127. Непредвиденное (2/2)
— Потому что я трус, — он вздохнул. — Мне всё снится трёхглазый ворон, я говорил о нём, помните? Он говорит мне, что если я полечу — я смогу остановить войну и сделать так, что всё станет... лучше. Только надо полететь. Но внизу кости, много-много костей, и острые скалы. И я боюсь, — признался он.
— То есть, надо только полететь — и сразу всё станет хорошо? — с сомнением уточнила Розамунда. — Джоджен, ну ты же умный. Как такому можно верить?
— Ну... он трёхглазый ворон, — пожал тот плечами. — Он показывал мне настоящее, прошлое и будущее, рассказывал разные тайны. Он знает даже больше, чем мамин учитель, он был задолго до него! — восторженно объяснил Жойен. — И мама мне говорила, он правда может дать силу, очень большую силу, пусть и дорогой ценой. Она, правда, отказалась, но...
— Твоя мама, значит, отказалась — а она ведь очень мудрая женщина, — но ты хочешь согласиться? — спросил Визерис. — А почему?
— Она говорила, что мне всё объяснят на Острове Ликов, но ты меня туда не пустил, — несколько обиженно ответил мальчик. — И разве нам не нужно много сил именно сейчас, когда всё так сложно и опасность со всех сторон? Её даже больше, чем ты думаешь: я видел злой красный глаз на Западе и холод на Севере, которые могут убить больше, чем любой Тайвин Ланнистер!
— А какую плату от тебя хочет этот ворон? — заинтересовалась Розамунда. — Неужто только полететь?
Мальчик снова смутился, отвёл глаза в сторону.
— Не только, да? — спросила она.
— Ворон говорит, что кровь дракона сделает нас непобедимыми, если принести деревьям в жертву Шиповника, то мы сможем даже вернуть мёртвых к жизни... — прошептал он. — Или хотя бы Макару. Без жертвы нельзя, такая наша старая вера — а жертвовать надо что-то дорогое сердцу...
Розамунда подняла руку, словно хотела дать ему пощёчину, резко опустила.
— Как можно убить то, что тебе доверяет? — спросила она. — Что перед тобой беззащитно? Ты бы отвёл их к вашим деревьям — и что?
— Бронзовым ножом перерезал бы горло, — так же шёпотом ответил тот. — А потом надо кусочком обсидиана... на куски... но я не могу, боюсь. Говорю же, кузен, я трус!
— Не делать жестоких глупостей — не трусость, — тихо сказала Розамунда. — Считать себя трусом, потому что не идёшь на чьи-то дурацкие подначки — глупо.
— И мне не нравится этот трёхглазый, — добавил Визерис. — Ни одно существо, которое обещает всё и требует взамен что-то странное и убить кого-нибудь, не будет мне нравиться.
Он хотел уточнить ещё — про сны, про ворона и про всё прочее — когда скрипнула половица.
Огромный, тяжёлый и страшный, в комнату вошёл Коннингтон, меч наголо, и сказал:
— Я слышал всё. Кто ты, принцесса? Кто ты на самом деле?!