156. Лев встречает волка (1/2)
— Это не моя женщина, идиот! — рявкнул Джейме, не стесняясь тем, что идиот был командующим всего Ночного Дозора. — Это женщина Манса, это ребёнок Манса и это наш шанс шантажировать Манса!
Старый Мормонт ответил неопределённым ”хм”, но судя по выражению его лица — сменившемуся с озверелого на задумчивое — сказанное всё-таки услышал.
— Итак, Ланнистер, ты утверждаешь, что тебя попытались убить товарищи по отряду, потом похитили одичалые, а потом ты вернулся сам добровольно с важными вестями. Вести твои, признаться, звучат дико.
— Ваше дело, верить им или нет. Можете вообще оттяпать мне голову, — он так устал, что ему в самом деле было уже всё равно. — Но я видел то, что я видел, я слышал то, что я слышал и я рассказал вам то, что должен был рассказать.
Когда они вышли из леса — обойдя Белое Дерево с востока, чтобы не нарваться ни на кого — идти стало совсем тяжело. Поздняя осень за Стеной приходила с лютыми дождями со снегом пополам и с не менее лютым ветром, царапавшим щёки мелкими льдинками. Одежда промокала за считанные часы, костры не желали разводиться из-за влаги — да и почти не из чего было их развести, и почти не из чего сделать укрытие, которое всё равно не спасало от воды. Далла еле могла идти на распухших от холода ногах, а Джейме мучался кашлем. Но остановиться — означало умереть, и они шли, утешая себя, что осталось совсем немного, и не останавливаясь на сон, потому что боялись не проснуться.
Именно тогда они встретили его.
Была на редкость ясная ночь — небо огромное и чистое, как чаша чёрного стекла, и звёзды на нём тоже огромные, и луна так близко, что казалось — рукой подать. Они присели ненадолго на одной из заброшенных стоянок Дозора — там был запас дров, навес над ним и пара толстых брёвен для сидения. Самое то для отдыха. Далла даже не бранилась — она вообще с каждым днём становилась спокойнее и тише, и это тоже пугало, хотя Джейме не должно было быть дела до того, что станется с одичалой бабой, когда они дойдут до Стены и его работа по её спасению будет закончена.
Они сидели, прижавшись друг к другу и надеясь хоть чуть-чуть просушиться, когда костёр вдруг погас, проглоченный волной белого холодного тумана.
— Бежим, ворона! — хрипло сказала Далла, но они оба понимали, что бежать уже поздно.
Вслед за туманом появилась женщина, та самая, что танцевала ночью — и мужчина, в котором Джейме не сразу опознал Бенджена Старка.
Тот никогда не был красив — а этот, увенчанный льдом, застывшим в его волосах, был как никогда хорош. Его волосы были черны, как стекло ночного неба, его глаза сияли ледяной синевой, а кожа была белая, как снег — и алые губы казались испачканными кровью. Доспех на нём серебрился инеем, и меч в его руке, казалось, тоже был сделан изо льда, так он был лёгок и прозрачен. Но страшнее всего было то, что это всё ещё был Бенджен Старк, что его можно было узнать даже таким, и это узнавание делало особенно бесчеловечным новый его облик.
Ночная женщина с волосами-метелью оставалась у Бенджена за спиной, мягко улыбаясь.
— Что, Старк, решил нарушить клятву и жениться? — бросил Джейме, вложив в голос всё отвращение, сколько у него нашлось. Он положил руку на рукоять меча и понадеялся продержаться достаточно, чтобы Далла успела уйти.
— Клятвы — это слова, — ответил тот, и даже голос его стал другим, глубже и звонче. — Человек создан быть свободным, а не связывать себя верёвками из пустых обещаний. Я пришёл предложить вам милость моего господина — или вечную гибель.
— Даже дохлый поклонщик остаётся поклонщиком, — презрительно фыркнула Далла. — Создан-то быть свободным, а ищет-то себе хозяина, как ты рождён быть волком, а стал шавкой.