и ощутил лёгкий укол совести.

Несправедливо.

Тот всего лишь передал ему приказ Роберта. Это на Роберта следовало посмотреть. И поговорить с ним тоже следовало — например, спросить, чем того не устраивает совершенно здоровая (каким-то непонятным чудом, которого не может быть) умная племянница. Наследников ему подавай!

— Самая обычная. Вам её дочка лорда Старка выбрала из лучших девиц Вестероса, — за что он уважал бывшего контрабандиста, так это за умение не дрогнуть под самым суровым взглядом и продолжить говорить по существу.

Дочка Неда, значит. Действительно, если издеваться над братом — то зачем мелочиться? Пусть новую малолетнюю невесту ему выберет дочка Неда из числа пользованных Робертом прошмандовок, которых со всего континента собирали на радость королевской похоти.

И снова: несправедливо.

Он злился на Роберта, а бранил девиц, которых всех тот переиметь не смог бы при всём своём желании. Их в Харренхолле была пара сотен, не считая служанок. Просто статистически на всех не хватило бы ни времени, ни возможностей.

Так недолго длился этот разговор, а он уже дважды позволил эмоциям перевесить разум и совесть. Нехорошо.

Но он очень не хотел жениться снова.

Даже не потому, что боялся где-то в глубине души, что Роберт опять найдёт способ всё испортить. Он был уверен: найдёт.

Просто он слишком привык ко своему старому, в чём-то доброму и главное — знакомому усатому злу. Менять его на зло незнакомое, молодое и полное сил, да ещё и расположенное производить на свет наследников... а если будет сын?

По закону, ему будет принадлежать всё, что до сих пор принадлежало Ширен. И что она скажет? Ничего, она хорошая и воспитанная девочка. Но что она подумает?!

И ведь все знают поучительную историю об одном неразумном человеке, который после дочери с драконом завёл сына и новую молодую жену. Ничем хорошим это не кончилось — а хранил бы целомудрие, и как знать, может, и сегодня бы на троне сиживали Таргариены. Чернявые, высокие и подозрительно сильные, но зато с живыми драконами. Он, конечно, не король, да и Ширен — не прошмандовка-растратчица, опозорившая всех, кого только могла... но на то и исторические параллели, чтобы не быть буквальными, а предоставлять людям намёк на вероятное — весьма вероятное — развитие событий.

Ведь однажды Ширен станет всадницей и взлетит под небеса — а все остальные останутся ходить по земле.

Станнис не завидовал дочери; его грёзы о небе давно остались в области детских снов и пустых мечтаний. Скорее, его радовало и завораживало воображать её, плоть своей плоти и кровь своей крови, летящей там, где сотни лет не было ни единой человеческой души, видящей мир глазами птиц и драконов и богов.

— Кто она, хотя бы? — потребовал он.

Должен же он знать имя своего проклятия.

— Некая девица Тита Фрей двадцати семи лет.

Ну, хоть не совсем малолетка. Хотя, конечно, если девица до столь преклонных лет осталась девицей — это само по себе вызывало вопросы и подозрения.

Девица Фрей ожидала его в Опрокинутой Кружке — останавливаться в военном лагере она сочла неприличным, что говорило о её трезвом взгляде на жизнь и знакомстве с приличиями.

Она даже не была уродиной — насколько мог судить Станнис, конечно. Его представления о женской красоте ограничивались двумя полюсами Серсеи и Селисы, и второй был как-то приятнее, невзирая на все недостатки.